- Припадок? - спрашивает Паркер.
Эллис поясняет:
- Иногда наша мисс Элекзендер забывает, что я жду, и не дает мне лекарства.
- У тебя бывают припадки? - спрашивает Паркер.
- Вот еще новости, - говорит Брэнди с улыбкой. - У тебя не будет припадка, - приказывает Брэнди моему новому названному брату. - Эллис, я запрещаю, чтобы у тебя был припадок.
* * *
Переключимся на нас, разбивших лагерь в гроте на дне моря.
- Вмажь меня.
Пол, на котором лежит Брэнди, - холодная плитка в виде рыб, подогнанных друг к другу: хвост одной рыбы между голов двух других, - так же, как иногда уложены сардины в банке, - по всему полу ванной комнаты.
Роняю таблетку валиума между губ в стиле "Незабудка".
- Я тебе никогда не рассказывала, как семья вышвырнула меня из дома? - спрашивает Брэнди после легкого голубого глотка, - Я хочу сказать, моя настоящая семья. Родная. Не рассказывала я тебе эту мерзкую историйку?
Опускаю голову, глядя вниз между коленей на голову первой королевы, покоящуюся меж моих ног.
- Пару дней у меня болело горло, и я не ходила в школу, все такое, - рассказывает Брэнди. Зовет:
- Мисс Эрден? Алле?
Смотрю на нее сверху. Как легко представить ее мертвой.
- Мисс Эрден, будь добра, - просит. - Вмажь меня.
Роняю еще таблетку валиума.
Брэнди сглатывает.
- Несколько дней я почти не могла глотать, - продолжает она. - Так болело горло. Еле могла говорить. Мои предки, естественно, решили, что это ангина.
Голова Брэнди почти точно под моей, когда я смотрю сверху. Только лицо у Брэнди вверх тормашками. Мои глаза глядят точно в темные глубины ее рта в стиле "Незабудка", влажно-темные, спускающиеся к ее механизмам и органам, ко всему, что скрыто за сценическим оформлением. Кулуары Брэнди Элекзендер. Вверх ногами она может показаться абсолютно незнакомой.
А Эллис был прав: людей просят рассказать о себе только тогда, когда хотят поговорить о себе самих.
- Анализы, - продолжает Брэнди. - Мазок, который делали на предмет ангины, вернулся с положительной реакцией на трипак. Ну, помнишь, третья сестра Рея. Гонорея, - поясняет она. - Маленький микробик-гонококк. Мне шестнадцать - а у меня трипак. С этим мои предки нормально смириться не могли.
Верно. Верно, не могли.
- Они отморозились.
Они вышвырнули его из дома.
- Они орали, как это нездорово.
А потом вышвырнули его.
- Думаю, "нездорово", они имели в виду - быть голубым, - говорит.
А потом вышвырнули его.
- Мисс Скоушиа? - зовет она. - Вмажь меня.
И я вмазываю ее.
- А потом они вышвырнули меня из чертова дома.
Переключимся на мистера Паркера, зовущего из-за двери ванной:
- Мисс Элекзендер? Это я, мисс Элекзендер. Мисс Скоушиа, вы здесь?
Брэнди пытается сесть, опираясь на локоть.
- Там Эллис, - говорит сквозь дверь мистер Паркер. - Кажется, вам лучше спуститься. Мисс Скоушиа, у вашего брата приступ, или что-то такое.
Лекарства и косметика разбросаны по всем аквамариновым полкам, а Брэнди корячится полуголая на полу, среди россыпи пилюль, таблеток и капсул.
- Это ее названный брат, - отзывается Брэнди.
Дверная ручка скрипит.
- Вам придется мне помочь, - говорит Паркер.
- Стоять, мистер Паркер! - кричит Брэнди, и ручка двери больше не поворачивается, - Успокойтесь. Не надо сюда входить, - командует Брэнди. - Вам нужно сделать следующее, - говоря это, Брэнди смотрит на меня. - Вам нужно прижать Эллиса к полу, чтобы он не поранился. Я спущусь через минутку.
Брэнди улыбается, глядя на меня, выгибая дугой губы "Незабудка".
- Паркер? - зовет она. - Вы слушаете?
- Пожалуйста, быстрее, - долетает сквозь дверь.
- После того, как прижмете Эллиса к полу, - рассказывает Брэнди. - Воткните что-нибудь ему между зубов. Бумажник у вас есть?
Минута молчания.
- Он из кожи угря, мисс Элекзендер.
- Можете им гордиться, - отвечает Брэнди. - Так вот, вы всунете бумажник ему между зубов, чтобы рот был открыт. Сядьте ему на грудь, если нужно, - эта Брэнди просто ухмыляющееся исчадье ада у моих ног.
Сквозь дверь слышен доносящийся снизу звон чего-то бьющегося, из подлинного свинцового хрусталя.
- Быстрее, - кричит Паркер. - Он бьет вещи!
Брэнди облизывает губы.
- После того, как раскроете ему рот, Паркер, влезьте внутрь и ухватите его за язык. Если этого не сделать, то он подавится, а вы останетесь сидеть на трупе.
Тишина.
- Вы слышите меня? - спрашивает Брэнди.
