Распашонка до сих пор хранится в суздальском музее. На второй день жизни в монастыре я не поленился, сходил на нее посмотреть. Ну да, маленькая детская рубашечка. Которую надели не на ребенка, а на деревянный манекен. Женщины-экскурсоводы любят рассказывать, что на самом деле сын Соломонии выжил и, когда вырос, стал разбойником Кудеяром, о котором в знаменитой песне поется, что «Кудеяр-атаман пролил немало крови христиан». Пятьсот лет назад этот разбойник и пират, будто Робин Гуд, грабил по берегам Волги все, что движется, а золото, как капитан Флинт, закапывал в пещерах. Об этих кладах тут помнят и до сих пор. Вооруженные металлоискателями чудаки все еще не теряют надежды их отыскать.
— А почему Иван Грозный не трогал Кудеяра? — хитро щурясь, задают вопрос суздальские экскурсоводы. — Ведь мог выловить его шайку за неделю, но не выловил. Почему?
— Да, — киваю головой я. — Почему не выловил?
— Да потому, что Кудеяр был его сводным братом. Грозный, который вырос без отца и без матери, берег его, ведь Кудеяр, он же царевич Георгий, был его единственным родственником, понимаете?
— Понимаю, — говорю я. Через окно музея мне видно, как перед входом в собор выстраивается очередь из желающих поклониться чудотворным мощам старицы Соломонии Сабуровой. Говорят, это помогает тем, кто желал бы исцелиться от бесплодия.
Восток Европы — это дремучие леса и бесконечные степи. Два совершенно разных мира, объединенных двумя совершенно разными династиями. Монгольский род объединил племена Степи — так возникла Золотая Орда. Литовская династия объединила тех, кто жил в лесах, — так было восстановлено Русское государство. Дальше эти два мира существовали каждый сам по себе. Почти не соприкасаясь и мало друг другом интересуясь. Что русскому хорошо, то степняку смерть — и наоборот.
Да, чуть не забыл. Еще между двумя этими грозными государствами существовало что-то вроде санитарного кордона. И не лес, и не Степь, и не Русь, и не Орда. Буферная зона: земли, на которых специально сохраненные монголами Рюриковичи правили финно-угорскими племенами. Теперь эти земли чаще именовали не «Залесье», а «Московия».
Со времени Батыева вторжения прошло уже почти триста лет. Первым князем крошечной деревянной Москвы стал младший сын Александра Невского. После него тут правили четыре Ивана, три Василия, один Семен и один Дмитрий. Самостоятельными владыками никто из них себя не считал. Ясно было, что земли эти — приложение к чему-то большему. Споры возникали лишь насчет того, к чему.
Каждая из великих держав того времени считала, будто дань Московия должна платить ей. Правители Золотой Орды говорили о том, что именно с разрешения «доброго хана Батыя» баскаки из рода Александра Невского подчинили тамошние племена, да и где бы все они были, если бы степняки постоянно не помогали бы им своей конницей? Русские князья только пожимали плечами: мало ли чего там наразрешал давно забытый всеми Батый! В Московии живут говорящие по-русски православные, а значит, эти земли должны принадлежать нам. Да, это очень странные православные, и русский язык у них такой, что без переводчика и не поймешь, но какая разница?
И все то время, пока Русь спорила с Ордой, московские князья копили силы, миллиметр за миллиметром присоединяли землицы, покупали союзников, уничтожали конкурентов.
Они выжидали.
А потом подходящий момент, наконец, настал.
Запах внутри здания сразу говорил: это морг. Да еще и идти к нему нужно было через старое советское кладбище с покосившимися надгробиями. Я сверился с записанным на бумажке адресом. Ну да. Все вроде бы верно.
Поднявшись по ступенькам, я выкинул едва прикуренную сигарету и потянул на себя тяжелую дверь. Зашел внутрь, поднялся на второй этаж, свернул пару раз по длинному коридору. Неприятный запах стал чуть слабее, но все равно чувствовался.
На двери была табличка: «Профессор Михайличенко Б. В.». Я постучал.
Золотая Орда была огромным и процветающим государством. Но при этом все равно немножечко государством второго сорта. Дело в том, что и население, и правители Орды долго оставались язычниками. В мире, где именно религия давала ответ на вопрос, кто ты такой, быть язычником считалось неприличнее, чем публично мочиться в штаны.
