В прежние годы, обороняясь от частых набегов врага, русское войско не решалось ходить за Оку. В этот раз Дмитрий переправился у Коломны и встретил противника на реке Воже.
Сражение, как считают, произошло здесь, где сейчас расположен поселок Рыбное. (Ни моста, ни поселка в те годы, конечно, не было.)
Дмитрий, хорошо изучивший приемы татарского войска, нашел удобным для битвы левый берег реки. Если бы наш вертолет пролетал над этим местом после полудня 11 августа 1378 года, мы увидели бы, как конное войско кочевников форсирует Вожу и как слева плотным сомкнутым строем его ожидает войско московского князя…
Сражение было ожесточенным. Историки, тщательно изучившие возможности той и другой стороны, отдают должное полководческому таланту Дмитрия: он умело использовал местность, верно расположил свое войско, угадал замысел неприятеля и навязал бой в невыгодных для него условиях.
Атака конников Бегича была остановлена русскими, которые, выбрав момент, сами атаковали. Конница Бегича дрогнула и начала пятиться к Воже, опрокидывая в нее тех, кто еще только переправлялся. В водах реки (в те годы она была шире и глубже) Бегич «оставил во множестве и людей, и коней, и оружия, и свою голову». Победа была большой и полной. Татары бежали, бросив обоз, оружие, награбленное на рязанских землях добро.
Карл Маркс, анализируя обстановку тех лет, писал: «…Это первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими».
Нетрудно понять, как воодушевила Москву эта победа и как ошеломила она Орду. Проба сил показала: Москва готова к решающему сражению. И подготовка к нему началась. Две силы история свела два года спустя после Вожи за Доном, на Куликовом поле…
Много воды утекло в этой маленькой речке за шесть веков. Но осталась зарубка в истории: «Сраженье на Воже было предтечей сражения на Дону».
Фото автора. Рязанская область.
24 августа 1980 г.
(Окно в природу)
Над Мещерой мне приходилось летать в разное время года. Воды всегда тут в достатке. Но чтобы всюду вода блестела, сочилась — в августе такого не помню. Чайного цвета Пра каждое лето в межень обычно сильно тощает — повсюду сквозь мелкую воду виден желтый песок.
В этом году Пра не вошла в берега, течет, почти как в весеннее половодье. Водой из реки подперты все ручейки, все канавы, болота и бочаги.
На Оке возле Пасека паромщик сказал, что не помнит такой высокой летней воды — мостки причалов несколько раз поднимали. Такая же картина не только в низменном крае, но и во многих других областях Европейской равнины.
Причина всюду одна — нескончаемые дожди. Вся Европа минувшим летом мокла и мерзла. Англия «куталась в свитер», июля, холодного, как в этом году, тут не было 300 лет.
И в это же время в Америке стояли сушь и жара, каких тут не помнят со времен Христофора Колумба. В Техасе ртутный столбик в июне июле поднимался к отметке «44» и даже ночью не опускался ниже плюс 38. «Лопались стекла автомобилей, трескался бетон на дорогах… Погорели посевы пшеницы и кукурузы… Пало много скота и птицы… Умерли от жары более полутора тысяч людей… Огромное число жителей южных штатов было госпитализировано… Над большим районом страны долго и неподвижно держался десятикилометровый столб раскаленного воздуха». (Наше лето 1972 года!)
Таковы погодные полюса в дающем сбои механизме природы. Существует, как видно, некое «районированное» равновесие тепла и влаги на земном шаре. И если где-то с дождями густо, то неизбежно бывает пусто с дождями в каком-то другом обширном районе. Крайности влажности и жары повсюду нехороши.
У нас сухие дни уходящего лета можно пересчитать по пальцам. Горожан дожди заставляли сидеть под крышей. И не назовешь легким лето для земледельцев. Из обычно сухих воронежских мест сообщают: «Помидоры гниют на грядках, вода стоит в картофельных бороздах…» Пролетая над полями уборки хлебов, комбайны часто видишь стоящими: поработали день — остановка из-за дождя. А в тех местах, где мокро бывает даже в сухое лето, сено с лугов увозят вот так — по разливу воды.
Трактор будто плывет!
Фото автора. 31 августа 1980 г.
(Проселки)
Каждый год, принимаясь за огород, тетя Шура кладет на межу тряпицу и носит в нее все, что блеснет под лопатой: бусину, черепок, костяную пуговицу, наконечник стрелы, обломки стеклянных браслетов. Кажется, эти вещицы на огороде растут. «Копаешь весной — попадаются, осенью дергаешь лук и копаешь картошку, снова пригоршня!» И так каждый год.
