— О, мы едва начали… — нехотя ответил г-н Назарие.
Симина разочарованно посмотрела на него. Профессор явно не собирался разражаться длинной и пылкой речью, а всего лишь спросил, чуть ли не с укором глядя на медика:
— Как вы нашли нашу больную?
Доктор непроизвольно пожал плечами, но тут же опамятовался. Провел рукой ото лба к макушке, как бы сам ужасаясь, что это его череп так гладок и гол, и нерешительно промямлил:
— Одним словом не определишь… В любом случае ничего, что внушало бы опасения. Анемия и, возможно, начало гриппа; впрочем, гриппа довольно редкой разновидности… Я даже подумал сначала, не малярия ли…
Он говорил, спотыкаясь на каждом слове, с паузами после каждого предложения. «Ему, похоже, сейчас не до больных», — подумал г-н Назарие, невольно оглядывая охотничий костюм доктора. Тот перехватил его взгляд и покраснел.
— Вас, может быть, удивляет эта куртка, — сказал он, теребя на ней пуговицу. — Но она очень удобная… И потом, я подумал, такие прекрасные деньки, недурственно было бы… Я, знаете, не то чтобы заядлый охотник, но люблю иногда пройтись по полям с ружьецом… Мы, интеллектуалы… да вы лучше меня знаете, какая у нас жизнь, редко когда удается… У меня, правда, нет охотничьей собаки, а так, одному, это, конечно, не то…
И он, совсем смешавшись, принялся за еду. Г-н Назарие уже давно смотрел в тарелку.
— Когда же вы пойдете на охоту, господин доктор? — деликатным голоском осведомилась Симина.
Доктор неопределенно развел руками. Но он был очень рад, что хоть кто-то поддержал тему охоты. Он боялся показаться смешным, скомпрометировать себя в глазах этого общества, хотя и довольно-таки странного.
— А меня вы с собой не возьмете? — загорелась вдруг Симина. — Я никогда не была на охоте… Мне так хочется поохотиться или хотя бы посмотреть…
— Почему же нет? Буду весьма и весьма рад, — отвечал доктор. Егор медленно перевел взгляд с г-жи Моску на Симину.
— Совсем ни к чему маленькой девочке ходить на охоту, — сказал он строго. — Смотреть, как умирают ни в чем не повинные звери. Слишком много крови…
При последних словах он в упор взглянул на Симину, но та не проявила ни малейших признаков беспокойства. Опустила глазки, как положено благовоспитанной девочке, когда ее распекают взрослые. И ни на секунду не дала Егору понять, что его слова имеют для нее и другой, недоступный присутствующим смысл.
— И правда, это, наверное, не самое подходящее зрелище для ребенка, — примирительно подхватил доктор. — Вот когда барышня вырастет большая…
Симина по своему обыкновению усмехнулась. Г-н Назарие различил в ее едва заметной усмешке торжество и презрение. Он начинал бояться эту девочку. Его приводил в смущение, а порой и парализовывал Симинин взгляд, дерзкий и уничтожающий, выражение ледяного сарказма, неприложимого к столь ангельскому лику.
— Я рад, что наша милая Санда скоро поправится, — заговорил он, чтобы нарушить молчание. — И заставит господина художника поработать кистью.
Егор просиял, обернувшись к нему. Но все же у него подрагивали губы и в лице была необыкновенная бледность. «Как это никто не замечает, что с ним», — еще раз удивился г-н Назарие, но, перехватив жесткий, проницательный взгляд Симины, залился краской. Она как будто услышала его, прочла его мысли. «Симина заметила, она одна все понимает», — в волнении подумал г-н Назарие.
— Несколько дней, и она поправится, так ведь, доктор? — спросил Егор.
Доктор пожал плечами, но мину сделал вполне бодрую.
— А как же охота? — вдруг спросила г-жа Моску. — Вы ничего не рассказали нам про охоту. И потом, я сгораю от нетерпения отведать дичи. Сколько новых ощущений, дичь — что может быть лучше!
На миг она воодушевилась, руки затрепетали, как бы предвкушая прикосновение к чудесным охотничьим трофеям.
Только тут Егор заметил, что в дверях столовой обосновалась кормилица. За обедом подавала какая-то новая прислуга. «Возможно, она за ней просто присматривает», — подумал Егор себе в успокоение. Ему совсем не нравилось, что кормилица явилась сюда. У него было гадкое чувство поднадзорности: он читая издевку в кормилицыных глазах, улавливал, как они с Симиной переглядываются, будто знают, что с ним происходит по ночам…
— Милостивая государыня! — с пафосом начал доктор. — Должен вам признаться, что в охоте я дилетант. Все же я льщу себя надеждой…
В эту минуту кормилица подкралась к стулу г-жи Моску и выпалила:
— Большая барышня за вами послали.
