— Она отвратительна.
— А я считаю, что она очень красива.
— Рептилии меня никогда не интересовали.
— Но эта — нечто действительно особенное. Необыкновенное. Время от времени особей этого вида уносит ураганом и забрасывает на пустынные острова, которых в Тихом океане тысячи. Если в таком положении оказывается самец, на этом все и заканчивалось. Он просто подыхает. Но если речь идет о самке…
— И что тогда?
— Слушай внимательно. — Карина старалась говорить как можно отчетливее. — Репродуктивная функция самки вида Lepidodactylus lugubris, занесенной на пустынный остров, претерпевает стремительные изменения. Весь ее организм перестраивается так, чтобы она, несмотря ни на что, могла откладывать яйца.
— Неоплодотворенные яйца? Что тут необычного? Куры тоже несут неоплодотворенные яйца.
— Да. Но из неоплодотворенных яиц Lepidodactylus lugubris — ты сидишь? — вылупляются жизнеспособные особи.
— Это же…
— Это поистине удивительно. Магия природы. Она находит выход из любой ситуации.
Карина перевернула еще несколько страниц и остановилась на снимках, сделанных крупным планом:
— Взгляни на эти фотографии. Здесь изображена матка до и после адаптации организма к природной среде, характерной для пустынного острова, где нет самцов.
Мадлен лихорадочно перелистала главу.
— Это настоящая машина для воспроизводства Жизни, претерпевшая изменения, чтобы приспособиться к враждебной среде, — провозгласила мать.
— Я не понимаю, как это возможно.
— Погоди, мы еще не добрались до самого удивительного. В нормальном состоянии самка этой ящерицы живородящая. Но если оплодотворения не происходит, она становится… яйцекладущей! — Карина указала на снимки. На них были изображены новорожденные ящерицы рядом с яйцами, из которых они вылупились. — Логика природы предельно проста: вид должен выжить. Но и это еще не все. Все ящерицы, произведенные на свет такой матерью, жизнеспособны, и все они… самки.
Попугай завопил: «Самки, самки!»
Карина снова перевернула страницы и показала несколько фотографий ящериц, сделанных под разным углом.
Мадлен жадно углубилась в чтение.
— Эти особи женского пола, — продолжала Карина, — в полной мере обладают способностью к воспроизводству себе подобных по той же самой схеме. Совершенно самостоятельно и без всякого участия самцов.
— Но они должны во всем походить на мать! Это же партеногенез… У них будут точно такие же генетические признаки. Это клоны!
— Мать-Природа и тут все сделала как надо. Во время откладывания яиц в организме ящериц происходит феноменальный процесс — мейоз, — приводящий к смешению генетического материала. В результате каждая новая особь получает свои индивидуальные наследственные признаки. Все настолько продуманно, что через несколько лет пустынный остров в Тихом океане оказывается населенным целой популяцией Lepidodactylus, состоящей исключительно из самок, но при этом абсолютно здоровых, отличающихся друг от друга и способных воспроизводить следующие поколения без участия самцов. Во время экспедиции я видела это собственными глазами на многих островах Филиппинского архипелага. Все доказательства здесь, перед тобой.
«Доказательства! Доказательства!» — выкрикнул попугай.
Мадлен вскочила и, совершенно выведенная из равновесия, принялась расхаживать по гостиной. Карина остановилась перед ней. В руках у нее был футляр, в котором лежало маленькое яйцо.
— Если тебе нужны еще более осязаемые доказательства, вот яйцо этой прелестной ящерицы. Как видишь, Мать-Природа выбрала, на чьей она стороне. У большинства видов живых существ на Земле, если считать и насекомых, доминируют женские особи — исключительно женские!
Карина вытащила яйцо из футляра, обитого изнутри бархатом, и стала осторожно поворачивать из стороны в сторону.
— Мы сильнее. Наш оргазм в десять раз мощнее мужского. В квадратном сантиметре нашей кожи находится больше чувствительных рецепторов. Вот почему вся поверхность нашего тела представляет собой эрогенную зону, в то время как у мужчин эта зона располагается… в одном известном месте.
— Мама…
— Мадо, я серьезно. Мы воспринимаем мир полнее, быстрее и интенсивнее. Мы лучше приспособлены, более развиты, более адекватно реагируем на изменения окружающей среды.
Мадлен, потрясенная до глубины души, молча разглядывала яйцо.
— И только мы в состоянии по-настоящему любить.
Мадлен закрыла глаза, и перед ее мысленным взором появилось прекрасное лицо Ребекки, шепчущей:
«Однажды на Земле останутся только женщины, а мужчины превратятся в легенду».
