- Девушка, это не Вы вылетаете рейсом 1213 на Киев? – строгим официальным голосом Влад обратился к дремлющей девушке. Та, открыв глаза, зажмурила их опять, думая, что все еще спит. Открыв повторно глаза через минуту, она оторопело выпучила глаза, не веря тому, что видит. Несколько минут ей понадобилось для того, чтобы она могла вымолвить первые слова. Эффект был сногсшибательный! Девушка была поражена настолько, что ее радости не было конца. Пользуясь случаем, Влад тогда решил прервать свой отдых с друзьями и лететь с ней в Киев, чем навлек их гнев и разочарование. Он еще не раз ему вспоминали то, что он променял мужскую дружбу на увлечение девчонкой. Но сам Влад и сейчас был доволен своей авантюрой, которая так ловко удалась.
Предвкушая новую встречу с графом в Абрау-Дюрсо, он был благодарен знатоку вин и бурных романов за свое романтическое приключение в его Новом Свете. Интуиция ему подсказывала, что граф ему и сейчас приготовил что-то романтическое.
Шампанское, которое он привез в тот вечер, ему пригодилось, правда, через три недели. А тогда, вечером, в дверь постучали. Открыв дверь, он увидел старую знакомую. Вместе с Марией Никитичной, они были старожилами в гостинице, которая была на ремонте все лето. Лишь они и были жителями в гостинице этим летом.
- Влад, добрый вечер. Извините, что Вас тревожу. Вы можете мне уделить пару минут. У меня к Вам деликатное дело, - заговорщески начала поздняя гостья. – Вы мне рассказали свою горькую историю, и она мне не дает покоя. Вы не думали о том, что нужно подумать над тем, чтобы как то устроить свою личную жизнь? Это, конечно, не мое дело, но мне кажется, что это нужно не только Вам, но и Вашим детям. Вы ведь так молоды, Влад?
- Нет, ничего, Мария Никитична. Я Вас понимаю, я и сам над этим думаю. Рана еще открыта, как говорится. Но время идет, дети растут. Им нужна если не мать, то женщина рядом. Особенно дочурке. Боюсь, что без нее, она не станет настоящей Женщиной. Я буду не в состоянии ей дать все то, в чем она будет нуждаться.
- Вот и хорошо, а тоя волновалась, и не знала, с чего начать. Все дело в том, что одна особа обратилась ко мне с деликатной просьбой. Она меня просит ее с Вами познакомить. Она женщина скромная, и сама не решается. Что скажете? Я в роли свахи - никудышная, правда? – она смущенно посмотрела на Влада в ожидании ответа.
Он тоже был смущен. Так близко к вопросу Влад еще не подходил. Разбирая письма от женщин, он думал над тем, какая должна быть женщина, которую он будет когда-то доверить своих детей. И вопрос когда, тоже был ему знаком. Но ответа он еще не нашел ни на первый ни на второй свои вопросы. Вот и сейчас он растерялся перед женщиной, которую сама судьба определила в непривычную роль свахи. Добрая, внимательная по своей природе, она уже давно и ненавязчиво поддерживала его и морально, и помощью в нелегком для молодого мужчины деле по уходу за маленькими детьми. В ее глазах он был просто героем, хотя сам он себя таким не считал. Точнее он даже об этом не задумывался.
Только раз, когда Ирина вспомнила слова сестры, которые стали прощальными: « Тебе я завещаю самое ценное, что у меня есть – своих детей. Береги их и заботься, как забочусь я. Если что случится». Вот и сейчас, в эту неловкую для него минуту, они прозвенели в сознании набатом, словно ожила та, за окном их комнатки в Веймаре, колокольня концлагеря Бухенвальд. Привычный мороз «мурашами» пробежал по спине, вызвав щемящую боль в глубине груди, сжимая комком горло.
Внимательная пожилая соседка заметила это, как чувствительная женщина. Замешкавшись, молвила через минуту.
- Влад, простите меня, Бога ради, что причинила боль своей неловкостью. Я этого не хотела. Забудем обо всем. Я Вам ничего не говорила, ладно? – по ее лицу было видно, что она переживает не меньше его в этой непростой и неловкой ситуации. Влад это заметил, справился с собой и нахлынувшими чувствами, и начал успокаивать заботливую соседку по этажу.
- Нет, ничего, не стоит тревожиться. Со мной такое бывает часто. Не обращайте на меня внимание. Лучше расскажите о ком речь. Как выглядит моя пассия? – сказал и тут же вспомнил, откуда в его лексиконе появилось это словцо, такое непривычное для слуха. Соседка была очень похожа на мать тестя, которую он видел один раз не более часа, но которую полюбил навсегда, сразу поняв, откуда его любимая взяла столько чудесных качеств. «Пассия», было любимым словечком бабушки. Потому и засело в памяти, как хорошее воспоминание о дорогом ему человеке.
