Амброз прошел мимо и помахал. Через три дома он открыл калитку в ограде из штакетника и вошел в самый крошечный домишко на улице.
— По-моему, это он недавно нам махал, — сказал Джим. — Только тогда он был в «роллс-ройсе».
— Это X. Амброз Таррингтон-третий, — ответила Глэдис.
— Он что, шофер?
— Нет, немного сумасшедший.
— Что?
— Не волнуйтесь. Он смирный, смирнее не бывает. Лучший сосед в квартале.
— Так вы говорили о Старом Ортеге, пока не откопали останки его жертв.
— Он безвредный! Просто считает себя миллионером, — возразила Глэдис. — Живет в своем воображаемом мире.
— Но это был настоящий «роллс-ройс»!
— Ну и что! — сказала Глэдис. — Старик твердо убежден, что он миллионер, и убеждает в этом других. Целыми днями ездит на роскошных авто, угощается за счет банков и нежится в особняках, только что выставленных на продажу. У него такой талант: он точно знает, как ходят и говорят миллионеры. Всего-то нужен один выходной костюм и хорошая стрижка. И телефоны в Нью-Йорке и Беверли-Хиллз.
— У него там офисы? — удивился Джим.
— Нет, только телефоны. — ответила Глэдис. — Общедоступная интернетная услуга.
— И никто не догадывается?
— Нет. Более того, они за него дерутся. Однажды я принесла ему чай, так у него телефон звонил не переставая.
— Значит, он мошенник…
— И да, и нет. Ему никогда ничего не нужно, кроме бесплатной еды и выпивки. В основном он ворует только приятное времяпрепровождение.
— А где он научился притворяться миллионером?
— Он им действительно был.
Джим кивнул в сторону скромного домика Амброза.
— Душераздирающая история, — вздохнула Глэдис. — Амброз родился бедным как церковная мышь, на окраине Эверглейдс. У них даже туалет был на улице. Но Амброз поднялся на самый верх, сделал миллионы на импорте. Создал целую торговую сеть. В молодости женился на Сильвии, и они прожили вместе сорок лет. Без всяких измен. Знали бы вы ее — такая прелесть! Где-то лет пятнадцать назад Сильвии ставят диагноз редкой лимфомы, а страховая компания Амброза выкидывает коленце и отказывается платить за лечение. Амброз пробует средство за средством. Возит жену в Париж, Женеву, к Майо [6]. Сначала у него было семь миллионов, однако то, что не ушло на международные авиарейсы и экспериментальное лечение, забрали фирма сиделок и команда юристов, нанятых против страховщиков. У Сильвии дважды была ремиссия, и прожила она десять лет. Умерла уже здесь. У Амброза сдало сердце, работать он больше не смог. Еле выживает на социальное пособие.
— И вот сошел с ума? — уточнила Марта.
— Он одинок, — сказала Глэдис. — Тоскует по жене. Хочет людям нравиться так, как он нравился раньше, с деньгами. Ему просто хочется с кем-то поговорить. Он только тогда и счастлив.
Продавцы «Тампа-Бэй моторс» грустно толпились у окна демонстрационного зала. Увольнению Джона Милтона радовался лишь Рокко. Несмотря на жаркий спор во время «Счастливого случая», остальные нисколько не злорадствовали, глядя, как Джон уходит из салона.
Джон понуро миновал собственную машину, добрел до шоссе, перешел на другую сторону и всерьез пошел пешком. Миля, другая. Рубашка пропиталась потом и прилипла к спине и животу. Мимо ехали машины; магнитолы барабанили как пневматические молотки. Джон прошел по заднему двору закусочной и винного магазина. Над капотом автомобиля без бампера орали друг на друга двое, мужчина и женщина, потом стали драться и свалились в грязную лужу. Джон даже не замедлил шаг. Он думал о своем долге по кредитным карточкам — уже двенадцать тысяч долларов — за машину и за квартиру и понимал, что катится вниз все быстрее и быстрее. Отрывается от пищевой цепочки — а внизу никто не подхватит. Он вообразил, как сидит за универсамом, зарывшись в газеты для тепла. Как дерется с таким же бродягой за матрас, а потом пытается ограбить магазин, замотав в куртку палец и притворившись, что это пистолет. А потом падает от пуль фэбээровцев, как Диллинджер [7]. Перед Джоном замаячили знакомые лица: директор школы, вице-президент банка, Рокко Сильвертоун. Головы плясали, как мишени в ярмарочном тире. Джон стрелял из водяного пистолета им в рот, пока головы не разлетелись на ошметки резины.