В июне, когда в село съезжаются археологи и главный из них поселяется в домике тети Шуры, старуха несет из закути узелок, и ученый немедля надевает очки и садится к столу: «Ну-ка, ну-ка…» Тетя Шура чуть улыбается, наблюдая детскую радость взрослого человека. «Сплошь тринадцатый век! Тебя, тетя Шура, пора уже в штат зачислять…»
Лет тридцать назад тетя Шура не сомневалась, что приезжие люди только для виду интересуются черепками, на самом же деле ищут тут золото. Но каждый год, слушая разговоры и споры под своей крышей и будучи от природы человеком любознательным, она стала вполне разбираться в находках. Отдавая тряпицу, она теперь говорит: «Тринадцатый век… А это из позднего кое-что…»
В этом году раскопки в Старой Рязани не проводились, и Владислав Петрович, всегда жаждущий видеть сокровища из земли, прямо после приветствия тете Шуре сказал: «Ну скорее хвались…» Узелок на столе появился сию же минуту. Электричества в этот вечер Старой Рязани почему-то не дали. Находки ученый разбирал при свете тонкой церковной свечки, хвалил тетю Шуру, а мне, новичку, объяснял: «Это бусина из Хорезма… Это пряслице здешнее… Осколок браслета — тоже местной рязанской работы. Все — тринадцатый век…»
В последние годы «тринадцатый век» тетя Шура находит не только на огороде. «Постоянно гляжу под ноги. И каждый раз что-нибудь попадается. Особенно после дождика, смотришь, блестит…»
Огород тети Шуры в Старой Рязани — это, конечно, лишь место случайных находок. Черепки древней посуды. Изделия из стекла, из железа, из меди (из золота и серебра тоже!) тут специально ищут. Ищут многие годы. О находках в Старой Рязани написаны целые книги. Некоторые из находок зачислены в фонд мировых сокровищ искусства. Но главное состоит в том, что эти находки помогают восстановить облик древнего города, понять его жизнь — его связи с миром, его место в старой Руси и трагедию, им пережитую в начале зимы 1237 года.
* * *
Нынешняя многолюдная промышленная Рязань имя свое унаследовала от древней столицы Рязанского княжества, стоявшей в полста километрах вниз по Оке, на изгибе реки, где южные степи ближе всего подходили к русской земле. Города нет давно, но след его явственно сохранился, не затоптан поздним строительством и не стерт ни сохою, ни плугом, хотя древнее городище многие лета пахалось.
Старая Рязань сегодня — это обветшавшая деревенька с горсткой домов, церковью, ценной как памятник, с посадками лука и хрена, древним кладбищем, перевозом через Оку. Деревня стоит на подоле, где и в давние времена вот так же, если поглядеть сверху, пестрели бы огороды, дома, сады, стежки.
Сам город стоял на круче, окруженный громадным насыпным валом и рвом. Это земляное зеленое ожерелье и по нынешний день производит сильное впечатление. Такую же древнюю насыпь я видел лишь в Переславле-Залесском.
Но там городище совсем небольшое, в Рязани же вал тянется больше чем на два километра, и он лишь немного оплыл, потерял крутизну.
По-прежнему на него непросто взобраться, по-прежнему ров возле вала ливневый дождь наполняет водой. Легко представляешь стену из дуба с башнями и воротами на валу. Но дерево не могло сохраниться, а земляная основа крепости сохранилась. Как степные курганы, она увита и скреплена травами-донником, пижмой, полынью и пахучей, тревожащей душу тимьян-травою. Вал будоражит память, пробуждает желание узнать: а что же было за этой громадной насыпью, возведенной людьми?
С Владиславом Петровичем мы обошли вал по гребню, пролетели над городищем на вертолете, потом, выбрав погожий час, посидели на самой высокой точке возле Оки. «Ну как, представляете город?» Я улыбнулся: что можно представить по месту, где многие годы сеяли рожь и картошку?
Такими видишь валы старой Рязани, когда пролетаешь на вертолете.
* * *
В 1822 году крепостной крестьянин Ефимов, пахавший зябь в городище, увидел, как под сохою что-то блеснуло. Оказалось, раскопан золотой клад княжеских драгоценностей, зарытый неглубоко, как видно, в спешке, как видно, в ту роковую зиму. Клад отослали царю. Крепостной получил вольную и порядочно денег в награду. А находка (она хранится сейчас в Оружейной палате Кремля под названием «Рязанские бармы») наделала много шуму. Встрепенулась совсем молодая тогда наука археология, оживились собиратели древностей, стали зорче глядеть под соху крестьяне в Старой Рязани.