Монголы поклонялись собственным божкам, жившие в лесах финно-угры — другим, у поволжских племен боги были свои, а у кавказских горцев — свои. Эта ситуация сохранялась довольно долго, хотя с каждым десятилетием становилось все очевиднее: вечно сохраняться она все-таки не сможет. Хоть и медленно, но дело шло к тому, что Орда станет, наконец, христианской.
Основным населением Орды были давным-давно крещенные половцы. В столичном Сарае у них имелся кафедральный собор и собственный епископ. Из Рима к ханам приезжали католические миссионеры, а из Константинополя — православные. Пока ордынские мужчины демонстрировали удаль в военных походах, их оставшиеся дома жены крестили сыновей и исповедовались монахам-доминиканцам. Папам в Рим летели депеши: готические соборы возводятся на землях современной Туркмении, а первые крещеные уже появились в Сибири и Китае.
Определиться с религией в те годы означало урегулировать отношения не только с Богом, но и с ближними. Принимай крещение и об одиночестве можешь забыть навсегда. Сегодня люди пытаются решать вопросы, кто им свой, а кто враг исходя из национальности. Я русский, и значит, любой гражданин РФ мне родня, а любой иностранец нет. Иногда это срабатывает, хотя бывает и так, что согражданин — тупая скотина, а иностранец вполне себе ничего. А вот прежде все было куда логичнее: тогда своим считали не тех, кто случайно родился со мной в одном государстве, а людей действительно на меня похожих. Тех, кто одинаково со мной верит.
Агонизирующая Византия понимала это прекрасно. И поэтому на ордынские удачи Римских Пап посматривала с ревностью. Когда-то ей уже удалось крестить грозных соседей с севера. В тот раз скандинавская династия обосновалась в Киеве и повадилась грабить имперские земли. Набеги рыжебородых дегенератов, каждый из которых норовил прибить на ворота Царьграда свой щит, доставляли кучу хлопот, а одолеть их силой меча византийцы не могли. Им оставалось лишь дождаться, пока Русь примет крещение и изменится сама. Потому что, принимая от греков святое крещение, киевские дикари признавали: отныне греки им ближе, чем родственники. Роднее, чем те, с кем у киевлян одинаковый язык и похожий цвет глаз.
Теперь Византия надеялась, что этот трюк прокатит у нее и еще раз. На то, чтобы обратить Орду в православие, были брошены все силы. И кое-каких успехов хитроумные греки все-таки добились. Крещение у них из рук приняли несколько принцев, вельмож и полководцев. Грозный татарский темник Ногай признал свою Орду княжеством Византии, принял на себя обязательства до последнего вздоха защищать империю и в качестве ответной милости получил в жены константинопольскую принцессу. Точно такую же, как когда-то получил креститель Руси князь Владимир Красно Солнышко.
Византийцы верили, что Ногай это только начало. Скоро вслед за ним поклониться царьградским святыням придут и другие татары. В ханской столице, городе Сарай, для православных ордынцев была срочно основана особая Сарайская епархия (именно ее наследницей является современный Московский патриархат). Да только Византия была уже не та, что прежде. И то, что у греков получилось с Русью, с Ордой уже не прокатило. Довести дело до конца не удалось. При хане Узбеке было объявлено: вовсе не христианство станет государственной религией Орды. Отныне и вовек могучая держава принимает ислам.
В каждом вагоне киевского метро под потолком висел здоровенный телемонитор. Пассажиры, задрав голову, смотрели клипы и рекламные ролики. А я вот предпочитал глядеть в окно. По сравнению с петербургской подземкой, станции в Киеве лежали совсем не глубоко: метров на восемь — десять ниже уровня тротуаров. Говорят, метростроевцы так и не смогли докопаться до конца культурного слоя. Свои тоннели они копали прямо сквозь древнерусское прошлое. Их землеройные машины и экскаваторы в труху смололи остатки теремов, фундаменты крепостных стен, саркофаги вместе с костями и вообще все, что попалось на пути. Зато теперь сквозь все это проложена удобная подземная дорога. А прошлое… ну что прошлое?.. оно так и осталось лежать под киевским асфальтом. Целая цивилизация, утонувшая в украинском черноземе.
Иногда из земли выкапывают осколки этой цивилизации. Осколки выглядят странно. Черепа, черепки, сожженные кирпичи, чьи-то могилы, которые, оказывается, еще и принадлежат не тому, кому ты сперва подумал. Поезд выныривал из тоннеля и несся по высоченному мосту над Днепром. Оттуда был виден весь киевский центр. Он был зеленый и холмистый.
