Алябьева была достаточно опытной журналисткой и зарабатывала на жизнь литературным рабством. Другими словами, писала всякие книжки, которые подписывали именитые авторы. Такая работа хорошо оплачивалась, ведь авторы, чьи имена красовались на обложке, компенсировали моральные потери, связанные с тем, что ее имя постоянно находилось в тени. Сашу это очень устраивало, ничего другого делать она не умела, бизнесом заниматься не тянуло, а писать нравилось, и оплата труда была вполне достойной. Деньги же были нужны, сколько их ни будь, всегда не хватало: много уходило на квартиру, которую она снимала, поскольку еще на заре перестройки переехала в Москву из мусульманской республики, где осталось всё: и квартира, и дача, и былое благосостояние. Жила Александра с девятнадцатилетней дочерью-студенткой и рассчитывала только на себя, подчас принимая несколько экстравагантные, по мнению окружающих, решения, одним из которых и было податься в литературное рабство.
С Самсоновым, правда, все получилось наперекосяк. Никакой моральной компенсации и куча потраченного зря времени. Сначала ему некогда было что-либо рассказывать, потом выяснилось, что просто нечего. Книгу он задумал скандальную: представить всех женщин, которые появлялись в его жизни, во всяком случае обо всех известных дамах, с кем были какие-либо отношения. Когда число таких дам, перевалило за сотню, а истории заканчивались, как и начинались, в постели, которая, как известно, даже поводом для знакомства не является, Саша сникла. Нет, написать эротический роман неплохо, конечно, но пересыпать его реальными, известными именами ныне здравствующих особ казалось не самым благородным занятием.
Понятно, конечно, что публику привлечет один только перечень заметных фамилий, но ради этого портить жизнь и семейное благополучие вполне достойным женщинам ей вовсе не хотелось. Во всяком случае принимать участие в этом она не собиралась.
Поначалу Алябьева, как и многие, считала, что Самсонов типичный герой нового времени, трудоголик с бойцовскими качествами, провинциальный наив с мужицкой хваткой, твердо знающий, чего он хочет от жизни, и умеющий этого добиться. Такой характер был жизнеспособнее помятой утонченности рефлексирующих интеллигентов, совершенно не вписавшихся в крутые виражи перемен, которыми было так богато последнее десятилетие прошлого века. Но постепенно определилось, что «герой» на поверку оказался пустоцветом. Много шума из ничего, а история его жизни укладывается в сюжет сказки о голом короле. В общем, не сошлись соавторы в оценке жизненных приоритетов, и задумка с книгой постепенно стала угасать.
Однако, спустя некоторое время, Самсонов сказал Марине, что хотел бы знать ее мнение о книге, которая уже подготовлена к печати другим журналистом по Сашиным материалам с некоторыми добавлениями. Сочинение, с которым ознакомилась Марина, было сколочено в кратчайшие сроки к обоюдному удовольствию новых партнеров. Господин, вызвавшийся поработать с Самсоновым, никогда не спорил, честно записывал на диктофон его пространные рассуждения на темы, какие в голову придут: война в Чечне, женщины, тяжелое положение пенсионеров в стране, что-то о классике и современности, какие-то странные истории. Самсонов, как обычно перескакивал с темы на тему, ни единую не доведя до конца. Да собственно, это ведь и не важно. Кто сейчас что читает? Главное, чтобы были иллюстрации и сама книжка потолще. В содержание никто вчитываться не будет.
Самсонов сам не читал и был убежден, что этого не делает никто. Такой вывод он сделал, исходя из собственной практики, уверившись, что не только не читают, но и не слушают, точнее, не слышат. Поначалу он стеснялся, что не умеет говорить перед аудиторией, а потом с уверенным видом стал нести, все что Бог на душу положит, и прекрасно стало получаться. И с умным видом слушают, и вопросы задают, и приглашают везде. А те, для кого вроде бы все это говорится?.. Их давно приучили слушать и не слышать, не прислушиваться. Критерий остался один – если часто показывают по телевизору, то, значит, это и есть хорошо. Уметь себя навязать – есть основное искусство шоу-бизнеса, да и жизни тоже. Если ты это сумел сделать, то ты в порядке.
Конечно, Марина понимала актуальность такой позиции Самсонова. Но тем не менее ей хотелось, чтобы он достойно выглядел во всех проявлениях, а выпустить книгу в том виде, в каком та была написана новым партнером, – значит дать повод недоброжелателям, которых, надо сказать, у Микиса было предостаточно, лишний раз поиронизировать над ним. Было решено отказаться от публикации, но дело осложнялось тем, что в издательстве уже был заключен договор и получен аванс, который Микис не собирался отдавать. Вот тогда-то Марине и пришла в голову мысль уговорить Сашу закончить работу, чтобы книга все же увидела свет.