- Да что мне Вам рассказывать, Вы ее сами прекрасно знаете. Она каждый день проводит с детьми на пляже в десяти метрах от Вас. Миниатюрная симпатичная брюнетка с двумя детками, которые , пожалуй, старше Ваших будут. Ну что, вспомнили?
Влад не только вспомнил. Он понял, что с этой секунды начался для него КАСТИНГ БЕЛОЙ НЕВЕСТЫ. Но еще не понял, какие такие дары нужно оставить Лабиринту, чтобы избежать его Коварства в таком важном деле. Ну не монету же, в самом деле, оставлять?
Глава 14. ДАРЫ ЯРОСЛАВНЫ КОВАРСТВУ ЛАБИРИНТА.
1987 год.
Влад лукавил, когда определил начало кастинга с появления Мария Никитичны в образе свахи. Доказательством тому была папка с письмами, с которой он не расставался с марта месяца.
На самом деле кастинг объявила, сама того не подозревая Анна Михайловна, соседка из квартиры напротив. Как-то вечером она позвонила в дверь. Старая приятельница матери Влада, она была в курсе всех их семейных дел. С соседями по дому жили дружно, не раз выручая друг друга в житейских делах. Вот и на этот раз, соседка зашла по делу. Переговорив с мамой, она попрощалась с Владом и ушла.
А через минуту, мама в очках с номером газеты «Вечерний Киев» сидела напротив сына и читала заметку. Неизвестно почему, но заметка Влада разозлила. В ней женщина из Днепропетровска или Запорожья писала о своем, наболевшем. Вдова, как он, осталась с двумя детьми одинокой. Но ей повезло, и она встретила свою Любовь во второй раз. Новая ее «пассия», был приятным мужчиной и очень внимателен к ней. Но вот к ее детям он не только не питал никаких чувств, но требовал, что их дальнейшая с вдовой жизнь, проходила без детей. Читательница была возмущена. Характеризуя себя в письме, как «женщину видную и достойную мужского внимания», ее возмущал мужской эгоизм и она остервенело проклинала в приличных литературных формах всю сильную половину человечества разом, не делая скидок никому из них.
Последнее больше всего возмутило Влада, когда он дочитал опубликованное письмо в рубрике «Ярославна» до конца. Как человек эмоциональный и чувствительный, он вспылил, и, не откладывая в «долгий ящик», сел и сразу написал ответ. Как часто нам мешают в жизни эмоции. Порой под их влиянием мы делаем поступки, о которых, остыв от гнева, потом сожалеем. Но не в этот раз. Он не жалел, о том, что сделал незнакомке предложение объединить родительские усилия, попытаться создать большую семью, и на примере доказать себе и другим, что они готовы заботиться не только о своих, но о чужих детях.
Мама заботливо сложила письмо и на следующий день отослала его в редакцию. Она очень переживала за будущее сына и внуков. Через два дня мать перезвонила сыну на работу и продиктовала телефон ведущей рубрики с ее просьбой ей перезвонить. Влад перезвонил прямо с работы, выбрав удобный для этого момент.
Приятный женский голос ответил сразу, а услышав, кто звонит, стала еще внимательней и нежней. Она объяснила, что его письмо будет в пятой сотне откликов на заметку, и скорее всего, затеряется в массе себе подобных. Как раз этого она и боится более всего, потому как ее очень тронуло письмо Влада, и она всем сердцем хочет быть ему полезной со своей газетой. Ее предложение было: опубликовать отдельно его письмо, изменив то, что он посчитает нужным. Недолго думая, Влад дал согласие. Письмо опубликовали. На него отозвались 87 женских сердец с предложением своих рук, причем обеих: одну - для него, вторую - для его детей. Все они были Владом пронумерованы и уложены в папочку, с которой он и приехал на отдых к детям.
Каждый разговор, встреча или письмо не давали Владу ответа на главный вопрос, но давали многое вместо него. Время, потраченное на кастинг, он считал полезным и важным по ряду причин.
Во-первых, он считал себя обязанным выразить благодарность каждой их них за то, что они чутко отозвались на его боль, и нашли в себе смелость и силы сделать ему предложение первыми, что, как он считал, для женщины это было подобно подвигу. Не зная и не видя его, его детей, не ведая ничего о его характере, достатке, составе семьи, жилищных условиях, предлагать не помощь, а саму себя для того, чтобы посвятить свою жизнь ему и его детям, было для него очень ценным и драгоценным даром, на который он не мог не откликнуться. Так он и сделал. День за днем, звоня им, или встречаясь, или письмами, он ответил всем.
