— Я никогда не стану значительной фигурой, так что не беспокойтесь, — как можно серьезней ответил Мор.
— Я несказанно рад за вас. Конечно, уезжайте подальше от этой дыры, от этого елейного Эвви, от угрюмого Пруэтта, от безумного Бладуарда, туда, в Лондон, там вы сможете встречаться с разнообразнейшими людьми. И с женщинами. А здесь нам всем остается лишь одно занятие — коротать время до собственных похорон.
Нэн называет Демойта сумасшедшим. Мор и сам подозревал об этих настроениях старика, о тоске, наверняка охватывающей Демойта, когда он остается один.
— Вы заблуждаететсь. Я нисколько не презираю наш городок. Всего лишь смена места службы. Кстати, будьте любезны, не говорите никому, пока не станет официально известно.
— С жалованьем члена парламента вы и обучение Фелисити в университете сможете оплачивать, — упорно держась за свое прежнее настроение, проговорил старик.
— В университет я ее вряд ли пошлю. Слишком рискованно. Живя здесь и преподавая в школе, я, по крайней мере, знаю, сколько и куда надо тратить денег. А там, где возникнут разные непредвиденные расходы, мне долго придется становиться на ноги. Да и Нэн ни за что не согласится. Относительно должности в парламенте разговор предстоит не очень легкий, а уж о таком рискованном предприятии, как обучение Фелисити, она наверняка и слушать не захочет. Либо должность, либо университет, я должен выбирать.
Мор высказал эту мысль и тут же понял, что готовится, в определенном смысле, пожертвовать будущим Фелисити ради своей собственной карьеры. Перспектива малоприятная.
— Нэн, Нэн, Нэн! — закричал Демойт. — Я устал от этого имени! Да кто она такая, что по всякому пустяковому поводу вы идете к ней на поклон?
— Она моя жена.
— Нет, вы просто мямля! Большего мямли, чем вы, я не встречал! Это же позор! Из-за своей трусости вы и Фелисити не позволите испытать судьбу. Наверняка я слишком резок, а в вас гордость бунтует, но все же послушайте и не отвергайте. Будущее вашей дочери, вот что главное! Так вот, начальную плату за обучение Фелисити я сам внесу. Все равно она будет получать субсидию от местной администрации, так что я не особо разорюсь. У меня в банке отложена определенная сумма, здесь в этом захолустье деньги тратить не на что, путешествий я не люблю, а жить мне осталось, как вы понимаете, не сто лет. Итак, не отнекивайтесь и в позу оскорбленного самолюбия не становитесь. Я хочу, чтобы девочка получила образование, и на этом закроем вопрос. Мне будет стыдно, если она останется за бортом. Простите старику его каприз.
Мор сидел неподвижно, чуть наклонившись, по-прежнему глядя в стакан. Он чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, и боялся взглянуть на Демойта.
— Вы так добры — наконец сказал он, — я очень тронут, но я не могу просто так взять и согласиться, надеюсь вы понимаете, на то есть веские основания, хотя, конечно, ваше предложение очень заманчиво. Но все же надо обдумать, и я не хочу сказать, что вот так, сходу, его отвергаю. Но надо подумать, если поднатужиться, то я и сам мог бы оплачивать, а если честно, то я сомневаюсь, что Нэн согласится, чтобы вы платили.
— Да полноте вам! Скройте от нее правду, мальчишка. Обманите. Скажите, что это премия от Эвви, что нашли деньги на улице или выиграли на бегах! Что-нибудь придумайте, изобретите. А я устал слушать все эти глупости.
— Я подумаю, — сказал Мор. Демойт подлил ему бренди и они заговорили о чем-то другом.
Прошло еще около часа. Почувствовав наконец, что выпито достаточно, Мор решил отправляться домой. Демойт сообщил, что идет спать, и Мор, проводив его до дверей спальни, спустился вниз, надел плащ, вышел за порог и тут же замер — таким дивным светом и благоуханием встретила его ночь. Луна всходила; огромный шар пока еще маячил за деревьями, и мириады звезд сверкали на небе, и чем ближе к Млечному Пути, тем их больше становилось. Одна из тех редких в Англии ночей, когда звезды и в самом деле освещают землю. Вокруг Мора словно был включен свет, и хотя царило безветрие, заросли тихо перешептывались. Мор поднял голову и увидел — окно в комнате Демойта освещено. Оно над парадной дверью по левую руку. По правую — одно из окон библиотеки, под которым располагается «будуар» мисс Хандфорт. Мор прошел к каменной ограде, отворил калитку и ступил на лужайку, ту самую, что видна из окон гостиной. По мере того, как он шел, луна поднималась все выше и его собственная тень скользила перед ними. Мору доставляло наслаждение неслышно ступать по влажной траве, и он даже приостановился, чтобы продлить это чувство, и различил собственные следы, отчетливо видные при свете луны. Ему было удивительно легко, будто он сам стал бесплотным. Где-то вдали приглушенно гудело шоссе. Но здесь тишина наполняла воздух, будто некий особенный аромат. Дойдя до середины лужайки, он оглянулся на дом. К библиотеке примыкает комната в два окна, одно из которых выходит на зады дома, а второе — на лужайку. Это комната для гостей. И хотя шторы были задернуты, он догадался, что в комнате горит свет. Там мисс Картер. И наверное, она еще не спит. Значит, все это было выдумкой, насчет усталости. Должно быть, ей просто наскучило общество Демойта. А может, твое? — с горечью спросил себя Мор. И вдруг какое-то болезненное томление охватило его.
