В нашу первую встречу я чувствовала себя не очень приятно. Когда на тебя ехидно смотрит девица, лет на пять старше тебя, это не радует. Когда тебя считают малолеткой- тем более. Но когда ты при знакомстве после этого разворачиваешься к ней спиной, и, демонстративно покачивая бедрами, отчаливаешь – это производит впечатление.
Вот так мы встретились с ней в первый раз. Примерно месяц не общались, обмениваясь только здрасьте – до свиданья, а потом я нечаянно бахнула ей кирпич на голову.
Честное ученическое, это произошло совершенно случайно. Мне просто не понравилось, что она разбудила меня утром музыкой "Фактора – 2", включенной на полную катушку. А я только за час за этого легла, готовясь к зачету, и могла бы спокойно спать еще по меньшей мере часа три…
И поэтому, когда моей маме припекло зачем – то купить кирпичиков пару штук…
А, это она для дачи, что – то там такое нахайдучила потом, папа три часа ругался, как извозчик… А маме хоть бы хны, даже не почесалась. Но это так, к слову.
Сейчас – про кирпич.
Так вот, когда мы их несли домой, я заприметила Аллочку, нервно курившую на лестничной площадке на пролет ниже. И – конечно же, совершенно случайно!- грохнула ей его на голову. Наверное, мне кирпич скользкий попался.
Но, как вы понимаете из моего рассказа, я промазала. К сожалению… А может, и к счастью. Потому что потом я с огромным наслаждением выслушала от нее длиннющий матерный опус в свой адрес, и даже запомнила на будущее пару слов. На случай, если Владя (это мой парень) крепко достанет. Зато потом, когда она на следующий день, горя жаждой мщения, налила на мой учебник алгебры кетчуп вперемешку с клеем, я ее очень горячо благодарила. Я не люблю алгебру.
После этого мы с ней сели, поболтали, и она очень даже неплохой девчонкой оказалось! Даже прикольной!
После этого мы и сдружились.
Надо же мне с кем – то Владьке кости перемывать.
А ей – Юрке. Вот она, настоящая женская дружба.
Так что пойду – ка я к ней, Юрик ее как раз на работу попилил, а мы очень даже славненько можем поболтать. Авось подскажет, что мне с этимм преследователем недоделанным сотворить. А то мое воображение совсем обленилось и ничего дельного надумать не хочет. А надо, чтоб этому хмырю жизнь малиной не казалась.
Я тяжко вздохнула, показала оконному проему средний палец, залпом допила свой кофе, и, прихватив пачку сигарет, почесала к Аллке.
Если я стану курить дома, мама мне голову оторвет…за свои погубленные цветочки.
Чтоб их.
***
Виталиус, шатаясь, брел по направлению к ближайшему магазинчику " Вино – воды".
Продавщица при виде него оживилась, выпятила бюст (вернее, его отсутствие) и начала призывно улыбаться во все свои три зуба, оставшихся у нее с лучших времен.
Этого сильного, крепкого, опухшего " синяка" она встречала здесь уже почти год.
Он даже был у нее почетным клиентом. Не потому, что она имела на него какие – то виды.
Так, просто…
Баба – то холостая, без мужика. А этот очень даже ничего. А что пьет- так то ж не проблема. В ее деревне Малые Кабаны все пили и пьют не просыхая. И она сама- не исключение… Но это тайна. Если Клавка, начальница, то бишь, об этом прознает… Все. Тушите свечи. С работы Надька вылетит и даже ахнуть не успеет.
Но мы, вообще – то, ведем разговор о Вите.
В его голове травлеными тараканами метались одна за другой гадкие мысли. И даже привычная "Смирновка" уже не приносила должного покоя и умиротворения. В Виталиусе говорило что – то, что он так долго и довольно – таки успешно загонял внутрь себя. Загонял и старался не выпускать наружу.
Его волчья натура.
Он хотел крови.
И…ее. Омелию. Ту, что никогда не отвечала взаимностью на его чувства. А ведь все так хорошо начиналось…
Но сейчас…Было только грязное и надоевшее до колик в желудке " сегодня".
Повторяющееся и бесконечное, томительное. И никакого намека на светлое и радостное завтра.
А его звала луна. Молодая, только – только народившаяся, которая так нежно и успокаивающе светила ему с неба.
Все мы- Дети Ночи…
И сейчас в Виталиусе вновь заговорил не человек, а оборотень.
И теперь он смотрел на продавщицу уже совсем другими глазами.
Это больше не была спившаяся женщина, старательно привлекающая внимание.
Его внимание.
Это была жертва. Потенциальная. Первая с того дня, как он перестал быть Повелителем Двуликих Детей Ночи.
Это было начало Охоты.
Для того, чтобы вновь завоевать любовь его Омелии. Как тогда, давным- давно…Еще в Атлантиде.
