Камилла тут же заметила это:
– Что вы так смотрите?
В эту секунду они испугались, что Камилла догадается о слежке. И она действительно раскусила их в тот же день, но чуть позже, на репетиции.
Йеппе хотел тут же уйти, но Карен заставила его остаться, подмигнув и довольно громко и четко с ютландским акцентом обратившись к нему:
– Я не поняла – ты только что что-то сфотографировал?
Йеппе усиленно закивал, и Камилла, успокоившись, села на место.
Просто тупые ютландцы.
По вторникам и четвергам проходили репетиции их ансамбля (меня поразило то, что она все еще поет песни моей матери). Йеппе пробрался к окну репетиционной, через которое увидел, как Силье ругает остальных музыкантов, так как они никак не могут сосредоточиться. Когда Силье отвернулась, Камилла попыталась успокоить музыкантов, которые не скрывали своего раздражения. На сайте группы Карен и Йеппе прочитали, что они не играли уже год. Когда группа стала расходиться, Карен решила, что им надо выследить басиста Якоба. Он стоял на автобусной остановке с бас-гитарой за плечами, и Карен притворилась, будто бы узнала его:
– Извините, вы, случайно, не играете в «Грит Окхольм Джем»?
Он опешил. Он не привык к тому, что его узнают на улице.
– Да, я басист.
Карен улыбнулась:
– Я так и знала. Вы такие талантливые. Почему вы перестали выступать? Ведь раньше вы постоянно играли. Мне кажется, я раз двадцать ходила на ваши концерты.
Якоб промычал:
– Наша солистка не хочет выступать. У нее сейчас какие-то проблемы в жизни.
Пока Карен и Йеппе находились в Копенгагене, я общался с остальными. Они заходили ко мне почти каждый вечер. Мы играли в разные игры и смотрели фильмы. Анита норовила прижаться ко мне перед телевизором, и меня это немного раздражало.
Велик несколько раз интересовался, правда ли, что Йеппе мой лучший друг. Я кивал.
– Он, случайно, не псих?
– В каком смысле?
– Мне просто показалось, он похож на психа.
– Он псих не больше, чем я.
– Ты не псих, ты просто странный.
Когда Карен и Йеппе вернулись
Мы получили кое-какие сведения, теперь надо было понять, что делать с ними дальше. Я решил, что воспользуюсь своими деньгами. Глупо иметь деньги, но не иметь от них никакой пользы. Поэтому я объявил членам НАТО, что я назначаю им зарплату, пока они помогают мне, ведь, если они не будут волноваться по поводу работы, это обеспечит нам гораздо больше свободы.
– Нет, Николай, не надо этого, – сказала Карен, в то время как остальные восприняли мою идею с энтузиазмом.
– Но я бы хотел организовать все именно так. Если вы дадите мне номера своих счетов, я буду перечислять на них по тридцать пять тысяч крон ежемесячно.
Свищ и Велик восторженно переглянулись, после чего Свищ высказался:
– Мне кажется, нам всем стоит поехать в Копенгаген.
Его идея довольно быстро нашла поддержку у остальных, поскольку мы могли действовать более плодотворно, находясь не в Ютландии, а поближе к Бриану и Силье. Против был только я один. И я осознавал, что протестую исключительно из-за своего страха. У меня не было никаких аргументов, я просто сказал: «Я не хочу». Они поинтересовались почему, и я промычал снова: «Просто не хочется». Тогда они спросили, не страшно ли мне. И тогда я признался, что страшно.
– Но мы же поедем с тобой. Ты будешь не один, – сказала Марианна, и я не смог отказаться.
И вот мы отправились в Копенгаген, все, кроме Карен, которая осталась дома с Каем – она не могла уехать, не узнав, когда вернется. У остальных не было в Тарме никаких обязательств. Свищ и Велик оставили работу – они в любой момент могли вернуться к ней, так как в Тарме был дефицит механиков. Марианна была уволена Матиасом, а Анита страстно желала банкротства своей парикмахерской, ведь заведение совсем не пользовалось успехом. Местные жители предпочитали стричься в «Нью Лук» или «Салон Крис». Поэтому Анита очень хотела покончить с этим делом и получить новый импульс для вдохновения. Кроме Карен, ни у кого не было супругов или детей.
Я сидел в вагоне поезда и глазел в окно, пытаясь отвлечься от боли в животе. Свищ и Велик спали. Накануне они напились, чтобы как следует проститься с Тармом, и теперь храпели наперебой. Они чуть не опоздали на поезд. Марианна читала. Она умела занять себя. Йеппе тупо пялился в окно. Анита смотрела на меня. Я слегка ей улыбнулся. Она встала со своего места и плюхнулась рядом со мной:
– Можно я воспользуюсь тобой вместо подушки?
