– Ты всё ещё злишься на меня, милый? Может, забудем то, о чём лучше не вспоминать? – замурчала Глупындра.
– Я не давал тебе слова! – Он строго осёк её.
В его голосе слышался отзвук металла. Кристина почувствовала, как страх парализует её волю. Увидев, как к столу приблизились двое неопределённого пола в чёрной одежде и глухих кожаных масках, девушке стало не по себе.
– Кто эти люди? – вздрогнула Глупындра.
– После узнаешь… Займитесь ею! – отдал распоряжение Вселентий.
Таинственный эскорт не заставил долго ждать своих действий. Один незнакомец налил девушке бокал спиртного. Другой, ловко схватив её за оба запястья, защелкнул наручники на них.
– Пей! – небрежно бросил Вселентий, выдыхая ей в лицо едкий сигаретный дым.
– Ты издеваешься? – еле выдавила из себя беспомощная жертва.
Двое в масках прекратили её капризы. Один запрокинул ей голову. А другой поднес бокал к её дрожащим губам. Ощущая, как расплавленным свинцом коньяк полился в горло, Кристина жадно глотала раскалённые струи, чтобы не захлебнуться.
– До дна! – приказал голос с отзвуком металла. – Как ты выпила мое спокойствие. Я тебя ненавижу!
Вселентий скривился в язвительной ухмылке, глядя, как его подопытная послушно глотает реку нектара грешных богов.
Понимая, что с огнём шутки плохи, бунтарка покорилась его воле.
– Как скажешь, мой повелитель… – ответила она, опуская ресницы.
Довольно улыбнувшись, Властитель свободы откинул бархатной перчаткой прядь волос с её вспотевшего лица.
Кристина поняла, что изрядно пьяна и ее не держат ноги. Но было поздно. Двое в кожаных масках уже выводили её из заведения и тащили к машине с затемнёнными стёклами, без номеров.
– Куда мы? – спросила она, хлопая помутневшими глазами.
Властитель свободы защёлкнул наручники ещё туже. Прижал её к себе, как проститутку, и жарко выдохнул на ухо:
– Туда, где все мы немножко сойдём с ума…
Кристина очнулась, лёжа связанной и обнажённой на холодном полу. Где она? Девушка поняла не сразу. Там вертелась в разные стороны Вселенная окаменевшего безумия. Логика превратилась в фетиш, а сумасшествием закусывали раскалённую хмельную жидкость, которую пьют из перевёрнутых вверх тормашками бокалов. Да и те разбиваются от прикосновений рук.
Человек в бархатных перчатках взял Глупындру за волосы и властно притянул к себе. Его когда-то такие нежные поцелуи больше были похожи на укусы разъярённого зверя, чем на касанья человеческих губ.
– Хочешь сделать мне больно?
– А как иначе? – хищно ответил он. – У души не будет радуги, если в глазах не было слёз.
Кристина ощущала всем нутром, как что-то бесповоротно изменилось в этом человеке. И вдруг она поняла, что теперь их трое: он, она и строгая многохвостная плеть. Вселентий приобрёл её специально по случаю их примиренья. Да и примиренья ли? Вот в чём вопрос…
– Разве ты сможешь? – забеспокоилась глупая девочка, потерянная в собственных кошмарах.
– Но ведь ты смогла… – сухо отрезал танцующий в темноте, и на его висках вздулись жилы.
– Я же не специально! – взорвалась она, и её эмоции вышли из-под контроля.
Он ударил её по губам:
– Хватит оправдываться! Всё и так ясно. Любовь к другим – приходит и уходит. Любовь к себе – уселась и сидит. Маска врастает в кожу. Игра вправду вскоре надоедает. Человек наполовину – прах, наполовину – Бог.
– Что ты хочешь сказать? – похолодела она, понимая, что ей не избежать наказанья.
– Мы будем счастливы теперь и навсегда. Шутка.
Он щёлкнул плетью… Будто язык дракона лизнул обнажённую кожу…
– Пожалуйста, пожалей меня, – взмолилась Глупындра, пульсируя всем телом.
– Зачем? – цинично улыбнулся выросший Маленький принц, сжимая рукоятку многохвостки ещё сильнее.
– Я хочу жить ради тебя! – пыталась разжалобить его непрощённая изменница.
– Не верю ни единому слову! – Он наградил свою рабыню щедрым ударом, невзирая на жалость.
Она разрыдалась:
– Я не могла найти себе места. Гадала, в какой оттенок крови моя смерть красит свои бледные губы в том проклятом мире, где нет тебя! И только где-то внутри всё беспокойней тикало то, что заставляет сходить с ума. Что со мной?