Через секунду он понял, что ему мучительно хочется увидеть мисс Картер, увидеть тут же, не откладывая, прямо сейчас. Мор стоял совершенно неподвижно и вместе с тем задыхался. Ты пьян, сказал он себе. Такого чувства он раньше никогда не испытывал. До слез, до отчаяния ему хотелось видеть ее. Должно быть, я болен, думал Мор. Что же делать? Все произошло так неожиданно. Что же делать? Вернусь в дом. Это нетрудно, потому что парадная дверь наверняка еще открыта. Поднимусь по лестнице, пройду по коридору и постучу в дверь ее комнаты. От одной мысли, что это возможно и что ничто ему не помешает, если только он сам не передумает, Мор пошатнулся и едва не упал на землю. Осознание, что сейчас все в его власти, на миг стало острым до боли.
Очнувшись, он чуть повернулся и тут лишь заметил, что в сумраке деревьев кто-то стоит. Мор заледенел от страха и растерянности. Отступил на несколько шагов. А призрак вышел из-под дерева и, неслышно ступая по траве, начал приближаться к нему. Это мисс Картер! Он хотел заговорить, но не смог. Потом разобрал, что призрак слишком рослый. Это была Ханди.
— О, так это вы, мистер Мор! — От басовитого голоса мисс Хандфорт лунная ночь тут же рассыпалась грудой осколков. — А я-то думаю, кто тут стоит так тихо.
Мор повернулся и молча пошел к выходу из сада. Ему очень не хотелось, чтобы мисс Картер узнала, что он стоял на лужайке и наблюдал за ее окном. Никаких головокружительных чувств он больше не испытывал. Теперь ему хотелось одного — уйти и не слышать, как рокочет позади голос мисс Хандфорт.
А она шла следом и говорила без остановки.
— Задергиваю шторы и вдруг вижу кто-то по саду идет, дай, думаю, схожу проверю, непорядок, кто-то ночью на лужайке. Ну вот, вышла, а это вы.
— Очень храбрый поступок с вашей стороны, Ханди, — сквозь зубы процедил Мор. Теперь он шел по каменистой дорожке, но Ханди не отставала. Он успел заметить, что в спальне Демойта уже темно.
— Тут и в самом деле глаз да глаз нужен, — бубнила мисс Хандфорт. — В окрестностях шатаются разные странные личности. Говорят, недавно бродяга какой-то появился, вроде цыгана. Может, высматривает, кого бы ограбить.
— Не сомневаюсь, что вы надежно запираете двери, — сказал Мор. Они дошли до конца дороги. Значит, сейчас выйдут за пределы поместья.
— В наш дом ему не забраться! — заявила мисс Хандфорт. — Спокойной ночи, мистер Мор.
— Спокойной ночи, Ханди, — ответил Мор. Ему было ужасно не по себе. Он решил пойти по шоссе.
— Если ведешь себя как вздумается, то на сочувствие окружающих не надейся, — обращаясь к Фелисити, сказала Нэн.
— А я именно на это и надеюсь, — мрачно ответила Фелисити и ушла к себе в комнату.
Она права, слушая снизу этот обмен репликами, думал Мор, все мы только на это и надеемся. Он глянул на часы. В два пятнадцать урок. Значит, пора уходить. На его «до свидания» никто не ответил, и он вышел из дома, звучно хлопнув за собой дверью.
Нэн отправилась следом за Фелисити.
— Хорошенько все осмотри, и наверняка отыщется, — сказала она. — Она далеко уползти не могла. Если здесь не найдешь, то снова посмотри в моей комнате. Еще чего доброго, залезет ко мне в тапок или в постель.
— Ну нет нигде, — страдальческим голосом произнесла Фелисити, — может, в какую-нибудь дырку забралась, под пол, или вообще умерла!
— И как тебе стукнуло в голову эту гадость в дом притащить!
— И вовсе не гадость, а даже красивая — длинная, гладкая, и рожки такие классные. Я ее всего лишь на секунду оставила. Она свернулась в клубок и начала как-то так шевелиться странно, спрятав рожки. Я и подумала, может ей жарко — пошла принести немного воды, вернулась, а она исчезла.