Она открыла глаза и вернулась в реальность.
В ее руке лежало яйцо — белое, круглое, полное света…
Прошло девять месяцев.
Луна освещала круглую крышу Опера-Гарнье в центре Парижа. Музыка, еле слышная сначала, звучала все громче. Защелкали вспышки фотоаппаратов. В большом зале дворца гремел усиленный громкоговорителями голос ведущего:
— …поприветствуем его аплодисментами!
На сцену поднялся профессор Мишель Рейнуар — в черном смокинге и сером галстуке-бабочке. Новый шквал фотовспышек. Ведущий вручил профессору приз — статуэтку, изображавшую крылатый мозг.
Ученый приосанился и голосом, в котором было чересчур много сахара, начал ответную речь:
— Я должен отметить, что всегда был уверен: нашей лаборатории удастся добиться того, к чему мы так стремились, — получить престижную Фельдмановскую премию! Ибо это достижение — важная веха на пути любого ученого, занимающегося фундаментальными исследованиями, посвященными будущему человечества…
Снова волна фотовспышек.
— Однако этот успех — результат слаженной работы целой команды ученых. И я бы хотел особо поблагодарить… Мадлен Валлемберг. Она первой предложила идею яйца. Прошу поприветствовать её.
Мадлен — пышные русые волосы и сияющие изумрудно-зеленые глаза — вышла из-за кулис. На ней было вечернее платье из темно-красного атласа, которое очень шло ей, особенно подчеркивая красоту обнаженных плеч. Она выглядела очень смущенной.
— Дамы и господа, позвольте представить вам ученого нашего будущего: Мадлен-Валлемберг! Иногда она опаздывала на работу, но я понял: это потому, что ее мысли всегда опережали ход времени.
Покраснев, Мадлен поклонилась публике, которая встала, чтобы устроить ей овацию. Возбуждение зрителей все нарастало. Мадлен заметила в зале не только мать, но и Кевина, который, стоя в первом ряду, вопил: «Браво! Браво! Мадо! Браво! Мадо! Ты — лучшая!»
Профессор Мишель Рейнуар передал ей приз. Она приняла почетный трофей, который оказался довольно увесистым, и прижала его к груди.
Когда аплодисменты наконец стихли, Мадлен подошла к пюпитру с двумя микрофонами. Она попыталась заговорить, но волнение ее было так велико, что она не смогла произнести ни слова. Люди в зале постепенно успокаивались, вновь усаживаясь на свои места. Рейнуар пришел ей на выручку:
— Мадлен, я помню, как несколько месяцев назад ты впервые предложила произвести направленную мутацию живородящей особи, чтобы сделать ее яйцеродной. Тогда я… Мне это показалось шуткой, розыгрышем. Тем более что Мадлен, — прошу извинить меня за то, что приходится об этом говорить, — но она уже убила немало подопытных… — он смущенно хихикнул, — не людей, нет, честное слово! Только мышей! Она даже устроила в лаборатории маленькое кладбище и хоронила их, называя мучениками науки! Всем мышам она давала имена знаменитых ученых… Так, Мадо?
Публика засмеялась. Мадлен вновь подошла к микрофонам:
— Прежде всего мне бы хотелось поблагодарить мою мать, Карину Валлемберг: великую первооткрывательницу, которая не только привила мне страсть к биологии, но и доказала своими исследованиями — в частности теми, которые посвящены Lepidodactylus, — что природа иногда находит сложные решения для простых проблем.
Карина подмигнула ей из зала, но, увидев, что дочь настаивает, она встала и поклонилась публике.
— Не нужно бояться изобретать что-то новое. Сама природа бесстрашно испытывает такие формы и решения, которые на первый взгляд кажутся совершенно… безумными! — продолжала Мадлен.
Публика затаила дыхание.
— Восемь месяцев тому назад я полагала, что мне не удастся преодолеть изначально заданный естественный предел сопротивляемости радиации: девять баллов из двадцати. Но моя мать подсказала мне идею. Яйцо. Если перефразировать слова Христофора Колумба: «Все просто, нужно только додуматься до этого». Как сделать появляющуюся на свет особь невосприимчивой к радиации? Решение было найдено: мы должны были дать ей некий природный щит. Этим щитом стала скорлупа. И… — Мадлен сделала паузу. Зал ждал. — И тогда у нас на свет появилась первая яйцеродная мышь — маленькое млекопитающее, рождающееся из яйца и способное выдерживать радиацию с показателем девятнадцать баллов из двадцати!
