— Да что не грусти! — горестно подпирал он щеку ладонью. — Я импотент, вот и всё объяснение.
— Не наговаривай на себя! Вчера я чувствовала, какой у тебя здоровый.
— Это был редкий эпизод.
— Просто нам надо трахаться под порнушку. Только она нас возбуждает.
Пару дней спустя, попробовали под порнографию. Мать Алексея как раз уехала к сестре, квартира была свободной. Поставили Памелу Андерсон с Томми Ли. Результаты были самые благоприятные. Всё прошло как по маслу!
— Молодец, Памела! — говорила Ира, когда они, расслабленные лежали в кровати и досматривали запись. — Искренне трахается. С чувством.
— С настоящей страстью, — согласился Алексей. — Но всё же Дженна Джеймсон лучше.
— Дженна Джеймсон — богиня.
— А давай-ка с ней что-нибудь посмотрим!
— Давай.
Поставили «Опасные приливы». Смотрели, восхищались. Возбудились по новой. Совсем не были уверены, что получится во второй раз, но получилось.
Засыпали счастливые и влюблённые.
Через полгода после знакомства, они решили пожениться. Венчались в церкви. Гостей было немного — только родственники и несколько друзей.
— Венчается раб Божий Алексей рабе Божьей Ирине… — зычно тараторил батюшка.
— Знаешь, какой фильм я вчера достала? — шептала Ира Алексею.
— Какой?
— Не поверишь.
— Говори, не томи.
— Заходила к одной старой знакомой в гости. У неё муж то и дело по заграницам ездит. Она мне диски с фильмами начала показывать. Вот бы продать их, говорит, а то переезжать собираемся. Я смотрю: а на полке стоит…
— Что? Что стоит?
— Держись за меня крепче. «За зелёной дверью»!
— Не может быть!
Алексей почти выкрикнул эти слова. Священник посмотрел на него строго и осуждающе.
— Фирменный, штатовский, в хрустящей упаковочке… За сколько, говорю, продашь?
— Она: а, этот… Это тупая порнуха какая-то… Представляешь, это для неё тупая порнуха! За десять баксов, говорит, отдам с удовольствием.
— Ну, а ты что?
— Что я? Купила конечно!
— Купила! Значит фильм сейчас у тебя?
— У меня!
— «За зелёной дверью»?
— «За зелёной дверью»!
— На DVD?
— На DVD! Вот только на английском.
— Так даже лучше!
На них зашушукали. «Молодые, не мешайте церемонии!»
Алексей был на седьмом небе от счастья. Ему хотелось схватить Ирину и задушить её в объятиях.
— Сегодня самый счастливый день в моей жизни! — шепнул он ей.
— Согласен ли ты, Алексей, взять в жёны Ирину, любить её и заботиться о ней? — спросил его батюшка.
— Согласен! — ответил он.
— Согласна ли ты, Ирина, взять в мужья Алексея, любить его и заботиться о нём?
— Согласна! — ответила она.
— Отныне вы муж и жена!
Матери молодожёнов плакали. Немногочисленные гости тоже утирали глаза платочками.
Молодые сблизили губы и поцеловались.
СЛУЧАЙ В ТРУДОВОМ КОЛЛЕКТИВЕ
Как-то раз директор попросил Катю, нового оператора ЭВМ, показать ему пизду.
— Я ведь старенький уже, доченька, — говорил ей Георгий Семёнович. — Шестьдесят скоро. Руками трогать не буду. Другими частями тоже. Посмотрю, и всё.
Пережив первоначальный шок, Катя отреагировала бурно.
— Да вы что себе позволяете! — возмутилась она до глубины души. — Как вам не стыдно! Я вам не уличная девка, чтобы предлагать мне такое!
И громко хлопнув дверью, она вышла из кабинета. Директор обиделся.
— Ка-кая! — говорил он в тот же день главбуху Тамаре Сергеевне. — Видите, что с дверью стало!
— О ком это вы, Георгий Семёнович? — поинтересовалась главбух.
— Нет, вы на дверь, на дверь посмотрите. Видите?
Тамара Сергеевна припала к двери. Ничего странного не обнаруживалось.
— Да на косяк вы, на косяк посмотрите. На сантиметр почти отошёл!
— А господи! — всплеснула руками Тамара Сергеевна. — Кто ж это так? Что за варвар?
— Варвар, верное слово, — кивал Георгий Семёнович. — Кто-кто, новенькая наша.
— Катя?
— Она самая. Вежливо, по-хорошему попросил её пизду показать, а она чего тут закатила! Истерика! Скандал!
— Ай, до чего глупая! — качала головой главбух.
— Нет, не скажите. Она не глупая. Она хитрая. И расчётливая. Она всё прикинула. И как крикнуть на меня, и как дверью хлопнуть. Они, молодые, знаете какие сейчас!
