Вирджиния Эндрюс - Сад теней

Малькольм пристально смотрел на нее, стараясь смутить своим взором, но ничего не ответил. Ее слова больно уязвили его самолюбие.

— Ты еще ребенок, — медленно ответил он, и в голосе его послышался гнев. — Ты вышла замуж за моего отца потому, что он богат, и ты надеешься, что когда-нибудь он умрет, оставив тебе целое состояние но этого никогда не произойдет. Я тебе обещаю.

— Убирайся отсюда, — закричала Алисия.

— Я считаю, что ты этого хочешь, — возразил Малькольм. Его голос смягчился. Он спустил брюки, а затем и трусы. Она отошла еще дальше от берега.

— Убирайся!

— Я сказал тебе: я тоже горяч.

Совсем голый, он вошел в воду и направился к ней.

— Ты ведь не будешь кричать, — сказал он. — Мы не хотим, чтобы сюда пришли слуги.

— Ты — дьявол во плоти, Малькольм. — Она поплыла направо, и он направился за ней.

— Ты так красива, Алисия, — сказал он. — Так красива. Ты должна была стать моей женой, а не его.

Она не стала дожидаться, пока он догонит ее. Изо всех сил она гребла руками и била по воде. Он устремился за ней в погоню, но было поздно. Выбежав на берег, она обернулась к нему.

— Оставь меня в покое! — закричала она.

От этого оглушительного крика он застыл в воде.

— Оставь меня в покое, Малькольм, отныне и навсегда, иначе я буду вынуждена рассказать Гарланду о том, как ты преследовал меня и пытался соблазнить.

О чем она говорила? Значит, уже не в первый раз Малькольм приставал к ней?

— Я пыталась не причинять ему боли рассказом о том, как ты приставал ко мне, надеясь сохранить мир в этой семье, но больше я не буду молчать! Я ненавижу и презираю тебя, Малькольм Фоксворт. Ты не стоишь и мизинца своего отца, даже мизинца, — завизжала она.

Выйдя из озера, она схватила одежду и полотенца, быстро завернулась в них и убежала в кусты, к счастью вдалеке от меня.

Я наблюдала за Малькольмом. Он смотрел перед собой какое-то время, а затем заговорил

— Моя мать этому не верила, — пробормотал он так, что мне было слышно. — Она быстро сбежала с каким-то человеком, который не стоил и ломаного гроша.

Затем он стал одеваться и оставил Алисию в покое. Она уже была одета и направилась домой. Я ничком упала на землю. Я была безутешна, одинока, обманута в который уже раз. Где была честность, искренность? Я обмякла и тихо стонала. Малькольм стремился использовать меня в своих целях и добился моего расположения, чтобы получить мои деньги. От этих планов он так и не отступился. Между нами не было и намека на любовь.

Одевшись, он направился к дому, постоянно оглядываясь, боясь испачкать дорогой костюм в зарослях шиповника. Он не переставал говорить сам с собой.

— Она дорого заплатит за нанесенное мне оскорбление, за этот день, — бормотал он. — Чертова маленькая распущенная потаскушка не может искренне любить такого старика, как мой отец. Он играет свою игру. А я буду играть свою игру более тонко.

Отныне, стоило Гарланду уехать из дома, как Малькольм начинал относиться к Алисии с отвращением, презрением, грубостью, граничившей с жестокостью. Временами мне очень хотелось ее защитить, отомстить Малькольму за ту сцену, которую я наблюдала на озере, но я так и не сделала этого.

Несмотря на то, что она отвергала Малькольма, я сердилась на нее за то, что она так красива и соблазнительна, я позволила разогреться огню страсти между ними — огню, который сжигал и уничтожал ее.

Гарланд был либо настолько ослеплен любовью, либо очень скептически воспринял признания Алисии о приставаниях Малькольма, но, на мой взгляд, он никогда не упрекал Малькольма ни в чем. С ним что-то происходило, словно он старился на глазах.

Они с Алисией по-прежнему горячо любили друг друга, но Гарланд стремительно угасал. Наедине он все чаще дремал. Исчез и его неутолимый аппетит. Когда они проводили вторую зиму в Фоксворт Холле, он сильно простудился и заболел воспалением легких. Все это время Алисия обращалась ко мне за помощью и советом, но я держалась отчужденно, холодно, совершенно безучастно. То, на что я так надеялась, начало сбываться. Задор и бившая через край молодость уступили место задумчивости и грусти. Она перестала навещать своих подруг и все больше времени проводила одна, терпеливо дожидаясь возвращения Гарланда с работы или его пробуждения после полуденного сна. Она занималась с Кристофером, которому исполнилось два с половиной года. Она действительно много внимания уделяла детям. Именно она стала давать Малу уроки игры на фортепиано, к большому неудовольствию Малькольма. Как у Джоэля, так и у Мала обнаружились врожденные способности к музыке, но Малькольм считал, что музыканты — слабые существа, которые не умеют зарабатывать деньги. Я думала, что так Алисия хотела отомстить Малькольму, решив обучить мальчиков музыке. Я была не против, так как это лишь сильнее раздражало Малькольма.