— Что же ты стоишь тут и молчишь! — в сердцах крикнул на нее Егор, вскакивая.
Кормилица вместо ответа только стрельнула глазами в Симинину сторону и поджала губы. Г-жа Моску поднялась с растерянным видом. Но Егор уже выбежал из столовой, не дав ей вымолвить ни слова.
* * *
Санда с покорным видом лежала высоко на подушках. Она вздрогнула, увидев входящего Егора.
— Что случилось? — с порога спросил он.
Санда молча смотрела на него с бесконечной любовью и страхом — слишком велико было это счастье и слишком поздно оно пришло к ней.
— Ничего не случилось, — слабым голосом сказала она наконец. — Я хотела видеть маму… — И добавила быстро: — Чтобы она мне почитала.
Егор возмутился: «Ложь без всякой логики, сама себя выдает… С утра ее утомляло чтение, а сейчас ей, видите ли, хочется послушать стихи, для этого она отрывает мать от обеда…»
— Госпоже Моску здесь нечего делать, — резко сказал он. — По крайней мере сейчас.
Он прикрыл за собой дверь и повернул ключ в замочной скважине. Его бросило в краску от собственной смелости, но решение было принято. Он должен узнать все, любой ценой…
— Ну, говори, прошу тебя, — ласково приказал он.
В глазах Санды мелькнул ужас. Столько мыслей проносилось в голове, столько чувств — она спрятала лицо в ладонях. Минуту спустя рука Егора легла ей на лоб.
— Говори же, родная моя, — тихо просил он.
Санда не отрывала ладоней от лица. Дыхание ее стало судорожным, плечи тряслись.
— Ведь и я должен тебе многое сказать, — продолжал Егор. — Доктор посвятил меня в тайну твоего недомогания…
Санда встрепенулась, подняла голову и пытливо заглянула ему в глаза.
— Но прежде, — продолжал он, — я хотел спросить у тебя одну вещь. Ты часто видишь Кристину? Я имею право спросить, потому что я ее — вижу…
Санда потеряла бы сознание, если бы Егор не склонился над ней, не стиснул с силой ей руки. Боль от этого пожатия причащала к жизни.
— …Я ее вижу, — снова заговорил Егор, — как вы все тут. Но это безумие, Санда, долго не продлится. Вампиру надо пронзить сердце, и я это сделаю!..
Он сам содрогнулся от звуков своего громоподобного голоса. Слова слетали с губ как бы помимо его воли. Еще минуту назад он не собирался так открыто, так беспощадно говорить с Сандой.
— Я думала прежде всего о тебе, любовь моя, — угасающим голосом вдруг проговорила она. — Ты-то ни в чем не виноват, по крайней мере ты должен спастись, уехать отсюда как можно скорее.
— Однако вчера ты просила меня остаться, — заметил Егор.
— Это мой грех, — ответила Санда. — Если бы я могла предположить… но во мне говорила любовь, Егор, я люблю тебя…
Она расплакалась. Егор отпустил ее руки и погладил по голове, по щекам.
— И я люблю тебя, Санда, и ради твоего же блага…
— Нет, не делай ничего, Егор, — прервала она его. — Нам обоим будет только хуже… Тебе особенно… Я за тебя беспокоюсь. Тебе надо уехать, уехать как можно дальше отсюда. Я потому и позвала маму — сказать ей, что ты… что ты в ее отсутствие вел себя со мной… дерзко… Что тебя нельзя больше пускать ко мне в комнату… В общем, чтобы тебе указали на дверь…
Она заплакала еще отчаянней. Егор выслушал ее спокойно, так же ласково, по-братски гладя по голове. Он был готов воспринять самую чудовищную, самую убийственную весть. Но Кристина приказала всего-навсего выгнать его. «И Санда полагает, что делает это для моей же пользы, что так она меня спасет…»
Тут снаружи нажали на дверную ручку. Санда вздрогнула, залилась румянцем. «Краска стыда, — подумал Егор, — значит, еще не все потеряно, чары еще можно перебороть».
— Заперто? Почему? — послышался голос г-жи Моску.
Егор поднялся и, подойдя к двери, заговорил, тщательно подбирая слова:
— Это Санда попросила меня запереть дверь на ключ, сударыня. И не пускать кого бы то ни было из вас. Она боится. Ей надо отдохнуть… Она задремала, и ей привиделась тетя Кристина, ее покойная тетя…
Г-жа Моску не откликнулась ни единым словом, вероятно, там, в коридоре, на нее нашла полнейшая оторопь. Егор вернулся к Санде, взял за руку и, наклонясь, шепотом сказал на ухо:
— Они подумают, что мы заперлись как любовники. Пусть думают, что хотят. Это тебя скомпрометирует, и тебе придется выйти за меня замуж… Мы должны объявить о нашей помолвке прямо сейчас, Санда…
