С другой стороны, сам магазин был не только экзотичен. Это был «улет», как говорят наркоманы. Горевшие в аквариумах светильники пускали по стенам мерцающие блики. В сочетании с нестройными криками птиц это быстро вызвало у меня одуряющую головную боль наподобие той, которая бывает во время месячных.
Я опустилась на стул у дверей с табличкой «Частная квартира» и закрыла глаза. Попыталась избавиться от психоделического эффекта, но добилась лишь того, что разноцветные круги поплыли за моими закрытыми веками.
— Мисс, вам помочь? — спросил женский голос.
Я открыла глаза. На меня сверху вниз смотрела маленькая женщина, которую Г. В. Вейс назвал бы «серенькой мышкой». Что было в ее взгляде? Подозрение? Тревога? Равнодушие? Я быстро приближалась к вершинам паранойи. Мне и в голову не приходило, за кого она меня принимала. Я могла быть как законной покупательницей, которой стало дурно, так и потребительницей запретного снадобья, страдающей от того, что положила в чай слишком много «бурого сахара».
Я молилась, чтобы моя дурацкая улыбка сыграла свою роль.
— У меня заболела голова. Вот и все. Эти птицы так громко кричат…
— Понимаю. Я сама их ненавижу. — У нее был сильный южный акцент. Она нервничала. — Но вынуждена работать здесь.
— Должно быть, это ужасно.
— Вообще-то работа как работа. Если бы не эти мерзкие птицы… Чем могу быть полезна, мисс?
— Ну, не знаю… Я хотела купить аквариум. Для сына. Ему десять лет. Замечательный возраст. Когда ты еще открыт всему, и вместе с тем…
— Но вы не из Нового Орлеана. — Она тоже заметила мой акцент.
— А что, аквариум с тропическими рыбками может купить только коренной новоорлеанец? — Дурацкая улыбка постепенно сползала с моих губ на подбородок.
Она бросила на меня острый взгляд. Неужели я по наитию произнесла пароль?
— Вообще-то нет…
— Честно говоря, мы с мужем переехали сюда недавно. Мы жили неподалеку от Сакраменто. В городе, который называется Мэрисвиль…
В этот момент дверь с табличкой «Частная квартира» открылась, и из нее вышел Джейсон Макклауд. На нем был хорошо сшитый деловой костюм из серой фланели. Он нес «дипломат». Я постаралась стать невидимой, прикрывшись идиотской улыбкой. Наши глаза на мгновение встретились — в лучших традициях вейсианского стиля. Но эта встреча оказалась очень краткой. Выкатив глаза с чересчур яркими белками, Макклауд обратился в бегство и при этом чуть не перевернул клетку. Обитательница клетки издала недовольный крик.
— Вы знаете друг друга? — спросила девушка.
— Сомневаюсь. — Я чуть было не ляпнула, что для меня все негры на одно лицо, как всерьез говорили некоторые друзья Арлен, делая вид, что это шутка. Для них Рональд Рейган был и оставался «последней белой надеждой Америки».
— Это апартаменты доктора Лоуэлла? — указала я на дверь с табличкой.
— Да. — Девушка нахмурилась. — Но его здесь нет. Вам назначена встреча?
Я уже была готова сыграть роль Тедди Оттингер, независимого журналиста, готового перерезать глотку любому ради хорошего куша, длинного доллара или как там еще говорят в таких случаях, но в это время кто-то, находившийся в передней части магазина, позвал: «Миссис Келли!» Девушка извинилась и ушла.
Мне повезло. Девушка оказалась Эстеллой Келли, первой женой Джеймса Дж. Ни в одной из статей о Калки ее имя не упоминалось; это была «не персона», как говорят о таких людях в Нью-Йорке, Бостоне и прочих райских уголках северо-востока Соединенных Штатов. Но независимо от того, была ли Эстелла персоной или нет, она существовала. Я пригласила ее на ленч. И сделала все, чтобы ей понравиться.
Однако понравиться застенчивой, хмурой и нервной Эстелле Келли оказалось нелегко. Для начала мне пришлось многое рассказать. Я раскинула мозгами и сообщила ей столько правды, сколько могла себе позволить. Сказала, что я личный пилот Калки, что хочу встретиться с доктором Лоуэллом и что пишу статьи для «Сан», но лишь с целью помочь Калки. Эстелла отвечала мне с глубочайшей подозрительностью. Тем не менее она согласилась отвести меня в ее любимый ресторан, где я смогла бы отведать знаменитые блюда креольской кухни, которой так славится Новый Орлеан.
— Джим — ублюдок. — Так охарактеризовала Эстелла своего бывшего мужа после пары бокалов местного убийцы — коктейля «Сазерак». Ресторан был переполненный, дорогой и плохой. Я ковыряла вилкой какое-то затейливое блюдо, состряпанное из замороженных креветок и отдававшее йодом. Всю прошлую весну вы рисковали жизнью, если ели рыбу (конечно, в том случае, когда у вас было чем за нее заплатить).