Будьте вы все прокляты, думал Джон. В какой-то момент его мысли превратились в крик. Джон поднял руки с воображаемыми водяными пистолетами. Впереди показался поворот, и Джон повернул. Он отправился на новое место жительства: улицу Сумасшедших.
Сходить с ума — работенка не из легких. Джон быстро устал и свернулся калачиком за шинным магазином.
На следующее утро смеющиеся продавцы разбудили Джона пинками. Отличное начало. Джон снова побрел куда глаза глядят. Он говорил сам с собой и размахивал руками. Навстречу по тротуару шел человек. Бездомный. Седобородый, в шляпе, утыканной игрушечными ветряными мельницами. Он тоже говорил сам с собой и махал руками. Разминувшись, оба кивнули друг другу из профессиональной солидарности.
Вскоре Джону предстояло перезнакомиться со всеми бомжами — тайной армией, что жмется к потрепанному подолу общества, моет машины, собирает алюминиевую тару и поддерживает пивоваренную промышленность. Вот, например, человек, который только что встретился Джону, Эрни. Алкоголизм в поздней стадии, шизофрения в более чем запущенной. Эрни являлся исключением, лишь подтверждавшим правило: он ухитрялся оставаться в живых на улицах Тампы с 1985 года, хотя люди жили там обычно не дольше собак.
Эрни не считал себя бездомным — скорее абсолютным холостяком, каковым он, по сути, и был. Эрни страдал комплексом Иисуса Христа: ходил в сандалиях и белой сорочке, мастерил терновые венцы из ершиков и пластмассовых колец от упаковки пива. Большей частью он нежно пас свою паству: благословлял водителей на перекрестках, отпускал грехи покупателям на стоянках, миропомазывал страждущих на вокзалах. За исключением периодов запоя — тогда Эрни обычно маялся рвотой посреди оживленного шоссе. По всем понятиям, его давно должны были задавить, но водители — народ суеверный и не станут нарываться на невезение, которое гарантировано, если сбить человека, похожего на Христа.
В отличие от большинства бездомных у Эрни была своя немезида. Немезиду звали Бертом. Тоже бездомный, Берт убедил себя в том, что выпивает только в компании, а компания его состоит из Дилана Томаса [8], Джека Керуака [9] и Джона Бонэма [10]. Ему досталась мания Антихриста. Он брил череп наголо и ржавой бритвой вырезал на лбу демонические знаки.
Христос и Антихрист, Эрни и Берт вели по всему заливу Тампа ожесточенный бой за души человечества. Словно инспектор Клузо и Като, каждый день они выслеживали друг друга по всему городу и устраивали засады, а потом дрались. Иногда они неплохо ладили, играли в библиотеке в шашки, подсаживали друг друга, чтобы залезть в большой мусорный бак, по очереди толкали магазинную тележку. То есть были нужны друг другу. А вечером скидывались на пиво.
К сожалению, Антихрист был буен во хмелю. Трезвый — хоть к ране прикладывай, а вот под мухой — совсем другая история. В нем пробуждался зверь. Когда Мессия забегал в магазин за новой бутылкой, Берт мог подстеречь его на выходе и исподтишка повалить хуком справа.
Полиция арестовывала их десятки раз. В конце концов им даже надоело брать отпечатки пальцев. Полицейские просто бросали Христа и Антихриста в камеру, чтобы протрезвить, а сами безжалостно их дразнили: «Эй, Иисус, погоди, все мамочке расскажем!», «Эй, Антихрист, и кто из вас плохой?» — то есть дразнили раньше, до введения в правоохранительных органах образовательного ценза.
Со временем Джон узнает всю эту предысторию. Но пока он просто уходил подальше от салона. Вдруг раздался треск, словно вот-вот сломается большая ветка. Джон обернулся. По тротуару шел человек в шляпе с игрушечными мельницами. Над тротуаром нависала ветвь старого дуба, на которой затаился другой бездомный.
Ветка сломалась.
Бездомные лежали на спинах и стонали. Джон кинулся на помощь и стащил с них ветку. Оба поблагодарили Джона и прыгнули друг на друга. Тут же упали и скатились в канаву. Мимо проезжали автомобили — и, кабы не драка, день можно было бы назвать вполне приятным. Небо налилось кроваво-красным, над городом мелькнула фиолетовая молния. Над головой засияли две луны. На шоссе разверзлась земля, выплюнув поток магмы. Магазины взорвались. Поток лавы затормозил машины; трехметровые крылатые ящерицы вытаскивали водителей и отрывали им руки.
Внезапно Берт вскочил, вцепившись в шляпу, словно это голова его врага.
— Есть! Есть! И убежал.
Джон снова помог Эрни встать и отряхнул сорочку от листьев. Эрни спросил, как Джона зовут. Джон ответил. Эрни его благословил.
