IX. Что существуют вещи странные и редкие. Однако землетрясения обычны в одних частях света, редки — в других.
X. Что можно установить отношения между вещами. Однако лево-право, впереди-позади, вверх-вниз зависят от бесконечных переменных, и сама природа мира такова, что всё постоянно изменяется. Брат с сестрой — не в тех же отношениях, что брат с братом. Что есть день? Столько-то часов? Столько-то солнечного света? Время между двумя полуночами?
Агриппа утверждает, что хитросплетения эти можно свести к пяти. Реальность всегда будет допускать разногласия среди своих наблюдателей. Поскольку любое утверждение может служить основой для другого утверждения, вам никогда не завершить картину реальности. Вещь может быть познана в отношении к чему-то другому, следовательно ничего нельзя познать само по себе. Все гипотезы должны строиться на коренных частностях, которые нам следует принимать как данность, однако принимать их как данность — это не мышление, а предположение. Подтверждать одну вещь другой, как мы всегда вынуждены делать, — значит двигаться по тщетному кругу.
Наглядное доказательство, следовательно, невозможно, как невозможны определенность, значимость, причина, побуждение, знание, становление и оценка. Пиррон не написал ничего, однако ученики его Тимон, Энесидем, Нумений и Навсифан оставили нам множество свитков, в которых обсуждалась безнадежность познания чего бы то ни было вообще, уверенности в том, что мы или всё, что угодно, существует или может существовать. Под нападками логики и реалистов все они признали, что никоим образом не уверены в собственной неуверенности. Мы признаем очевидный факт, говорили они, но не признаем, что то, что, как нам кажется, мы видим, — это то, что есть на самом деле. Мы видим, что огонь горит, или кажется, что он горит, но дальше этого пойти мы не можем, не можем сказать, что горит весь огонь вообще или что Господь Бог создал огонь для того, чтобы он горел. Мед, в то ограниченное число раз, когда мы его пробовали, оказывался сладким, но сладок ли он на самом деле, мы не знаем. И, определенно, мы не знаем, в природе ли меда быть сладким и сладок ли он на чужой вкус.
И так девяносто лет Пиррон, сын Плейстарха, прожил (за исключением путешествий в Индию и Персию) в очаровательном городке Элида с его горожанами-лошадниками; его олимпийскими тренерами и судьями; его роем великолепных атлетов и зрителей, слетающийся всякие четыре года; его тенистыми улочками с сонными свиньями и их поросятами-сосунками; желтыми собаками, сбивающимися в стаи; хорами спартанских трубачей; флотилиями юных коринфских компаньонок с глазами енотов, розовыми рюшечками, азиатской вышивкой от плеч до пят и походками, танцующими, будто под лидийские флейты; козами в мушиной дымке; красноречивыми скульпторами, болтающими о стиле в винных лавках; длинноволосыми художниками, тараторящими над луковым рагу в забегаловках; математиками, сражающимися в шахматы под персидской сиренью; детьми, играющими в парках в бабки под неусыпным взором горгон-нянек; дамами из Общества Геры, катающимися по проспектам в повозках, запряженных ослами, деланно-скромными под своими зонтиками; поседевшими матерыми философами и их неопрятными мальчиками, голышом кувыркающимися в палестрах, отвлекаясь от пифагоровых чисел и метафизики Аристотеля (вошедшей ненадолго в моду в Александрийскую Эпоху); прочесноченными италийцами, изучающими добродетель и хорошие манеры под руководством софистов; богатыми военными стратегами-лакедемонянами, носящими некрашеные вонючие блузы и питающимися одной кашей да речной водой; горшечниками; крестьянами; краснодеревщиками; торговцами птицей; шорниками; конюхами; поэтами; поварами; музыкантами; Медвежатами Артемиды, танцующими «Элидский башмак» и «Скок-поскок солнцестоянья» под строгим присмотром жрицы; совсем маленькими мальчишками с копёнками волос, играющими в классики во дворе магистрата; набожными кузнецами; римскими юристами и их разжиревшими супругами; спортивными комментаторами, кропающими эпиграммы на статуи олимпийских чемпионов; печальным галлом, сочиняющим книгу о луне; акробатами; жрецами любых мистерий, которые только можно придумать: элевсинских, делийских, сабазийских, додонских, чего угодно, есть даже смуглый египтянин, заправляющий храмом Изиды и Озириса возле дубильного двора (парни с конюшни сильно его достают); короче говоря, в прекрасном круглом мире людей и вещей, времен года и целых лет, и вестей из других миров, до самого Инда и Нила, до Темзы, навеки скрытой туманами, и Дуная, по слухам — голубого, как дорийские глаза; прожил всю жизнь, однако остался в этом честно не уверен и ни за что бы не сознался ни в малейшей ее малости.
Ребе из Бельцов[180] совершает вечерний моцион по Мариенбаду. За ним на почтительном расстоянии следует приверженец, несущий стул за задние ножки. Чтобы ребе смог сесть, если того пожелает.
