Нужны ли искусству выживания хорошие манеры? Смешной вопрос. Если у меня успех, слава, овации, две машины или, не дай Бог, личный самолет -знаю ли я, что такое жизнь? Нет. Это не жизнь. Это дешевка. Более того, это раздражительная дешевка. Чем больше успеха, тем меньше жизни. Успех в России вообще бранное слово. Успех не обсуждается, а осуждается. Он противоречит этике отечественной жизни. Тогда зачем мечтать о "широкой дороге"? Зачем сюда запускать поэзию? Какое-то глубокое несоответствие. Русский уверен, что положительные вещи не продолжительны. Нас так учит наша история. Мы так измочалены жизнью, что смотреть на процветание других - противно. Хочется это процветание опорочить, объявить ему войну. Но если мы принимаем все это как данность, то нам вместо дороги светит санкционированное чувство злобы и зависти, узаконенное злорадство, если у соседа сорвалось и не получилось. А это уже существенный запас чувств. Своего рода вдохновение. Но, самое главное, философия "знания жизни" и "черного дня" находит свое подтверждение в моральном кодексе религии, освещаются христианством. Это очень удобно.
Если вся страна настроена на черный день, надо скрывать другое отношение к жизни. Таиться. Прикидываться, что живешь на оклад. А напоказ -ныть. Счастливых у нас любят только в песнях и после смерти. Итак, я знаю жизнь, когда хлебаю много горя. Или делаю вид. Тогда я в буквальном смысле несчастный герой. Лучше всего - без нижнего белья. И тогда меня любят. При жизни. Немедленно. Как я выжил, меня никто не расспрашивает. Никакая налоговая инспекция. Выжил - и молодец. Жизнь - суровая, сумрачная стихия. Равняться надо на это. Шаг влево, шаг вправо - и жизни уже не знаешь. Английская королева вовсе не знает жизни.
и еще раз о китайцах
Китайцы выйдут на призовое место, заполнят все мировые рынки, а мы ничего не умеем. Мы только из себя продаем, от нефти до проституток.
Построим проституток рядком. И даже не сообразим, кого брать, кого ебать, кого оставить.
- Сашок, я чего-то не соображу, иди ты, кого брать?
А они стоят, как солдаты. Выстроены. В переходе.
Бляди.
не хочу
Не хочу, чтобы русские стали богатыми.
милый
- Мне надо подраться, Серый, - признался я.
- Ну, поколоти хоть меня, - подставился Серый.
диван
Время идет, а я еще не встретил ни одного русского, кто бы умел сидеть на мягком диване. Ноги расставят, голову втянут в плечи и глядят удовлетворенным сычом.
серый-каша
- Здравствуйте! Что такое Серый?
- Серый - это каша.
советский союз
"Сдать кал на загранпаспорт", - занесла Катюша Мишутина в свой интимный дневник.
похуизм
Известно, что похуизм - русская национальная философия. Основа всех основ. Не Ломоносов, не Пушкин, не Толстой, не Ленин, а именно похуизм овладел массами. Мы говорим народ - подразумеваем похуизм. Никто, однако, не вникал в изгибы этой формы мышления. Не опускался на дно похуизма. Собственно, это тоже похуизм - подобное отношение к похуизму.
Здесь есть методологическая дилемма. Низкое происхождение этого философского термина для тонких деятелей служит достаточным основанием от него отвернуться. Делается это не без тайного умысла оставить родину без света, чтобы легче гуманно бесчинствовать. Производные от матерных слов -наилучшее средство для стирки родной действительности, их порождающей и ими порожденной. Гласный запрет на них - тормоз познания - можно сравнить с запретом аптек как разносчиков наркомании.
Похуизм - стройная система. Он возник из ощущения шершавости жизни. Слишком много заноз - лучше ни до чего не дотрагиваться. Слишком по-чужому звучат все абстрактные слова - не стоит и вслушиваться. И тогда хоть трын-трава не расти:
"Раньше молодцу всё было по плечу, а теперь всё по хук".
Обобщенный опыт поколений, похуизм, на первый взгляд, знак облома. Все обломалось, и всех придавило. Но это - полправды; подспудное самооправдание. Врет молодец: в те былинные дни, когда ему только казалось, что "все по плечу", было ему уже слишком многое по хую.