Вот только, похоже, она об этом не помнила.
– Мужчина, что брать будете? – призывно улыбаясь, поинтересовалась Надька. Так, будто хотела сказать: " Меня возьми!" Она и не подозревала, кто этот мужчина на самом деле…
Пока он не поднял на нее глаза.
Янтарно – желтые, совершенно волчьи.
Сверкнули обнаженные в волчьей ухмылке длинные клыки.
– Брать – то? Твою жизнь.
Раздался испуганный визг женщины, впервые лицом к лицу столкнувшейся со своей смертью.
Эх, Энн Райс, как же ты была не права, когда написала, что умирать не больно!
Но Наде это уже не поможет.
Охота началась. … Беги, девочка. Беги, пока еще можешь.
Пока веришь.
До тех пор, пока в твоей душе еще теплится что – то человеческое, я не смогу воплотиться.
Но мы с тобой- едины и неразделимы.
Все твое- мое.
Все мое – твое.
Ты и не подозреваешь, насколько мы похожи.
Мы две половины единого целого.
Но Я – это твое истинное лицо, которого ты так боишься.
И если ты сейчас поймешь, что ты не человек, ты предашь свою веру в светлое будущее и потеряешь надежду…
Ты потеряешь веру в Бога.
В распятого ли Христа либо какого другого – только тебе решать.
Но только я останусь с тобой навсегда.
Главное, перестань мне сопротивляться.
Прими меня…
Впусти меня… Позволь завладеть тобой безвозвратно.
Возьми мое сердце и мою душу.
Лишь я тебя достоин. И никто иной.
И даже твой наивный мальчик, которого ты так любишь…
Вернее, думаешь, что любишь.
На самом же деле он ничего для тебя не значит.
Родить сына ты сможешь только от меня. И именно он положит начало новой вере.
Новому миру.
Миру, где Зло будет законом.
Миру, где нет места для света.
Это будет НАШ С ТОБОЙ мир.
Только позволь мне быть твоим женихом.
Здесь.
Сейчас.
Подчинись моей воле и моей любви, девочка.
Прими меня.
Иначе ты узнаешь, что такое настоящая боль…
Дьявол не терпит ослушанья…
Мое Дитя…
Моя невеста.
Моя Эрзаэль…
Ну же…Чего ты ждешь? Не бойся меня…
Я проснулась от собственного крика. Так странно…
Или мне только чудится, что кто – то только что меня ласкал?!
И если да, то кто ему это позволил?!!
Эрзаэль!
– Лия! Лия!! Да что с тобой?!! Я тебя уже добрых пять минут трясу, но ты сидишь, как замороженная! И что у тебя с глазами?!- рыкнула Лилит. Оказалось, что меня трясла именно она.
– Н.. Ничего…Со мной все в порядке, – еле выдавила я из себя. Все тело ныло, как от чьих – то чересчур настойчивых ласк, голова кружилась и все расплывалось перед глазами…
Господи… Неужели это опять началось?
– Ага. А я прямо – таки вижу, как с тобой все в порядке, – ехидно заметила она.
Покосилась на спящего Олега, и за рукав потянула меня к выходу из номера. – Пойдем – ка, поговорим где – нибудь. Не здесь. Пускай бедный мальчик выспится.
– Поговорим… А надо ли?
– Надо.
***
Это был теплый ласковый ветер, обнимавший меня, ласкавший все тело так, как это никогда бы не смог не один человек…Или вампир…
Или даже БОГ.
Это была нежная волна, как будто вода в море, прогретом последними, закатными лучами оранжево- красного солнца.
Это был голос, шептавший стихи в темной комнате.
Стихи, которые предназначались только мне, потому что никто другой просто не сумел бы их услышать.
Это был голос, утешавший меня, когда мне было одиноко или больно. Вытирваший мои слезы и вселявший уверенность в том, что все будет хорошо…
Это был кто – то, кто был нужен мне и кому была нужна я.
Нужна для чего – то, чего – то очень важного…
Важного не только для него – для всего мира…
И я почти не находила в себе сил противиться этому сладостному очарованию…
Потому что, поддавшись этим чарам, я смогу наконец стать свободной…
И не нужна будет больше Королева вампиров.
Возможно, так будет лучше для всех нас.
Ну, давай же. Чего ты ждешь? Я этого хочу.
Так же, как и ты…
Медленно, очень медленно передо мной прямо из воздуха возник силуэт мужчины.
Абсолютно обнаженного.
И очень красивого, надо признать.
– Ты и впрямь согласна? Согласна принять меня? Стать моей невестой и женой, матерью нашего ребенка? – недоверчиво поинтересовался он, притягивая меня к себе и глядя прямо в глаза. Так, чтобы невозможно было укрыться от этого странного, всепроникающего взгляда, тонкой и незримой нитью соединяющего души…Растворяющего в себе и подчиняющего своей воле…