Он не дал ей ответить. Ведь терпению богов однажды пришёл конец… И он затягивал верёвку всё туже на её обнаженном теле. А потом снова воспитывал её плетью:
– Мои глаза путешествовали за тобой, пока ты шла по краю луны. Я обнулял километры, намотанные по земле, и статусы в сердце. Но ты навеки поселила недоверье, как чёртову занозу в моей несчастной душе. Что ты наделала, сволочь? Ты предала меня!
Она шептала, всё ещё надеясь на пощаду:
– Я любила тебя. И всегда буду… Я поняла это слишком поздно…
Он ненадолго остановился. А потом небрежно схватил её за лицо, будто грязную суку, и прорычал сквозь сжатые зубы:
– Сказав человеку «люблю», люби его, пока ты не сдохнешь, или закрой свой поганый рот!
Его плеть снова взялась за дело, рисуя на беззащитной плоти категоричное слово «никогда…».
На этот раз эти удары были ещё сильнее. Ещё более беспощадными казались поцелуи плети. Язык дракона скользил по измученной плоти всё жёстче и жёстче. Так, раненный в самое сердце, выросший Маленький принц мстил за несправедливую боль. Он хотел наказать и унизить свою возлюбленную тварь, причинившую ему столько страданий… Однако всё вышло иначе…
Ненависть – это ещё более страстное чувство, чем ощущение пульсирующего неба в области сердца. И если человек разбудил этот спящий вулкан, он может быть уверен, что это сумасшествие запомнится надолго. Мы не поймём, как сильно были любимы, пока не разожжём в чьей-то груди эту ненасытную жажду. Жажду подчинять. Жажду дарить униженье. Жажду благословлять мученьем того, кто надругался над твоей душой…
Кристина чувствовала, что наступил тот самый момент. Но сейчас ей было даже приятно. Двое в странных масках, как молчаливые тени, наблюдали за происходящим, пристально глядя из темноты.
– Кто эти люди?
– Тебе правда интересно?
– Говори же! Я должна знать правду!
Он усмехнулся:
– Помещённые в плотные сгустки мяса, наделённые чувствами, кусочки Вселенной… Тонкие красные нити жизни рисуют наш Путь…
– Я не верю тебе. Это было бы слишком просто, – улыбалась она, ощущая с каждым ударом плети какое-то запретное наслажденье.
Наполовину прах, наполовину бог ответил:
– Встречаясь с ними лицом к лицу впервые, мы забываем то, чем жили раньше. Их имена Наслаждение и Боль.
Кристина вскрикнула, будто язык дракона лизнул её в самое уязвимое место. Израненная кожа сочилась алой влагой жизни. А две странные фигуры, чьи лица скрывали глухие маски, стали медленно растворяться в воздухе, будто дым сигареты.
– Может, мы просто сходим с ума? – выдохнула Кристина, медленно отключаясь.
Он прекратил наказанье. Склонился перед ней на колени и развязал верёвку. Обработал открытые раны. Убедившись, что его рабыня в безопасности, взял под контроль свои чувства. А потом приблизился к ней ещё теснее. И, обжигая плохую девочку своим жарким дыханьем, Властитель свободы ответил:
– ЖИЗНЬ – это Вожделение. Всё прочее всего лишь детали…
Она целовала его загрубевшие ладони:
– В этих мелочах скрыто больше, чем жизнь. Спасибо, что ты сделал это со мной.
Ощущая прикосновенье его слегка обветренных губ, она изгибалась всем телом. Ненасытно смотрела в его горящие глаза, будто хотела всё повторить сначала. В его руках так сладко стонала плеть и останавливалось время. Он проникал в неё всё глубже, навсегда забирая то, что было предназначено ему Свыше…
Он сгорал в ней, как миллион планет. В ту ночь Вселенная внутри пылала отблесками огня преисподней. Оттого это Вожделенье было ещё прекрасней…
– Я любил тебя, – признался выросший Маленький принц. Отбросив плеть, он горько заплакал. – А теперь прощай навсегда.
Вселентий исчез. Глупындра очнулась в собственной кровати. Смятая простыня и лихорадка, объявшая её тело, говорили, что ей приснился кошмар.
Но с этих пор она стала желать, чтобы тот странный сон воплотился в реальность. Со знакомого номера вдруг пришла эсэмэска: «Хочешь, чтобы я вернулся?»
Глупындра безо всяких размышлений ответила: «Да!»
Мир не поделен на зло и добро. Добродетель и разврат; это наша природа.
Уже вошло в привычку – мечтать о том,
Что никогда не случится?..
