Он сажает ее себе на колени, и она прилагает максимум усилий, чтобы это к чему-нибудь привело, но он довольствуется тем, что сильно кусает ее в левое плечо. Она кричит и вырывается Он засасывает кожу и отпускает ее. Получился весьма живописный синяк.
– Таким образом, мы вас больше не спутаем. Теперь, Мэри, ложитесь-ка на кровать.
Он хватает ее и заставляет лечь. Тяжело дыша, она уступает. Он берет за руку Салли, разворачивает и кладет сверху.
Они отстраняются друг от друга, розовые от смущения.
– Но. – мы никогда этого не делали, – смущенно говорит Салли.
– Многие люди прекрасно этим занимаются, – заверяет Майк. – Обнимитесь. Это очень приятно, вы увидите.
Он садится на корточки и притягивает их друг к другу.
Мэри начинает уступать и уже готова поцеловать Салли. Вскоре с помощью Майка они приходят в полную активность. Время от времени Майк с размаху шлепает их по задницам.
– Давайте, давайте, дорогие мои, – приговаривает он. – Это никому не причинит вреда, и вдобавок у вас не будет детей.
Надо заметить, довольно приятно смотреть, как две хорошенькие девушки занимаются любовью. Для меня это зрелище в новинку, но я очень быстро к нему привыкаю. Волосы Мэри обвивают атласную кожу Саллиных ляжек… Салли первой размыкает объятия и откидывается, кудахтая от удовольствия… У второй на этот счет другое мнение.
– Давай дальше, уродина. Я разве останавливаюсь?-
– Ну, малышка, не расстраивайся, – говорит Майк, – В конце концов, мой доктор, должно быть, не совсем прав.
Он ложится на кровать и, обняв Мэри, притягивает ее к себе. Она извивается и прижимается спиной к животу Майка. Тот действует с поразительной точностью.
Черт побери… а как же я. Я, кажется, слегка переборщил. Отворачиваюсь и ухожу в другую комнату. Развлекайтесь, дети мои. Я же немного подремлю. Я вытягиваюсь на кровати и закрываю глаза.
Пять секунд. Я сплю…
Я пробуждаюсь от мощного удара кулаком Открываю глаза. Рядом со мной, тяжело дыша, стоит Майк. Он весь в поту.
– Рок, – говорит он, – помогите мне. Мне с ними не управиться. Давайте поколотим их как следует, иначе они нас в покое не оставят.
– Дорогой Майк, – я еще толком не проснулся, – это ведь ваша вина.
– Ну помогите же мне, Рок, – просит он.
– Вы вполне можете справиться без меня, – отвечаю я. – Все, что вы говорите – россказни старого импотента, скрытое самобичевание.
– Рок, клянусь вам, когда я прибыл на этот остров, я был девственником. Я читал книги и знал теорию, но никогда не прикасался К женщине.
– Ну и что! И вам не стыдно! – говорю я.
Я с трудом удерживаю смех, глядя на его расстроенную физиономию.
– Стыдно, – говорит Майк. – Но меня интересует физическая культура.
– Мальчик мой, – говорю я. – Это не единственное, что есть в нашей жизни.
Я встаю. Майк распахивает дверь в соседнюю комнату, и две фурии тут же набрасываются на него.
Я хватаю одну из них за то место, которое мне попадает под руку, кладу себе на колено и обрушиваю на ее задницу целую серию затрещин, прямо как в Священной Истории. Потом приподымаю ее и вмазываю кулаком в глаз. Это Салли… Я узнаю отметину на плече. Она все еще дрыгается. Я отвожу ее в свою комнату и запираю на ключ. Возвращаюсь и застаю Майка сидящим верхом на Мэри. Та лежит животом вниз на кровати и не подает признаков жизни.
– Страшно не люблю бить женщин, – признаки я. – Но можно ли назвать их женщинами?
– Нет, – соглашается Майк. – По-моему, пора сваливать.
– Так вот прямо и вернемся? А что же мы расскажем Энди?
– Ничего, – говорит Майк. – Все и так известно. Сигмен располагает полными сведениями о деятельности Шутца, и этого хватит, чтобы написать целый тон вроде Вебстера.
Я сажусь рядом с ним на ноги Мэри. Они теплые Мэри в это время, видимо, решает, что наш разговор слишком затянулся – она начинает шевелиться и пытается скинуть нас на пол.
– Спокойно! – Майк звонко шлепает ее по заднице.
– О-ля-ля, – стонет она. – У меня такое чувство, будто по мне каток проехал.
– У меня тоже, – парирует Майк. – Так что заткни пасть.
Он продолжает.
– Вы отдаете себе отчет, сколько людей придется уничтожить, Роки? Это ужасно.
– Но если они уроды, – говорю я. – Зато как прекрасно будет потом.
– Но они нужны, уроды, – отвечает он. – Боже мой, что же мы будем без них делать? Вы не отдаете себе отчета, еще раз вам говорю. Кто будет ходить в кино, если все будут прекрасны, как Аполлон?
