— Пеленг на перископ 110 градусов изменяется на корму, — доложил Веселов.
— Акустики, внимательно прослушать горизонт по пеленгу 110–115 градусов, — приказал Липовецкий. На мостик прибыл командир.
— По пеленгу 112 градусов перископ ушёл под воду, — уже командиру доложил Веселов.
Вокруг всё было чисто. Акустики ничего не слышали.
С приходом в базу, Липовецкий, Веселов и вахтенный сигнальщик по случаю обнаружения перископа к выпискам из вахтенного журнала написали пояснительные записки и представили их в штаб соединения. Для них всё дело на этом закончилось.
Со всей очевидностью было ясно, что гидроакустические станции на наших кораблях по эффективности уступают «вражеским». Кроме того, сами корабли гремели так, что из-за своей шумности не могли реализовать ту малость чувствительности и избирательности, которой обладали их шумопеленгаторы.
Стационарных средств обнаружения на подходах к флотским базам вообще не существовало. При такой ситуации, только энтузиазм и упорство плавсостава кораблей давали хоть какую-то возможность обнаружить и преследовать подводных нарушителей наших морских границ.
Всеобщая мания секретности в закрытых гарнизонах базирования подводных лодок без разбора во всём, давала результат обратного отрицательного действия. Ползли «слухи», искажающие действительность, дезориентирующие исполнителей полуправдой, которую официально они узнавали в последнюю очередь.
По «слухам» моряки узнавали все сверхсекретные новости, вплоть до дат и времени выходов подводных крейсеров на боевую службу у своих жён. Стыдно было смотреть им в глаза, когда со всех возвышенностей и сопок, открывающим обзор на выход и приход подводных лодок с моря, жён и детей безжалостно гоняли патрули.
— Липовецкий, занятия по специальности где будешь проводить? — спросил Панчёнкин. — Ты знаешь, по слухам наши подлодки собираются комплектовать вторыми экипажами: то ли по одному, то ли один на два «железа». Так что обучаемого народу станет ещё больше.
— Вот именно, людей нагнали столько, что в отсеках лодки повернуться некуда! А тут изучаемые схемы — целые простыни. Где их развернуть? — пожаловался Антон.
— И я о том же. Может, скооперируемся? У тебя чемодан для переноски «секретов» есть?
— Да откуда у бабушки деньги? Чемодан нужно специально оборудовать, а где его взять, даже за свои — кровные? — ответил Антон.
— Это верно, на корабле ни денег, ни чемоданов…. Но если особисты транспортировку секретов вне чемоданов засекут, то неприятности обеспечены. А, чёрт с ним, ты, на всякий случай, возьми пистолет. Мы как-нибудь секреты припрячем за пазухой, пронесём их в казарму и там проведём занятия. Лады?
— Куда же нам деваться? — ответил Антон. — Сразу же после проворачивания оружия и технических средств встречаемся на плавпирсе.
Володя Разуваев — нештатный секретчик и по совместительству осведомитель был тут, как тут! Он всё слышал, но сделал вид, что «моя хата с краю» — мол, меня это дело не касается.
Сказано — сделано. Занятия провели. «Секреты» обратным ходом благополучно унесли на корабль и спрятали в сейфы. Правда, Антон попеременно с Глебовым обедали и сторожили секретные документы, которые в это время находились в казарменной каюте под подушкой. Таким образом, при необходимости, занятия по специальности с личным составом проводили все офицеры — руководители специальной подготовки на корабле.
Липовецкий старался изо всех сил, обеспечивая качественную учёбу возросшего количества личного состава, отличное содержание материальной части ракетного комплекса и подготовку его к погрузке боевых ракет. С прибытием Мясковского командование корабля посулило ему отпуск. Правда, флагманский ракетчик вцепился мёртвой хваткой: выдай ему хоть какие-нибудь намётки в проект правил ракетной стрельбы — и всё тут!
— На соседних кораблях командиры ракетных боевых частей целые капитаны третьего ранга. Опыта у них должно быть поболее моего — пусть пишут они! — сопротивлялся Антон.
— Пусть пишут! Да они бывшие торпедисты-артиллеристы. Что они знают?!
С них, как с гуся вода! Ты же, хотя и лейтенант, но с дипломом ракетчика — разницу улавливаешь? — выложил свои доводы флагман. — Напиши хотя бы половину! Иначе буду возражать против твоего отпуска.
Вот и крутился Липовецкий как уж: и днём, и вечерами.