Микис никогда особенно не вдумывался в суть этого обоюдного конфликта, считая его следствием неуживчивого характера Алябьевой. Саша, в свою очередь, постаралась забыть обо всей этой истории. Если кто-то заводил разговор о Самсонове, говорила, что ей эта тема не интересна.
Вот с таким эмоциональным багажом собиралась Алябьева на встречу с Самсоновым и Мариной, понимая, что это не просто определенная дань вежливости, а насущная необходимость. От этой встречи ничего хорошего ждать не приходиться. Но идти надо, поскольку она уже давно в курсе происходящих событий, связанных с убийством Лены Макеевой. Кроме того, ей самой было интересно, как поведет себя Самсонов во всей этой ситуации, в серьезности которой, возможно, он еще не отдает себе отчета.
Марина договорилась заехать за Сашей во избежание каких-либо непредвиденных обстоятельств, которые могли бы сорвать назначенную встречу, и ровно в 7 часов вечера они подъехали на Пятницкую в ресторан «Момо».
До этого Саша здесь была всего только раз, и то по долгу службы. Делала для глянцевого журнала «Star Daining» экскурс по модным ресторанам в компании с одной звездной парой. Собственно настоящей звездой был известный музыкант, а с ним жена, представившаяся журналистом, продюсером, фотомоделью. Пространное интервью сопровождалось фотосессией, но женщина была очень зажата, как-то неправильно оделась, да к тому же была без профессионального макияжа и прически.
Фотографии получились убогими, хотя снимал один из лучших фотографов. Короче, после выхода журнала фотомодель закатила главному редактору грандиозный скандал, якобы из нее сделали (!) жуткую уродину. В один момент слетел весь светский лоск, и поперло горластое, базарное, российское хамство, сидящее в людях, увы, на генетическом уровне. Позднее (из уважения к звездному супругу) в журнале опубликовали новую фотографию при полном макияже. Успокоили даму, признав свою вину. В общем-то, все это было бы смешно, если бы не было так грустно. После этого случая и ресторан «Момо», и даже замечательный музыкант, супруг фотомодели, стали вызывать у Саши некоторую неприязнь. Впрочем, это издержки журналистской профессии – бесконечно наблюдать несоответствие лицевой и изнаночной стороны личности публичных людей.
Если же говорить объективно, то заведение на Пятницкой являло собой место очень фешенебельное и изысканное.
Марина, как только они вошли в зал, стала рассказывать, что в Лондоне тоже есть ресторан с таким названием, но само заведение ничем примечательным не отличалось – обычное лондонское тусовочное место, чего не скажешь о московском «Момо».
Снаружи он представляет собой небольшой особнячок. Но внутри… понимаешь ложность первого впечатления. Зеркала и цветовое убранство залов создают ощущение помпезности и объема. Кажется, здесь в разных залах на двух этажах представлены все возможные стили от ампира до модерна, лаконичная современность и Восток во всех его проявлениях. Здесь можно почувствовать себя героиней сказки Льюиса Кэрролла, самой Алисой в стране чудес. Можно спуститься по зеркальной лестнице, отражающейся в огромном зеркале, в настоящее Зазеркалье и там покурить кальян, попеть караоке или посмотреть спутниковое телевидение, закрывшись в звуконепроницаемом VIPе, обитом кожей, деревом или затянутым серебряным шелком. Можно посидеть в японском дворике на открытом воздухе, где не страшна непогода: спасают натянутый тент и обогреватели. А чуть выше можно устроиться на восточной веранде.
Поскольку планировался серьезный деловой разговор, единодушно выбрали зал для респектабельной спокойной публики. Саша помнила, что здесь работает какой-то совершенно потрясающий француз, подлинный творец и виртуоз haute cuisine.[2] Он соединял, казалось бы, несочетаемые ингредиенты и добивался ослепительного результата. Названия, как и везде традиционные, но блюда особенные. Тогда на «звездном» обеде надо было работать и попробовать что-то не представлялось возможным. Зато теперь можно заказать заинтересовавший ее тогда салат «таглиатели» из моркови, цуккини и корня сельдерея с тунцом «Крю» и лимоном, крем-брюле из фуа-гра в соусе «винерон», суп «Монгольфьер» с курицей, ананасом и кокосовым молоком, сибас, запеченный в соли, с ароматом табака и мясное филе «Роза пустыни» в соусе «Фондант» из трюфелей.