Похуизм утвердился благодаря безмерным поборам со времен раскола, Смутного времени, самозванцев, Петра Первого, с отменой Юрьева дня, с приходом коллективизации, с уничтожением приусадебных участков, кампании против алкоголизма, государственного уничтожения вкладов. Похуизм -философия нокаута.
Я лежу, не охаю, - Мне теперь всё по хую.
Казалось бы, стоическое "не охаю" - но это только видимость стоицизма, и здесь гнездо моего презрения: это - негордый "блэнд" смирения и задушенной ненависти, горечи и отчаяния, покорности и раздавленности. У нас нет философов западной складки и мудрецов - восточной, но зато есть похуизм - отфильтрованный базар безымянной народной мудрости. Ее кладезь переводится на нормальный язык как андерграунд единственно возможного исторического сознания, вытеснившего другие формы жизни, негативно относящегося к любым пафосным предложениям. Бункер похуизма оказался прочнее революционного романтизма и пропагандистского пафоса первых пятилеток:
Гудит, как улей, Родной завод, А нам-то хули - Ебись он в рот!
Из разряда общественного подполья, с отчужденной собственностью трижды иронического "родного" завода, похуизм распространился на все ощущения жизни, разлился, как нефть по воде, подмял под себя общий тонус национального существования, вторгся в зону чувств, настроений и расположился настоящим хозяином положения.
Это вам не французское "жёманфу". "Жёманфу" - ласковый ветерок ношиаланса, небрежно закинутое кашне через плечо. Ограниченое понятие. А похуизм - без границ. По большому счету, нам действительно все равно. Это не фраза, а руководство к бездействию.
Похуизм можно было бы назвать русской версией европейского цинизма, но такое определение больше запутывает суть дела, чем проясняет аналогию. На Западе любят рассуждать о цинизме советских времен, вообще о русском цинизме. Это - проекция постороннего, не слишком взыскательного к своей точности взгляда. Похуизм, на первый взгляд, близок цинизму разочарованием в возможностях связи между "я" и "другими", местью "другим" за ее невозможность. Между тем, похуизм разительно отличается от цинизма равнодушием к успеху и отказом найти выигрышное положение для саморазвития. Цинизм динамичен, похуизм -неподвижен; это идеология раздавленных иллюзий. Цинизм - не народное слово; он - продвинутая часть индивидуализма, подчинение всего и всех своим интересам, активное высокомерие, переходящее в философское истребление других как соперников, безусловное смешение их с говном, что может закончиться и реальным уничтожением. В России цинизм ограничен горсткой "выдвиженцев", существующих в каждом поколении. В русских низах нет чистого цинизма из-за неочищенности "я" от общинной шелухи ( отсюда о "родном заводе": не мне, а нам -то хули...).
Цинизм верхов и похуизм низов - вот что такое русская смерть.
Похуизм - пассивное сопротивление, саботаж, ставший пожизненным тормозом. При невыносимом режиме похуизм достигает почти что статуса диссиденства, и его часто путают с активно выбранной социальной позицией. Тот же "родной завод" можно прочесть как надежду для русской эмиграции, хотя он скорее работает в пользу НКВД. Похуизм и в последние годы советской власти считался у либералов прогрессивным явлением, вызывал восторг, умиление. Но когда режим кончился, оказалось, что похуизм настолько вошел в кровь народа, что сработал против либеральных идей.
Трудно сказать, что было причиной, а что - следствием, но разочарование первой шеренги реформаторов в собственном народе было, во всяком случае, мотором коррупции. Народ не откликнулся - значит, обогащайся. Похуизм похоронил романтику реформ так же однозначно, как и романтику революции, показал невозможность общественной жизни в России ни в каком виде. Он априорнее любой попытки перемен; "ветер перемен" оказался конфузливым выпусканием газов. К началу -х годов народ был уже окончательным похуистом, к реформам исторически опоздали, разница в сорок лет между Ригой и Москвой стала "судьбоносной", разрыв времен - необратимым. Из функционального расстройства, которым похуизм еще был в России года, он перешел в органическое состояние.
С другой стороны, реформаторы вовсе не считались с похуизмом, не закладывали его в свой компьютер, не понимали, что похуизм изменил национальную стратегию истории так, что деформация оказалась мейнстримом.
Похуизм - не разочарование западника и не фундаментальная ценность славянофила, похуизм - конечное слияние двух направлений. Западничество привнесло сюда свою рефлексию, славянофильство - созерцательность и здоровую лень. Похуизм "замочил" русскую демократию.