Ко всем этим передрягам добавилось беспокойство и раздумья личного характера. На решающее письмо, отправленное Светлане, не было «ни ответа, ни привета». «- Вы служите, а мы вас подождём!» — хорошо поётся только в песне. В жизни всё по-другому: скупые строки бумажного письма, размытые течением времени, никогда не заменят живого личного общения. А тут парень созрел для женитьбы! — Как это делается? — задал Антон сам себе интересный вопрос.
— Вопрос-то интересный, — рассуждал он, — но я собираюсь это сделать первый раз! Опыта нет и посоветовать умную мысль некому.
— Тебе что, нужны советчики? — тут, парень, нужно принимать решение самостоятельно. Единственный советчик — твоё сердце: любишь ты её — женись и пошевеливайся! Ты же однолюб — упустишь свою жар-птицу и будешь всю жизнь в холостяках грызть сухари одиночества.
Тут же, как бы со стороны, другой Антон самокритично начинал приводить доводы свои.
— Вообще-то попридержи пар, жених! Уйдут все твои мечты и устремления в «свисток» и всё тут: «туши лампу» — приехали! Насколько мог в письме, ты обрисовал жизнь, которая её ожидает. Любит ли она настолько, чтобы ты стал для неё тем единственным, ради которого появилась на свет? Вот-вот: то-то и оно же! А впрочем не расстраивайся — поедешь в отпуск и там всё решишь.
Отпуск действительно пришёл. Позади пароходы, самолёты, поезда и автобусы — практически все виды существующего транспорта, которые доставили Антона в его родной город. Теперь он был человек самостоятельный и независимый ни от кого: ни морально, ни материально.
Ближайшие родственники — отец и сестра его решение о женитьбе восприняли, как вопрос их малокасаемый. И только лучший кореш — муж сестры Пётр сказал, что перед поездкой в Станислав, где в это время училась Светлана, соблюдая обычаи, нужно спросить разрешение на свадьбу у её мамы.
Засушливое лето любого путника встречало тучами пыли, подымаемой редкими автомобилями, следующими по бездорожью ухабистых ниток сообщений между сёлами. Конечно, назвать их дорогой было совестно, но другого пути просто не было. От задушливой и въедливой пыли путников спасало лишь то, что транспорт по дороге проезжал редко. Это давало возможность Антону и Петру, крепко державшему руль двухколёсного мотоцикла «ИЖ» не только ехать, но и что-то видеть. Подставив лица встречному потоку тёплого воздуха, они полной грудью вдыхали запахи разнотравья цветущих полей щедрой украинской природы по пути в село, где проживала мать нашей героини. Если честно, то любоваться красотами природы можно было только изредка, на коротких участках грунтовой дороги между «колдобинами». Перед ними мотоцикл замедлял свой бег и тут-то, тянувшийся за ним шлейф пыли настигал беглецов и празднуя шабаш бесовской победы, забивался во все щели одежды, глаза, нос и уши мотоциклистов.
В то время новый мотоцикл — был роскошью, сравнимой разве что с совремённым «мерседесом». Треск его мотора в густой тишине сельского многолюдья вызывал здоровое обоснованное любопытство сельчан.
— И к кому это они едут? — читалось в их сопроводительных взглядах. — Да ещё интригующая редкость в наших краях — сзади морячок примостился….
Наконец мотоцикл остановился перед вросшей в землю старенькой украинской хатой под соломенной кровлей.
Отряхиваясь от пыли, Антон спросил:
— Пётр, ты хоть знаешь с чего в таких случаях начинают разговор?
— Не дрейф, разберёмся! Бери-ка лучше пакет с консервами и не разбей бутылку водки. Мы же как снег на голову — понимать надо! Пётр подошёл к двери хаты и постучал….
— Никого. Вот те на! В теремочке-то пусто! И что теперь делать? — спросил он.
— Что делать — что делать! — спроси у Чернышевского или у Ленина. — Я откуда знаю? Может хозяева за хатой в огороде что-нибудь и делают…. Пойдём и посмотрим, — предложил Антон.
За хатой никого не было. На грядках огорода рос сочный зелёный лук, присмотревшись далее сквозь крупные листы, можно было увидеть пупырчатый изумруд подрастающих огурчиков.
— Так это то, что нам нужно! — сказал Пётр. — Сейчас из этих витаминов приготовим закуску, выпьем по стопарику за здоровье твоей будущей тёщи и в путь. Или будем искать будущих родственников методом опроса местных жителей?
Кажущееся безлюдье и молчание на огороде огласилось голосом, высунувшейся из-за кустов, головы соседки:
— Яковлевна в школе на уроках. Ей уже передали, что вы её ждёте и она идёт домой.