- Ухватить его за язык?
Вдалеке бьется еще что-то дорогое и подлинное.
- Мистер Паркер, мой дорогой, надеюсь, у вас все под описью, - говорит принцесса Элекзендер, краснея и раздуваясь лицом, давясь от смеха.
- Да, - подтверждает она. - Ухватите Эллиса за язык. Прижмите его к полу, держите его рот открытым, и вытащите язык насколько сможете, пока я спущусь помочь вам.
Ручка двери поворачивается.
Мои вуали на краю большой ванны, и мне до них не дотянуться.
Дверь открывается достаточно широко, чтобы ткнуться в высокий каблук ноги Брэнди, раскоряченной и хихикающей на полу, наполовину набитой валиумом, полуголой, среди разбросанных лекарств. Достаточно широко, чтобы я могла увидеть лицо Паркера с одной сросшейся бровью, и достаточно широко, чтобы это лицо смогло рассмотреть меня, сидящую на унитазе.
Брэнди орет:
- Я оказываю медпомощь мисс Эрден Скоушиа!
Получив выбор между тем, чтобы хвататься за чужой язык, и тем, чтобы созерцать чудовище, развалившееся на гигантской ракушке, лицо удаляется и захлопывает за собой дверь.
Шаги футбольного стипендиата топают вдаль по коридору.
Потом грохочут по ступенькам.
Шаги Паркера, здоровенного громилы во всей красе, тяжело пересекают фойе в сторону гостиной.
Вопль Эллиса, настоящий, внезапный и далекий, доносится с нижнего этажа сквозь пол. И вдруг смолкает.
- Так, - говорит Брэнди. - На чем мы там?..
Она снова укладывается, пристроив голову меж моих ног.
- Ты еще не думала насчет пластической операции? - спрашивает Брэнди. Потом просит:
- Вмажь меня.
Сидя за столом с пьяницей, нетрудно заметить, как он наполняет тебе стакан, чтобы осушить свой. Пока с ним пьешь ты - все в порядке. Двое - уже компания. Пить - это здорово. Была бы бутылка; даже если у тебя стакан не пуст - пьяница немного плеснет тебе, прежде чем наполнить свой.
Это щедрость только с виду.
Эта Брэнди Элекзендер вечно донимает меня пластическими операциями. Почему бы мне, ну, не посмотреть, что там да как. С силиконовой грудью, с лип-отсасы-онными бедрами, эти во всей красе песочные часы Кэтти-Кати 46-16-26, заготовка сказочной мадонны, моя добрая фея, эта пигмалионша во всей красе, мой восставший из мертвых братец, - Брэнди Элекзендер всегда очень многое вкладывала в пластическую хирургию.
И наоборот.
Ванные речи.
Брэнди по-прежнему лежит, развалясь на холодной плитке пола, высоко на вершине Кэпитол-Хилл в Сиэтле. Весь вечер здесь только я и Брэнди. Я сижу на открытом конце огромной керамической ракушки, привинченной к стене. Пытаюсь убить ее своими вонючими полумерами. Золотисто-рыжая шапка волос Брэнди на полу между моих ног. Вокруг ванны по всем аквамариновым полкам разбросаны тюбики помады и пилюли демерола, баночки румян и таблетки "Перкоцет-5", коробочки "Темносиних Грез" и капсулы нембутала соды.
Моя рука; я держу пригоршню валиума так долго, что моя рука уже окрасилась в голубой цвет от Тиффани. Весь вечер здесь только мы с Брэнди, и солнце спускается ниже, сужая угол лучей, падающих сквозь большие обрамленные медью окна-иллюминаторы.
- Талия у меня, - начинает Брэнди. Рот в стиле "Незабудка" выглядит чуточку слишком синеватым, голубого цвета от Тиффани, я бы сказала. Передозированный нежно-голубой. - Софонда сказала, что мне нужна талия в шестнадцать дюймов, - рассказывает Брэнди. - Я говорю: "Мисс Софонда, у меня широкая кость. Во мне шесть футов росту. Не выйдет у меня ужаться в талии до шестнадцати дюймов".
Сидя на ракушке, слушаю только вполуха.
- А Софонда, - продолжает Брэнди. - Софонда говорит - выйдет, и я должна ей верить. Когда проснусь в палате, у меня будет талия в шестнадцать дюймов.
О том, что я слышала эту историю в дюжине других ванных комнат, речи нет. Еще один пузырек снят с полки, это капсулы "Билакс", - заглядываю в "Настольный медицинский справочник".
Капсулы "Билакс". Кишечное слабительное.
Быть может, стоит уронить несколько штучек в этот неутомимый ротик у моих ног?
Переключимся на то, как Манус смотрел на меня во время съемок этого рекламного марафона. Как мы были красивы. Я с лицом. Он не набит эстрогеновыми добавками.
Я думала, у нас были настоящие любовные отношения, правда думала. Я очень многое вкладывала в любовь, но все это было просто долгая-предолгая сексуальная фигня, которая могла закончиться в любой момент, потому что оно ведь и затевалось для того, чтобы кончить. Манус закрывал глаза, качал головой эдак из стороны в сторону, и сглатывал.