Она прижалась ко мне, прежде чем я ответил. У меня не было сил сопротивляться, так что я обнял ее, но совсем не желая поощрить, а просто потому, что мне так было удобнее. Карен обещала проверять мой почтовый ящик, отвечать на всевозможные запросы и вообще следить за моим чудесным домом в мое отсутствие.
Часть 3
Когда двое любят друг друга
Я стоял посреди суеты вокзала, прижав ладони к коленям, и в панике задыхался. Марианна ласково гладила меня по спине, а остальные взволнованно наблюдали. Наконец ко мне вернулась способность нормально дышать, и я смущенно выпрямился.
– Ты в порядке? – поинтересовался Велик.
Я молча кивнул и поторопился к выходу. Мы поймали несколько такси и поехали на Рантцаусгэде. Там у меня была пустующая четырехкомнатная квартира, но потихоньку я начал продавать свою недвижимость. Свищ в возбуждении выскочил из такси. Он обезумел оттого, что находился в Копенгагене, на Нерребро, и повернулся к нам с изумлением:
– Здесь повсюду негры и пакистанцы.
– Не кричи так громко.
– И тут как-то грязно. Ну, посмотрите. – Он поднял с асфальта коробку из-под пиццы и гордо протянул ее Велику, который тут же бросил ее обратно на тротуар. – Такого в Тарме не увидишь.
Свищ в возбуждении пробежал сто метров по Рантцаусгэде, мимо «Игл Стейк Хаус» и «Чили Поп», пиная мусор ногами, затем остановился, огляделся вокруг и крикнул:
– Да здесь каждый второй пакистанец!
Велик тут же сообразил подозвать его и втащил в квартиру, пока не вышло какой-нибудь неприятности.
Велик и Свищ, Анита и Марианна и мы с Йеппе разместились парами по комнатам, после чего осталась еще одна под общую гостиную. Квартира была меблирована довольно скудно. Но нам и не нужно было большего, ведь она должна была стать временной базой.
Все ждали моей речи, но я пытался преодолеть дикую боль в животе, так что смог только пробормотать:
– Мне нужно немного подумать.
И я думал следующие три дня, закрывшись в своей комнате, отсыпаясь и стараясь связать в мозгу больше двух мыслей.
– Нет, дрыхну дни и ночи напролет. М-м-м… Нет. Он встает с кровати только в туалет. Мне кажется, его тошнит. М-м-м… Ну да. Три дня. М-м-м, м-м-м… Йеппе говорит, что он с ним тоже не разговаривает. М-м-м… Ну да, Карен, я знаю. М-м-м… Просто нас уже начинает это раздражать. Мы ждем. М-м-м… Ну да, как будто боится, но… М-м-м… Да. Думаешь? М-м-м… Ну хорошо, попробую. Спасибо за совет, Карен. До связи. Да, пока.
Марианна отложила телефон и подозвала Йеппе, после чего они куда-то исчезли на несколько часов. Вернувшись, они пришли в мою комнату и стянули с меня одеяло:
– Поднимайся. Мы отправляемся на прогулку.
Я замотал головой, но Йеппе решительно столкнул меня с кровати. Мне совсем не хотелось никуда идти, но они не оставили мне выбора, а я был слишком апатичен для того, чтобы оказывать сопротивление.
Мы пошли по направлению к Вестебро. Марианна тянула меня вперед. Я старался идти в ногу, так что мы были похожи на влюбленных. Я погладил ее руку большим пальцем. На секунду это заставило ее остановиться. Она, нахмурившись, взглянула на меня, но пошла дальше. Йеппе не отставал. Марианна несколько раз ловила его взгляд, после которого следовал кивок, означающий готовность. Велик и Свищ шли на расстоянии пятидесяти метров позади. Они следили, чтобы мы не исчезли из поля видимости, но при этом оживленно о чем-то разговаривали. Анита отказалась с нами идти. Она терпеть не могла всякого рода прогулки.
– И куда же мы направляемся?
Но Марианна наотрез отказалась говорить, хотя я задал ей этот вопрос не менее десяти раз. Мы уже миновали завод «Карлсберг» и перекресток, когда до меня наконец дошло, чего она от меня хочет. Я попытался выдернуть руку, но она держала крепко. Тогда я сильно сжал ее руку, и ей пришлось отпустить меня. Я уже повернулся, чтобы удрать, но тут меня схватил Йеппе. Мы немного поборолись. Он оказался сильнее, чем можно было подумать, и сбежать мне не удалось. Свищ и Велик подбежали к нам. Марианна велела им тоже держать меня. У меня не осталось никакого шанса. Когда они наконец отпустили меня, мы уже стояли на Западном кладбище. Марианна пыталась меня успокоить:
