– А помнишь как я просила тебя когда-то? – Злорадно ухмыльнётся показывая свои беленькие зубки.
И сядет её поглубже.
– Ох! Ну ладно … только давай быстрее – обречённо прошепчу я.
– Тогда держись! И вскрикивая как молодая кобылка она начнёт подпрыгивать вверх – вниз, вверх – вниз, вверх – вниз – И слюни удовольствия будут капать на мою старую впалую грудь.
– Хорошо то как дядя! – Весело прокричит мне и вдруг ляжет на меня всей своей грудью – А так её лучше!
И ногтями вопьётся мне в спину сдирая кожу от экстаза:
– Ой держите меня … кончаю!
И вдруг изо всей силы засунет свои ногти мне в спину, а её упругое молодое тело ещё с большей силой прижмётся к моей груди. …
– Вот так дядя ….
Лишь её тяжёлое дыхание и всхлипывание.
– Вот и слились. А ты говорил – не можешь уже.
– Какая же ты блять – Всхлипываю я – У меня давление подымается после этого … сосуды лопаются … глаза садятся …
– Да попевать мне на это – равнодушно зевает – завтра снова приду. Не подохни ещё.
И исчезает.
Долг платежом красен.
И тогда я решаюсь – если я не могу от тебя избавится, то я могу тебе насолить – я изменю тебе.
Вот приходит эта тварь красивая опять в своей мини-юбке, с грудью которая едва умещается в лифчик – а я уже имел кого-то до неё. Она прыгает на меня, хочет изнасиловать – а у меня не получается ..
Её синие глаза сужаются от бешенства. А красивый рот кривится.
Садится голая мне на грудь, раздвигает ноги: – Смотри сюда дядя! – И поворачивает голову проверяя или не встал у меня.
Не встал
Все? Конец?
И тогда – она исчезнет?
А у меня – будет время на жизнь праведную, смиренную. Голубей буду кормить по утрам, собачку прогуливать, грехи свои вспоминать и раскаиваться.
Потому что не хочу я в ад.
Оттуда нету выхода.
Набираю номер телефона "девочек по вызову".
– 20 долларов в час. – бубнит чей-то приятный женский голос – Если девица приедет толстая и старая. Или 40 долларов – если молодая и красивая.
Кряхчу, причмокивая губами считаю свои сбережения – Пожалуй мне молодую, а то на старую у меня не встанет чай поди.
На другом конце провода защёлками костяшками счетов – Ну тогда ещё плюс 20 долларов дядя, а то сейчас девицы сами знаете какие привередливые к старикам.
– Грабёж средь белого дня! – Злобно цедю сквозь зубы.
– Что? А зубы у Вас есть, дядя? А то Вы шепелявите очень …- Не унимается голос на другой стороне провода.
– Нету. Только два передних – Бодро рапортую по военному.
– Тогда ещё плюс 10 долларов.
А радикулит есть?
– Чего – чего? – Спрашиваю я.
– Ну, Вы дядя сгорбленный в дугу или прямой?
– Ну, чай поди уже лет как 5 сгорбленным хожу детка – Душевным голосом признаюсь я ей. Но сочувствия не встречаю.
– Тогда с Вас ещё плюс 15 долларов. А то нашим девочкам трудно найти подход к таким позам.
– Просто возмутительно! … Это скандал! … – Брызжу я слюной в трубку.
– А как Вы вообще выглядите? Лысина у Вас есть? Вставная челюсть? Трясётесь при волнении?
– А как не трястись когда местные собаки гавкают на меня за 100 метров …
– Не продолжайте – перебивают оттуда – Я уже всё поняла. С Вас 200 долларов.
– Это просто вопиющее безобразие! – Вскакивая я на ноги и тут же сгибаюсь от боли в спине. – Радикулит проклятый
– Осторожно дядя! – Советует невидимый голос – Не накройтесь медным тазом раньше времени. … Да, с Вас ещё дополнительно 50 долларов – на случай если вдруг окучарыжитесь на нашей девочке. Они этого страсть как не любят. Потом целый день в душевой моются. А вода сейчас дорогая.
И ещё …
Я кидаю трубку не дослушав.
– Да за такие деньги я наверное и резиновую бабу смогу купить! – Мои слезящиеся глаза вдруг наполняются надеждой – И молодой она будет всегда. И красивой, И нетребовательной к моей красоте. И лёгкая.
За спиной вдруг раздаётся чей-то приглушённый смех. Оглядываюсь. Это она – муза.
Ну ты и ё..нутый, дядя – Смеётся уже в отрытую. – Ты не понял ещё?
Подсаживается ко мне ближе. Но теперь как-то странно – грудь не выпячивает, ноги не развивает.
Просто что-то сказать наверное хочет.
– Так говоришь – ада боишься? По ночам не спишь? Вспоминаешь всё плохое и хорошее?
И вдруг она перестает смеяться. Встает предо мной в полный рост. И голос её вздрагивает:
– Дурак!
Я же и выведу тебя оттуда.
Затем вдруг наклоняется к самому моему уху. И тихо шепчет в него.
– Только не уходи от меня дядя, ладно?
И вдруг тихо целует меня в лысину.
Привычка не засыпать без секса – появилась как-то незаметно. Так же само как как привыкаешь к сладкому, или сигаретам.
Её замечаешь только когда секса – нету.
Это случилось когда Шурик жил с одной девицей, почти год, пока она не исчезла с криком – Ты же сволочь даже не собирался на мне жениться!
Шура с ужасом смотрел как милое родное девичье лицо вдруг ощетинилось какой-то крысячей физиономией, собрало свои вещи и исчезло.
И вот он лежит без секса.
С тоской вспоминая – как классно было засыпать после оргазма. Тело расслабленно, в голове ни одной дурной мысли, а сам ты – как будто ещё летаешь где-то.
Найти новое милое и родное девичье лицо – было дело не трудное, но месяц – другой надо было потратить.
4 раза сводить в кино. Купить 6-ть раз мороженное, и три раза кофе.
Несколько раз в неделю рассказывать какой ты хороший парень.
И ласково хватать за руку иногда …
Возможно – это сработает. А может и нет. Тогда придётся запастись терпением – повторить всё заново.
И Шурик не выдержал.
Вдруг вспомнил свои спортивные юношеские достижения. И самое любимое из них – правой рукой под одеялом.
В этом деле он всегда преуспевал.
Особенно нравилось когда воображал – свою преподавательницу по иностранному языку.
Нет, она не была красивой. Или с офигительной фигурой. Но она чувствовала …
К примеру когда Шурик представлял её ночью – то на следующий день она непременно краснела при встрече со ним и отворачивалась.
Как будто в чем-то провинилась.
Почему только в такие дни? И никогда – в другие?
Как странно.
Возможно это какой-то научный феномен, но факт остаётся фактом – тот кого воображают во время секса или онанизма – при реальной встрече ощущает неловкость, смущение.
Где-то в подсознании.
Что и происходило с несчастной преподавательницей.
Шурик не раз с удовольствием наблюдал как она стояла в коридоре, вся красная от одной встречи с ним взглядом.
Не понимая – почему?
А он – понимал.
И от этого ему было забавно, смешно и интересно.
Он мог представлять себе кого угодно и все они – на следующий день смущались встречаясь с ним взглядом.
– Я великий человек! – С гордостью думал Шура – Учёный! Как Ньютон или Фарадей.
Только его научный инструмент – очень отличался от ихнего.
Но свои исследования Шурик так и не закончил так как вскоре женился.
И вот, уже на старости, мучаясь бессонницей Шура вдруг вспомнил свой юношеский рецепт хорошего сна.
И попробовал снова онанистировать.
Как вдруг … всё пошло не так.
Начало происходить нечто странное.
Сначала, казалось всё было хорошо – у него улучшился не только сон но и настроение, самочувствие.
– Я гений! – Радовался он как ребёнок.
Не догадываясь что попал в ужасную ловушку.
И вскоре все признаки старости вернулись опять. Все, кроме одного – Шура уже не мог уснуть если не занимался онанизмом перед сном.
Ежедневно.
И точка.
– Ну и ладно – Думал он кряхча старыми костями на диване – Я попал в неприятную зависимость. Это плохо. Но с другой стороны – когда у тебя выпадают зубы, волосы и не двигается правая нога – это наименьшее зло которое у тебя есть.
И беззаботно улыбался.
Не понимая что проблемы не кончаются. А только начинаются.
Ладно, делать это дома, украдкой от старой горбатой жены которая не видит правым глазом. Но проблема в том что большую часть своего времени он проводил не дома а на работе. Это были дежурства где несколько часов в сутки ему полагалось на сон. И для этого – в углу стоял старый диван.
Нет, диван был крепкий, не разваливался.
И под дверью – никто не подслушивал.
И в окна никто не заглядывал. Крича истошным голосом – Чем это Вы гражданин тут таким занимаетесь????
Но однажды, придя утром на работу он застыл от изумления. И понял что хорошая жизнь закончилась.
Кто-то развесил на стенах – изображения святых и угодников.
И он явно постарался
Они были всюду – на всех стенах, окнах, дверях, и даже на потолке. Они были всюду куда бы Шура не повернулся.
Ему пояснили что это сделал их руководитель – честнейший и благочестивейший человек, Иван Николаевич Спиридонов. И запретил прикасаться к изображениям.