Официант принес нам вторую бутылку калифорнийского вина. Я хотела напоить Эстеллу и заставить ее разговориться. К несчастью, она могла перепить меня и отправить под стол в любое время суток. И все же этот миг приближался. Фраза «Джим — ублюдок» была хорошим признаком. Но только не для меня. Я не могла служить Калки так же, как «Сану». В положении двойного агента есть свои преимущества и свои недостатки. Я попыталась успокоить ее, задав невинный вопрос:
— Но вы по-прежнему в хороших отношениях?
— С какой стати? — нахмурилась Эстелла. — Только что я была его женой. Вдруг раз! — и я бывшая жена. Без всяких объяснений. Всему приходит конец. Так он сказал. Тогда он связался с этой потаскушкой Пэнникер. Не думаю, что они состоят в законном браке. Но Джимми это нипочем, хотя мы оба католики. По крайней мере, я католичка. Думаю, что и он тоже.
— Сейчас, — сказала я с улыбкой заговорщицы и в то же время с долей скепсиса, — он и сам бог.
— И вы в это верите? — На болезненно-желтых щеках Эстеллы вспыхнул лихорадочный румянец. Я заметила, что кожа у нее была пористая. — Я чуть не лопнула, когда услышала новости. Сначала он пытается избавиться от меня. Верно? А потом я беру газету и читаю, что он удрал и основал новую религию. Он чокнутый!
Я попыталась объяснить ей, что индуизм — совсем не новая религия. Но к тому времени, когда я перешла к изложению того, что такое аватара, Эстелла отвлеклась.
— Я думаю, — сказала она, — что за всем этим стоят большие деньги. Вы же сами видели всех этих ребятишек на улице с брошюрами и бумажными цветами. Ну, они же должны от кого-то что-то получать. А тут еще эти афиши! Когда я сегодня утром ехала на работу, то не поверила своим глазам, увидев этот здоровенный портрет Джимми с надписью «Конец». Неужели вы верите в эту чушь?
Пришлось ответить, что лично я не верю в послание Калки. Но чувствую, что он относится к своей религии всерьез и действительно считает, что конец света настанет.
— Вы та самая, — внезапно сказала Эстелла, — которая платит алименты своему бывшему мужу.
— Я думаю, что женщины должны делать это. Некоторые женщины, — быстро добавила я. — Видимо, это не ваш случай. Калки оставил вас. И поэтому в большом долгу перед вами. Но я сама оставила мужа. И зарабатываю больше, чем он. А когда он получил опеку над детьми… — Я прекратила излагать свою автобиографию. — Калки платит вам алименты?
Эстелла кивнула. Я понимала, что не выгляжу в ее глазах героиней. Я дискредитировала команду всех этих кошечек, выступавших с постоянным боевым кличем: «Стерилизовать ублюдков!» Но я прилетела в Новый Орлеан не для того, чтобы проповедовать равноправие.
— Владельцем этого птичьего и рыбного магазина является Калки, не правда ли?
Если бы Г. В. Вейс и теперь сказал, что глаза Эстеллы сузились, его пришлось бы поправить. Они превратились в настоящие щелки.
— Его владельцем является доктор Лоуэлл, — осторожно сказала она. — Конечно, они старые друзья. Джимми учился у доктора Лоуэлла в Тьюлейне. Готовился стать врачом. Доктор Лоуэлл был его учителем. А теперь должна предупредить вас, что я не собираюсь ничего говорить о Джимми — ни плохого, ни хорошего — кроме того, что он ублюдок. Потому что он несколько лет позволял мне думать, что мы по-настоящему женаты и будем жить вместе, когда он вернется из Азии. Но он так и не вернулся.
— Когда вы видели его в последний раз?
— В последний год его службы в армии. Мы встретились в Бангкоке. Он тогда получил отпуск для отдыха и восстановления сил. Это был шестьдесят восьмой год. Он говорил, что, как только выйдет в отставку, сразу вернется домой, в Новый Орлеан… Это лучший ромовый кекс в городе. — Кекс и в самом деле был хороший. Настроение Эстеллы начало улучшаться. — Кроме того, он говорил, что хочет и дальше учиться на врача. Но я уже тогда знала, что все это одни разговоры. Потому что он действительно заболел Азией. Я хочу сказать, что он говорил на всех тамошних языках. Думаю, у него там была куча подружек. Местных, вроде мадам Баттерфляй. Я всегда считала его чересчур сексуальным… Так вот, когда он бросил армию, то остался в Сайгоне. Я говорила, что готова жить с ним вместе, хотя ненавижу китайскую кухню. И тут он попросил развода. Вот так вот. Должна сказать, он был щедрым. Прислал мне денег на поездку в Мексику. А когда я вернулась, позвонил мне аж из Бангкока. Сказал, что женился на этой богатой потаскушке Дорис Пэнникер. Пожелал мне счастья. Он, мол, надеется, что я снова выйду замуж. О господи, какие все мужики подонки! Я бросила трубку. И пошла работать.