Некоторое время я ощущала себя зрителем, наблюдавшим за происходившими вокруг перипетиями, получая от этого удовольствие, хотя это и не уменьшало числа моих напастей.

Я не осознавала, что мое удовлетворенное самолюбие открыло двери Фоксворт Холла, мою душу и мой ум дьявольским силам. Они притаились в тени и ждали лишь своего часа, чтобы выйти на сцену.

Не прошло и нескольких месяцев, как пробил их час, и дьявольские силы принесли с собой такие бедствия и напасти в холодные, пустые покои Фоксворт Холла, которых я не могла и представить себе.

Проходили месяцы, один за другим, одинаково безликие, наполненные напряженностью в отношениях Малькольма и Алисии. Его воинственность проявлялась в резких, порой язвительных замечаниях, и в том, как он игнорировал ее. Его многое раздражало, особенно, любовь маленького Мала к музыке. Однажды он вернулся домой рано и застал Мала за пианино, рядом сидела Алисия и объясняла мальчику гаммы. Я тамбуром вышивала свитер для Джоэля и восхищалась тем, как быстро и безошибочно Мал подбирал ноты. Без сомнения, с такими способностями он обещал вырасти, при правильном подходе разумеется, в настоящего музыканта.

Услышав звуки пианино, Малькольм быстро прошел в гостиную, в глазах его горела ярость. Я оторвалась от своего рукоделия, когда он прошагал мимо. Он с грохотом опустил крышку пианино и чуть не раздавил пальчики бедного Мала тяжелой крышкой. Наверное, он так хотел раз и навсегда покончить с обучением маленького Мала музыке. Алисия судорожно глотала воздух и обнимала Мала, в то же время они оба испуганно смотрели на возвышавшегося Малькольма снизу вверх.

— Разве я не запретил потакать этим музыкальным капризам?

— Малькольм, послушай, малыш действительно талантлив. Он — чудо. Посмотри, что он умеет делать в столь юном возрасте. Давай покажем ему, — умоляла малыша Алисия.

— Мне наплевать, что он умеет изображать на пианино. Разве это поможет ему разбираться в бизнесе? Сможет ли он пойти по моим стопам? Вы превращаете его в изнеженного слюнтяя. Дай ему слезть со стула, — приказал муж, но Алисия не отпускала малыша.

— Мал, слезай, — потребовал отец.

— Пожалуйста, не надо, Малькольм, — закричала им вслед Алисия.

— Позаботься о собственном отпрыске, — произнес он, выплевывая сквозь зубы слова, — а моих детей предоставь мне.

Алисия закрыла лицо руками и вновь устремила свой взор на меня. Джоэл подбежал к моему креслу и обхватил руками мою ногу.

— Как ты допускаешь подобное поведение мужа?

— Я не могу запретить ему воспитывать собственных детей.

— Но ты же мать, и ты имеешь право на собственное слово, разве не так?

— Ты пытаешься вбить клин между моим мужем и мною? — ответила я.

Я знала, что она вовсе не думала так, но хотела дать ей понять, что лично я верю в это.

— Конечно нет, Оливия. О, дорогая, — сказала она, — я чувствую себя виноватой. Я невольно потворствовала ему, и ты это позволяла, — добавила она, словно только что осознала это. — Я не знала, что все так сложится. Малькольм так жесток. Ты не боишься за маленького Мала?

— С ним будет все в порядке, — сказала я ей. — Если он чего то захочет, то даже отец его не остановит. В этом он похож на меня. Попытайся избегать Малькольма. Держись от него подальше, — сказала я, вкладывая в слова совсем иной смысл. — Дом достаточно велик.

— Тем не менее, мне жаль его.

Она расплакалась, встала и вышла из комнаты.

Я не окликнула ее и даже не утешила. Я была рада, что между нею и Малькольмом пролегло сильное отчуждение. Пока существовали подобные расхождения, мне можно было не опасаться того, что она ответит на его амурные происки.

Но затем все вновь переменилось.

По случаю третьей годовщины Кристофера Гарланд и Алисия устроили прием и пригласили на него детей, которые были одного возраста с Кристофером, Малом, Джоэлем. Фойе Фоксворт Холла гудело, как школьный двор. Повсюду бегали дети. Алисия устроила аттракционы, развесила воздушные шарики и бумажные ленты. Миссис Уилсон приготовила огромный торт, разукрашенный яркими маленькими зверьками.