Будущий золотой голос России простонал что-то невнятное.
— Она интересуется прогнозом, — «перевел» отец. — Я тоже им интересуюсь.
— Прогноз как прогноз, — ответил Данилов. — Фолликулярная ангина лечится не менее десяти дней. Постельный режим, антибиотики, полоскания, обильное питье как домашнее средство детоксикации. Я вам сейчас выпишу рецепты и напишу режим лечения.
— Спасибо, доктор, но… — отец больной замялся, словно подыскивая нужные слова.
— Я вас внимательно слушаю, — подбодрил его Данилов.
— …Достаточно ли у вас квалификации для того, чтобы лечить данное заболевание у вокалистки?! — собравшись с духом, выпалил отец.
— Думаю, что достаточно, — ответил Данилов. — Но это не мешает вам проконсультироваться у любого другого врача. Через недельку можно будет посетить отоларинголога в поликлинике…
— Но это только через неделю, доктор, а что нам делать сейчас?
— Я вам все расскажу. Только вот выпишу рецепты.
— Доктор, извините мне мою настойчивость, но вы уверены, что назначите правильное, адекватное лечение?
— Уверен, — ответил Данилов, заполняя графы в первом рецепте. — Дайте мне паспорт и полис, пожалуйста.
— Вот, прошу вас. А вы, доктор, проходили какую-то специализацию по голосовым связкам? — не унимался заботливый папаша.
— Нет, не проходил.
«Спокойно, Вольдемар, — сказал себе Данилов. — Будь у тебя дочь певицей, да еще и кандидаткой в золотые голоса России, ты бы точно так же изводил докторов. Все нормально».
Нормально-то, нормально, но виски и затылок понемногу наливались тяжестью.
— Но вы считаете себя достаточно подготовленным и компетентным?
— Да, конечно.
— А у вас есть категория? Ну, хотя бы первая?
— В настоящее время нет. И кандидатской степени у меня нет.
— Со степенью никто по участку бегать не будет, — заявил отец будущего золотого голоса. — Но вы уверены, что назначили правильное лечение?
— Уверен, уверен. Если можно, я просил бы не отвлекать меня от выписки рецептов.
— Да-да, конечно. Машенька, принести тебе чаю?
Машенька кивнула, и отец ушел на кухню, дав Данилову возможность спокойно закончить с писаниной.
— Вот рекомендации, я расписал их по дням, — сказал Данилов, когда отец вернулся. — Вот рецепты…
— А вы, простите, давно работаете врачом? — спросил отец.
«Твою мать! — выругался про себя Данилов. — Что мне теперь, диплом с трудовой книжкой с собой носить?»
Даже в первый год работы на «скорой помощи» никто не приставал к нему с подобными расспросами. Или на участке так положено?
— Если у вас вызывает сомнения моя компетенция, то вы вправе пригласить другого врача, — терпеливо ответил Данилов. — Если вам кажется, что перед вами самозванец, то позвоните в поликлинику и поинтересуйтесь — действительно ли врач Данилов Владимир Александрович там работает…
— Нет, нет, ну что вы?! — замахал руками отец. — Это я просто спросил.
Зачитав вслух свои рекомендации, Данилов поинтересовался, все ли понятно.
— Все-все! — заверил отец.
— Тогда всего хорошего. Справка пока на пять дней. Завтра к вам зайдет кто-либо из врачей, посмотреть, как дела. Не исключено, что это буду я.
Ангину положено наблюдать на дому в течение трех дней с момента обращения, чтобы не пропустить осложнений. Вызов врач записывает себе сам, и такой вызов называется «активным».
В прихожей Данилову задали очередной нескромный вопрос:
— А вы, простите мое любопытство, какой вуз заканчивали?
— Разве это имеет значение? — поинтересовался Данилов.
— Конечно, имеет, — подтвердил Машенькин отец. — Но вы, если честно, на московского врача не похожи…
— Совершенно верно, — кивнул Данилов. — Я учился в Средней Азии, в городе Учкудуке. Про него еще песня такая была…
— «Учкудук — три колодца».
— Верно, три колодца и один медицинский институт.
— Так вы же там небось ни одной ангины не видели за все время учебы! Там же зимы нет!
— Совершенно верно — ангинами там не болеют. Все больше дизентерией да сальмонеллезом. Всего доброго!
Не дожидаясь ответа, Данилов вышел на лестничную площадку. Его терпение почти иссякло и на следующий вопрос, касающийся профессиональной компетенции, он мог дать нецензурный ответ. Честно говоря, Данилову не хотелось начинать работу на участке со скандала.