– Ну так будем смотреть на уродов, – говорю я. – Оставим несколько десятков – этого вполне достаточно.
– Вы понимаете, что в таком случае нужно будет стать уродом, чтобы иметь успех у женщин, – продолжает Майк отчаянным голосом. – Кривобокие будут торжествовать, а нам до конца дней придется развлекаться в одиночку. Прекрасно, а? Вы ведь именно так сказали?
– Да, – соглашаюсь я. – Это чертовски убедительный аргумент, тем более что он ad hominem. Очевидно, что при теперешнем положении мы имеем успех у женщин. Ну и что нам с этого? Мы остаемся девственниками до двадцати лет и больше…
– Получается, что из-за таких мудаков, как мы, общество должно погибнуть, даже если оно состоит из еще больших мудаков.
– Замечательная профессия – сыщик, – говорю я, потягиваясь Должно быть, уже часов шесть утра, и я ощущаю зверский голод. – А что, Шутц действительно сделал то, о чем вы говорили? Эта история с Поттаром и Капланом? Чего же он добивается?
– Он хочет стать президентом Соединенных Штатов, – говорит Майк.
– Но ведь каждый американский гражданин может стать президентом, – удивляюсь я. – В книгах так написано. Так почему бы и не он? По крайней мере, нашими сенаторами будут красивые парни.
– Вы, – возмущается Майк, – занимаете позицию наших врагов. Припомните-ка таблички «Дефект внешности» и веселенькие истории на улицах Лос-Анджелеса, девиц, которых он похитил…
– Ну и черт с ними, – говорю я. – Банда гнусных извращенок. Если все они такие, как Мэри Джексон – собрать их да преподнести ему в подарок.
– А операции… Вы не забыли об операциях, Рок?
– Но ведь он утверждает, что это его секретари воспользовались ситуацией, разве нет? Это ведь братья Петросян, не так ли?
– Это недопустимо, – говорит Майк. – Нельзя позволить кому бы то ни было повелевать человеческой природой таким вот образом.
– А вы предпочитаете, чтобы этим занималась банда развращенных политиканов? – говорю я. – Да, действительно, они хотят уничтожить всех уродов.
Но ведь мы-то с вами все же принадлежим к другой категории. Так в чем же дело?
– Я не согласен с вашим доводом, – продолжаю я. – Во-первых, мы не такие уж мудаки, а всего лишь целомудренные парни, что весьма похвально. А что касается остальных, то я предпочитаю набить им морду.
– Я тоже, – кивает Майк. – Только если я скажу об этом Энди Сигмену, он будет часами орать на меня и доказывать, что я свихнулся Поэтому я останусь верен клятве тайного агента Уберемся отсюда, отчитаемся и предоставим Энди во всем разобраться.
– Согласен, – говорю я. – Сматываемся. Но как?
– Откроем дверь, – предлагает Майк, – и удерем.
– И встретим папашу Шутца, который побежит за нами с автоматом Нет, так не пойдет.
– Почему же нет? – говорит Майк. – Все это ерунда. Он наверняка работает у себя в кабинете.
– Ну тогда пошли.
Мы разом встаем. Мэри остается лежать. Она облегченно вздыхает и засыпает. Ей не мешало бы хорошенько вымыться и причесаться.
Майк идет к двери и выглядывает в коридор.
– Никого, – говорит он. – Можно двигать.
Он выходит, я следом. Мы делаем несколько шагов. Кругом тишина и покой. Где же лестница?
– Это здесь, – уверенно говорит Майк.
Если бы с нами был его пес, все пошло бы как по маслу. Это место нагоняет на меня тоску. Вот и лестница. Очень просто. Но наверху все заперто.
Проще и быть не может.
XXVIII. Шутц отправляется на каникулы
Мы пробуем открыть дверь. С четвертого раза она поддается. Мы стараемся шуметь как можно меньше, но сил у нас остается маловато. К тому же это очень утомительно – не создавать шума.
За первой дверью, естественно, следует вторая…
– Осточертело, – говорю я. Я кричу. Я хочу кричать. Вопить. Орать во все горло. – Уауауауа!..
Я издаю пронзительный вопль, который и самому Тарзану не снился, и от этого чувствую себя намного лучше. Большой зал, в котором мы находимся, зловеще усиливает звук.
– Вы с ума сошли, – говорит Майк. – Воплями дело не поправишь.
– Это успокаивает, Майк, – говорю я. – Попробуйте. Замечательное средство.
Я снова начинаю кричать и на этот раз чувствую, что становлюсь синим. На столе позвякивают стаканы.
– Пустяки, – говорит Майк. – Я могу лучше. Послушайте.
Он расставляет ноги, складывает ладони рупором и издает оглушительный вопль, какой не довелось слышать даже Иерихону. Я не хочу оставаться в долгу и наношу ответный удар. Мы стоим и орем во все горло до тех пор, пока на мой зад не обрушивается ведро ледяной воды. Я совершенно забыл о своей наготе, но тут, разумеется, вспоминаю. Майк оборачивается. С ним обошлись точно так же.