Квадратное сиденье воздетого стула, его овальная спинка, обитая прочной материей с пышным узором из цветов и листьев, резные, целомудренно изогнутые ножки вкупе с изящными завитками на ореховой раме придают ему французский вид. Как всякий предмет мебели, вырванный из привычного окружения, стул бедственно выглядит в своем странствии. Приличествующая ему компания — вместительные русские чашки с глубокими блюдцами, струнные квартеты Шумана, вежливые беседы и книги с позолоченными буквами на кожаных переплетах.
Один из учеников ребе, долговязый молодой человек с длинными пейсами, искусно завитыми и умащенными, спешит из отеля «Националь». В руках он баюкает бутылку. Он несет ее к источнику, чтобы наполнить. Ребе хочет минеральной воды. Он напевает на пути, этот ученик, мотив «Уфорацто»,[181] бравурный марш, ликуя, что его послали за бутылкой воды для ребе.
Экипаж ребе с украшенными кисточками красными бархатными шторками прибывает за ним каждый вечер в половине восьмого, когда густеют тени. Ребе едет в лес. Свита шествует позади. Один несет серебряную трость ребе, другой — раскрытый зонт в вытянутой руке. Это не для него, а для ребе, если пойдет дождь. Еще один несет сложенную на подушке шаль — на случай, если ребе озябнет. И третий несет породистый стул.
Идет, по обычному летоисчислению, год 1916-й. Армии гоев убивают друг друга по всему миру.
На одной из лиственных аллей ребе остановит экипаж и выйдет. Его свита соберется позади. Ребе будет изучать красоту природы и медитировать, созерцая ее, сотворенную Создателем Вселенной и Повелителем Сущего, исполненную посланий.
В тот самый июльский день другой постоялец отеля «Националь» захотел присоединиться на прогулке к свите ребе и получил дозволение. Молодой юрист страхового дела из Праги, герр доктор Франц Кафка. Как и прочие, он должен соблюдать дистанцию и неизменно находиться позади ребе. Если ребе внезапно остановится и повернет обратно, им следует быстро отбежать назад, за его спину, и снова бежать назад, если он опять повернет.
Ребе, человек великих знаний, не высок, не низок, не толст и не худ. Широкий в бедрах, он передвигается с плавной грацией, точно морской котик в воде. Он заполнит до отказа хрупкий стул, ежели слабым мановением пальцев прикажет поставить его на землю. Тогда его последователи выстроятся за ним, секретарь слегка склонится, чтобы запечатлеть каждое его слово, носитель шали встанет наготове, ожидая, что ребе поднимет руки к плечам. Секретарь занесет все его слова в гроссбух. Эти замечания будут изучаться позднее. Последователи будут спрашивать ребе о сказанном. Ребе подразумевает великие вещи, делая замечания, которые поначалу кажутся обыденными. Он задает вопросы, расставляя ловушки для их невежества. Окружение не всегда правильно реагирует на его знаки. Если ему придется облечь в слова то, что он намеревался сообщить открытой ладонью, поднятыми глазами или внезапной остановкой, он упрекнет их. Хасидами вы себя именуете, значит? — скажет он. — Или же вы остолопы? Вместо мозгов, сдается мне, у вас лапша.
Если он спросит минеральной воды, им несдобровать. Избранный отвечать за нее отправился к Рудольфову источнику. Все встречные утверждали, что источник дальше по этой дороге, нет по этой, нет, по другой. Но источника все не было. Либо он его миновал, либо тот скрывается в трех минутах ходьбы за поворотом налево. За поворотом направо. Рудольфов источник, Рудольфов источник, верно ли название? Некоторые ответы звучали на иностранных языках, пустая трата времени. Встречались и люди, печально это признать, вообще не обращавшие внимания на верного ученика ребе из Бельцов — верится с трудом, но это так Более того, пошел дождь. Наконец, один человек сказал ученику, что все минеральные источники закрываются в семь. Как это может источник закрыться? — спросил он, помчавшись, куда ему указали. Рудольфов источник и в самом деле был закрыт, он понял это, еще не добежав до места. Зеленые решетчатые ворота сомкнуты, и табличка со словом «ЗАКРЫТО» висела на них. Ай-вей! Он тряс двери, стучал и кричал, что ребе из Бельцов послал его за минеральной водой. Всего-то делов, — наполнить бутылочку и взять у него деньги, сущий пустяк. Вся его жизнь вдруг открылась перед ним, одно разочарование за другим, и он уже приготовился заплакать, но тут прохожий посоветовал поспешить к Амброзиеву источнику, что закрывался чуть позднее прочих. Так он и поступил. Амброзиев источник, по милости Господней, был открыт. Внутри женщины мыли стаканы. Но когда он попросил их наполнить бутылочку, женщины сказали, что на сегодня работа закончена. Что ж им теперь, держать источник открытым для каждого, кто не сподобился прийти в рабочее время, когда они наполняют бутылки? Что, ребе из Бельцов лучше всех остальных? Ему следует знать, как поставлен бизнес в Мариенбаде.
