— Не говори, если не понимаешь. Это не умно. Я хочу, чтобы ты услышала меня. Саговники и сейчас, и раньше прекрасно адаптировались к окружающим условиям. Они были всегда. Сколько живых существ в мире существовали всегда? Большинство видов жили в лучшем случае несколько тысяч лет, прежде чем в природе что-то менялось и они вымирали. А это растение живет двести миллионов лет. Они видели ледниковые периоды, столкновения с кометами и пыльные бури. События и катастрофы, которые уничтожили все живое, но не смогли убить их. И еще важно, что это растение никогда не менялось. Оно не стало выше, у него не отросли крылья или плавники, ноги или легкие, оно никогда не эволюционировало. Оно просто всегда было замечательным и совершенным, как сама жизнь. И именно в том виде, как есть.
— Всегда было, да?
— Знаешь, саговник — одно из девяти растений. Тех самых, ради которых ты проделала весь этот путь. Так же, как и глоксиния. Ты стоишь между двумя из девяти растений и чуть не погубила оба.
Он засмеялся, запрокинув голову так, что его блестящие черные волосы рассыпались по плечам.
— Ты их почти уничтожила, но ведь ты же их и нашла. Армандо прав, ты странная женщина.
— Армандо не так уж хорошо меня знает.
— Да нет, знает. Он отлично тебя описал. Сказал, что ты самый удачливый человек, которого он встречал. И он прав.
Правда? Думаешь, я удачливая? Я застряла в глуши и все потеряла. Мою машину украли, а мобильник разложился прямо у меня на глазах. У меня нет карты, нет денег, нет работы, и, наконец, меня чуть не застрелили. В каком же из миров или в каком же смысле я удачлива? Где она, моя удача?
— Меньше чем за неделю ты нашла два из девяти растений.
Я уже поняла бесполезность всяких дискуссий с людьми, так или иначе связанными с этими растениями.
— Итак, ты говоришь, саговник — один из девяти?
— Да, и он — единственный суккулент.
Я почувствовала некоторый прилив сил. Не потому, конечно, что нашла единственный суккулент. Но у меня появилась надежда выбраться из Мексики быстрее, чем я надеялась. Кажется, это не так трудно — найти все эти девять растений. Я не глядя в момент нашла два.
— Что ты знаешь о девяти растениях? — Я подумала, что чем больше он знает, тем быстрее я вернусь в свою кровать на Манхэттене, вымету цветки календулы Сонали, отпраздную свой приезд с Коди, побалдею с ним и навсегда забуду обо всем этом
— Знаю, что все они родом из Мексики, были известны племени майя. Или, по крайней мере, все истории о них оттуда.
Разговаривая со мной, Диего держал ружье, прижимая его к груди. Он выглядел гордым и напоминал своей повадкой индейца. Настоящий майя.
— Ты — майя?
— Нет, я — гуичол, но родился на Юкатане, в стране индейцев племени майя.
— Что еще ты знаешь о растениях?
— Знаю, что у того, кто найдет все девять и соберет их в одном месте, сбудутся все желания и мечты. А тот, кто их потревожит, не получит ничего. Майя верили, что растения символизируют плодородие, возможно потому, что хотели, чтобы дети помогали в уборке урожая. Они выращивали растения на специально выделенной для этого земле под названием Исла-Муджерес, что на твоем языке означает «остров женщин». Сегодня остров наводнен туристами, там полно магазинов, продающих мексиканские покрывала и горшки пинатас. Но давным-давно, в древности, единственными людьми, которым разрешалось ступать на эту землю, были знахари, или шаманы-травники. Со временем растения стали символизировать больше чем плодородие. Теперь они олицетворяют все виды изобилия и благоденствия.
— Но почему девять? — Я просто хотела проверить, совпадают ли его знания с тем, что известно Эксли и Армандо, а не потому, что у меня паранойя.
— То, что я о них думаю, и, пожалуйста, прости меня за плохой английский: они представляют все девять возможных форм процветания: свободу, сексуальность, удачу, власть, магию, любовь, бессмертие, приключения и знание. Если найти растения и собрать их вместе, получишь все, что только может пожелать человек в глубине души.
Меня почему-то утешило то, что все трое мужчин рассказывали одну и ту же историю.
— Люди когда-нибудь воровали эти растения или убивали ради них?
— Да, я слышал об одном случае. Но человек, который мне это рассказывал, считал, что растения мифические.
— Человек, который выкрал их у Армандо?
— Да.
— Он тебе говорил, что они миф, до того, как украл их, или после?