— И не говорите! — махнула рукой Тамара Сергеевна.
— Они всё продумывают. Всё высчитывают. Где бы урвать побольше, где бы взять, чего не им принадлежит.
— Такие они, такие, — соглашалась главбух.
— Тамара Сергеевна, вы присмотрите за ней повнимательнее. А то, сами знаете, всякое может случиться. Воровать ещё, чего доброго, начнёт.
— Присмотрю, Георгий Семёнович, — заверила его главбух. — Эх, какая молодёжь пошла! — возмущалась она, покидая кабинет директора.
С этого времени для Кати началась тяжёлая пора.
— Глядите, глядите на неё! — шептались женщины в коридорах. — Идёт, гордячка наша!
— А голову-то как держит! Как на параде.
— Да уж, гонора хватает.
— Чего уж больно-то попросили её? Пизду показать. Трудно что ли?
Мужчины трудового коллектива были полностью солидарны с женщинами.
— Ты, Катерина, зря так с директором, — говорили ей некоторые, особенно сердобольные. — Он же уважаемый человек. Ветеран труда. Ну показала бы, что тут такого. Тем более, если есть что показать.
— Да как вы… — задыхалась от возмущения Катя. — Как вы можете говорить так об этом!?
— Он правильный мужик, — объясняли ей. — И помочь всегда готов. Я вот сына женил — он машины выделил. Сколько, говорю, Георгий Семёнович, я вам должен? Да ты что, отвечает, какие деньги. Сочтёмся. Вот какой…
Катя рассказала о случившемся своему другу, курсанту школы милиции Игорю.
— Представляешь! — горячилась она. — Так и предложил, прямым текстом.
Игорь почесал в затылке.
— Знаешь, Кать, — ответил нерешительно. — Работа — это такая вещь… На многое идти приходится.
— Игорь! — поразилась Катя. — Что ты говоришь такое? Что же, показать надо было?
— Ну, он же обещал руками не трогать… Хотя ты конечно, Кать, молодец, я полностью на твоей стороне, только… Гибче надо быть как-то. Жизнь — это же такая штука сложная.
Реакция мама тоже оказалась странной.
— Ой, Катька, Катька, — причитала она. — Чувствует моё сердце, без работы ты сидеть будешь. Без работы, без денег, без надежды.
— Да при чём здесь это, мама!? — Катя готова была выйти из себя. — Меня унизить хотели, а ты про деньги.
— А про что мне ещё, про что!? Ты думаешь, моя пенсия резиновая? Побробуй-ка, поживи на полторы тысячи в месяц! Ты ещё рубля в дом не принесла, а рассуждаешь как королева!
— Мама, ну это же так мерзко, так…
— Да брось ты, мерзко! Где только слов таких набралась. Надо цепиться за место, цепиться. Можно было и показать, раз надо так.
Видя реакцию окружающих, Катя задумалась. Работа была нужна ей позарез, жить на ножах с людьми она не умела.
— Георгий Семёнович, — пришла она как-то в кабинет директора. Была бледной как мел, смотрела в пол. — Я готова показать вам… промежность.
Директор окинул её презрительным взглядом.
— Готова, говоришь… — сказал он, задумчиво разглядывая пепельницу. — А вот готов ли я смотреть на твою пизду, а? Готов ли я смотреть на пизду девушки, которая накричала на директора, которая сломала дверь — плотник до сих пор ничего сделать не может — готов, как ты думаешь?
— Простите меня пожалуйста, — слёзы заблестели в Катиных глазах. — Я больше так не буду.
— Не будет она… Ты пойми, ты же не меня своим отказом обидела. Ты весь трудовой коллектив в моём лице обидела.
Катя не выдержала и разревелась.
— Ну что же мне делать, Георгий Семёнович? Как быть?
— Что делать, что делать!? — директор перекладывал папки с одного края стола на другой. — Придётся всему коллективу показывать…
Перед глазами Кати заплясали круги. Она почувствовала необычайную слабость и тошноту.
— А теперь, дорогие коллеги, — собрание вела главбух Тамара Сергеевна, — в конце нашей предпраздничной встречи разрешите предоставить слово человеку, который недавно у нас, который успел уже наломать дров, но вот сейчас, на этом самом собрании, готов извиниться перед всеми и исправить свои ошибки. Тебе слово, Катя.
Катя вышла на сцену.
— Я была не права, — срывающимся голосом пробормотала она, — я многое не понимала. Я нагрубила директору, я оскорбила весь коллектив. Теперь я полностью осознаю все свои ошибки. Простите меня пожалуйста.
Она задрала юбку и спустила трусы. Чтобы лучше было видно коллегам, присела и раздвинула ноги. В зале сделали несколько снимков — видимо, для районной газеты, корреспондент её был приглашён на собрание.