— В жизни попадаются совершенно уникальные человеческие экземпляры, — пожаловался Данилов кошке, сидевшей на перилах.
Кошка ничего не ответила. Не наши, мол, кошачьи, это проблемы. Разбирайтесь сами.
Следующий вызов был в доме напротив, тоже на втором этаже. Женщина, двадцать пять лет, температура, кашель.
— У вас двусторонняя пневмония, — сказал Данилов, выслушав влажные хрипы в нижних долях обоих легких.
— Я и чувствую, что дышать тяжело, — призналась пациентка. — Надеялась на ногах переболеть, но вот как оно вышло…
От госпитализации она отказалась наотрез. Данилов оформил письменный отказ и пометил себе, что здесь тоже следует записать «актив» на завтра.
— Сейчас позвоню мужу, он купит лекарства, а уколы мне будет делать соседка.
— Если состояние будет ухудшаться — вызывайте «скорую» и поезжайте в больницу.
— Хорошо, доктор, так и сделаю.
На прощанье пациентка попыталась засунуть в карман даниловской куртки тысячерублевую купюру, но Данилов мягко отвел ее руку в сторону и посоветовал:
— Лишние деньги лучше потратить на мед и лимоны. Малиновое варенье тоже пригодится.
Пациентка сделала вывод, что доктор недоволен суммой, и достала из кармана махрового халата еще одну тысячерублевку.
Данилов покачал головой.
— Тогда, может, хотя бы кофе выпьете? — предложила сознательная девушка.
— Спасибо, в другой раз, — ответил Данилов и ушел на следующий вызов к женщине семидесяти трех лет с ухудшением общего самочувствия.
Сверившись с атласом, Данилов решил, что ближе будет пройти дворами, но на полпути уперся в сплошную сетчатую ограду, на карте, разумеется, не обозначенную. Пришлось топать по улице, в обход. Оно бы и ничего, только вот погода испортилась — повалил мелкий, колючий снежок.
«На машине, конечно, мотаться по городу сподручнее, — заключил Данилов и, верный привычке рассматривать любое явление всесторонне, добавил: — Зато на участке в пробках стоять не приходится».
Женщина семидесяти трех лет сначала долго не пускала Данилова в квартиру, а потом столь же долго искала удостоверение инвалида второй группы. Во время осмотра дважды высказывала недовольство тем, что к ней пришел «кто-то с улицы», а не «своя» участковый терапевт Малярчук.
— Анна Дмитриевна, она все мои болячки наизусть знает, а вам всего сразу и не расскажешь.
— Так вы же вызвали только для того, чтобы выписать циннаризин и эналаприл! — не выдержал Данилов. — Какая разница — кто вам их выпишет, я или она?
— Так-то оно так, но если по правде, то совсем не эдак, — поджала губы старуха.
«Хорошее выражение, надо будет запомнить», — подумал Данилов.
На следующем вызове даже раздеваться не пришлось.
— Вот, я молилась, чтобы мужчина пришел, и бог меня услышал! — обрадовалась неопрятная девица в тесном и коротком халате, открыв Данилову дверь.
Лицо у девицы было припухшим, а еще от нее крепко пахло спиртным.
— Какая разница? — Данилов вошел в прихожую и расстегнул молнию на куртке.
— Денег у меня нет, — девица развела руками, — но за больничный готова отработать натурой без всякой халтуры.
Она потянула за свободный конец пояса, которым был подвязан халат.
— Всего хорошего, — Данилов повернул вертушку замка и распахнул дверь, намереваясь уйти.
— Доктор, а ведь я куда захочешь согласная! — девица попыталась схватить Данилова за руку, но он увернулся и, не отвечая на соблазнительное предложение, вышел на лестничную площадку.
— Одни импотенты кругом!
Дверь с оглушительным шумом захлопнулась. Данилов представил себе, какого удовольствия он лишился, и рассмеялся. Да, что-что, а скучать на участке не приходится.
На следующем вызове Данилова попытались втянуть в дискуссию о преимуществе пояса из собачьей шерсти и барсучьего жира перед антибиотиками.
— Я в этом вопросе некомпетентен, — честно признался Данилов. — Решайте сами. Рецепты и схему лечения я вам оставил.
Звонок в поликлинику принес богатый урожай — еще семь вызовов. Народ успел окончательно проснуться и требовал внимания.
На следующем вызове Данилова ждал симулянт — студент академии управления.
— У меня с утра насморк, слабость, потливость и голова кружится. Температуру сбил аспирином, была за тридцать восемь…
Из носа у парня действительно подтекало, и довольно сильно.