— До.
И все же рискнул свободой, чтобы их украсть. Если бы его схватили, он попал бы в тюрьму. Поверь мне, никто не захочет в тюрьму, если можно этого избежать. Человек этот верил в реальную власть растений. По крайней мере, достаточно реальную, чтобы ради нее рискнуть свободой.
— А саговник? За какое желание отвечает он?
— Саговник доводит до конца все, что не завершил человек. Так было всегда. На моем языке его называют растением-вампиром. Это растение бессмертия, одно из самых древних, первых растений.
— Армандо думает, что люди стремятся к смерти.
— Я считаю, что, когда в детстве люди впервые осознают, что когда-нибудь умрут, смерть пугает их так сильно, что они стараются отогнать мысли о ней подальше и придумывают легенду, миф. Миф о бессмертии. Люди втайне верят, что могут жить вечно. Им не надо думать о том, как они относятся к смерти. Они просто не верят в нее.
— И я чуть было не убила растение бессмертия. Звучит прямо как оксюморон — мудрый тупица.
— Но ведь я пришел вовремя, и ты его не убила. И в этом вся сущность этого растения. Удача и вечность.
— Итак, я удачлива и оно удачливо.
— Да, тебя не застрелили, а его не растоптали.
— Глоксиния?
— Глоксиния — цветок любви с первого взгляда, поэтому оно прекрасно подходит человеческому существу.
— Как так?
— Человек — особый вид. Нам не нравится работать над любовью. Мы верим, что любовь настоящая, если она застигает нас врасплох, как внезапная болезнь. Как грипп. Когда люди влюбляются постепенно, они всегда сомневаются. Глоксиния приносит любовь с первого взгляда. Именно так предпочитают влюбляться люди.
— Откуда ты знаешь, какие растения входят в число девяти? Я полагала, что найти их невозможно. Растения сами должны найти человека.
— Это верно для большинства людей. Но у меня есть большое преимущество. Армандо. Он хранитель девяти растений.
— А остальные семь растений как называются?
— Давай-ка выкопаем эти два первых и пойдем, пока не стемнело. Нелегко ходить в джунглях по ночам.
— Не вижу никакой разницы между ночью и днем. — Я покосилась на темный лес.
Диего склонился, чтобы выкопать глоксинию. Глядя на него, на то, как он стоит на коленях, я почувствовала необъяснимое, почти неподвластное мне сильное желание прикоснуться к нему. Стоя в некотором отдалении, я наблюдала, как он то копает, то очищает и потихоньку вытягивает корни из земли. Он был полностью поглощен своим занятием и едва ли помнил, что я стою рядом.
В принципе я практически всегда способна себя контролировать и поэтому не могла понять, что мне делать с этим своим порывом. Я обдумывала способы, как его соблазнить, привлечь его внимание без того, чтобы прикоснуться к нему, подойдя поближе.
— Тебе нравится лунный цветок? Сегодня утром я успела увидеть, как его цветы сворачивались при первых лучах света.
Он перестал копать:
— Далеко?
— Не слишком. Может, в десяти минутах ходьбы обратно к пляжу.
— Пойди и срежь черенок, но делай это аккуратно. Не режь лозу, только черенок
Я хотела совсем не этого.
— Я не хочу идти туда одна. Мы будем в дороге всю ночь. Утром найдем другую лозу.
— Лунный цветок — тоже одно из девяти растений. Он позволил тебе увидеть себя до того, как закрылся. Он ждал тебя, чтобы показаться. Доверился тебе. Ты должна пойти и взять его. Никакого другого лунного цветка, только тот самый.
— Ладно. Ради бога. Я добуду лунный цветок. Тот самый.
— Ты не поняла. До сих пор у тебя все складывается фантастически удачно. У тебя есть два растения из девяти, а скоро будет еще и прекрасный лунный цветок, тот самый, что приносит детей, покровительствует деторождению и плодородию, самое женственное из всех растений. Тебе повезло, что Армандо послал меня за тобой. Любой другой, видя, на что ты способна, держал бы тебя здесь, в джунглях, и только бы следил за тобой. Иди за лунным цветком, и будем выбираться отсюда.
Он посмотрел на меня бархатистыми мягкими глазами, и это меня смутило. Они одновременно говорили да и нет. Я смотрела на него и вдруг почувствовала к нему такое влечение, что мне совершенно необходимо было его коснуться прямо здесь и сейчас. Я не могла остановиться. Подошла к нему, но он вытянул руку, чтобы остановить меня.
