– Хватит!
Учитель грохнул кулаком левой по столу и засунул пульт глубоко в карман.
– Падаль! Он словно бы постоянно держит в своих клешнях мое горло! Протухшая дырявая оболочка, набитая проводами… и моей дурью! Но теперь – хватит!! Я искрошу тебя в пыль !
Альфий вздрогнул. Так сильно отдалось эхо голоса его в пустых комнатах. Он залпом осушил кружку и вскочил, толкнув стул. И судорожно метнулся в сени, где выхватил из темноты ящик с инструментами. И вытряхнул со звоном и грохотом содержимое его на пол и замер над образовавшейся россыпью отблескивающего металла.
Выискивая топор.
И вскоре, сжимая топорище в руке, Альфий пересекал двор, весь залитый лунным светом. И тень, изламывающаяся перед ним в такт шагам, напоминала суставчатое чудовище…
Учитель миновал заросшее бурьяном пространство и остановился перед низким сараем. Немного повозившись с замком, открыл дверь. И сразу почему-то отступил от нее на шаг. И застыл.
Перед учителем была бревенчатая стена, выбеленная луной. Зиял в ней черный проем, как будто бы выталкивающий вперед эту черноту, в которую не проникал вовсе свет. Учитель был неподвижен, и словно бы они неотрывно смотрели в глаза друг другу: Альфий – и эта, перед ним ставшая, угловатая тьма.
Наконец, сбросив оцепенение, учитель сделал нерешительный шаг вперед. И снова остановился. Он видел, как его тень, плывущая перед ним, исчезла за чертой входа. Слившись навсегда с этой, поджидающей внутри, тьмой.
Альфий переложил топор в левую. Вынул из кармана фонарик, с которым все последнее время не расставался. Направил раструб в проем и надавил кнопку.
Но лампочка не зажглась.
Альфий вспомнил, как часто он последнее время расходовал батарейки, высвечивая темные закуты, которые вызывали чем-то его тревогу. Конечно же, заряд неминуемо должен был иссякнуть. И это произошло в наиболее неподходящий момент, как бывает.
Учитель вспомнил незамысловатую хитрость. Поменять батарейки внутри фонаря местами, протерев клеммы. Такое позволяет иногда наскрести завалявшиеся крохи энергии. Лампочка возвращается к жизни, случается, даже на полчаса.
Прием это был испытанный, потому что учитель был из одержимых манией экономить. Но в данной ситуации было не просто осуществить его. Требовалось освободить руки, то есть – расстаться на какое-то время с топором. Вот этого Альфий не хотел: ощущение в руке веса грозного предмета вселяло чувство уверенности.
Он совершил над собой усилие. Бережно опустил оружие на землю и разжал руку. Но прежде тщательно убедился, что обух успокоился надежно между его ботинками. То есть топорище устремлено вверх и будет удобно его подхватить во всякий момент, если что.
Лишь после этого Альфий выпрямился и развинтил, подрагивающими руками, фонарь. Он действовал не спуская глаз, по возможности, с опасного ожидающего впереди провала.
Он поменял расположение батареек, потерев клеммы каждой о рукав куртки. Едва не уронил при этом одну. И свинтил фонарь – отнюдь не с первой попытки это у него получилось – и снова надавил кнопку.
Прием удался. На этот раз от рефлектора пошел слабый свет. По интенсивности он не на много превосходил свет луны. Но и такого оказалось довольно, чтобы внутри проема проступили неверные контуры, и зашевелились, словно живые, тени в узком пространстве.
Пригнувшись, Альфий ступил в сарай.
Он замер, созерцая цель своего прихода. Учитель различал ее лишь едва. Не малых размеров ящик, замаскированный всяким хламом. Он был вместилищем артиллерийских снарядов, и он осел в хозяйстве этого дома, по-видимому, еще со времен войны. Угрюмый прочный предмет как будто бы специально ждал, что на него наткнется колдун, и приспособит к использованию для особенных своих целей, тоже отнюдь не мирных.
Тяжелая крышка ящика забита была гвоздями. Альфий расположил фонарь, пристроив посреди хлама, так, чтобы на вылинявшие доски ее лег луч. Учителю хотелось, чтобы немедленно все внутреннее пространство ящика оказалось освещено, как только крышка откроется.
И вот, он осторожно подвел под нее лезвие топора. И принялся нажимать сверху на топорище, используя как рычаг, усиливая, постепенно, давление. Наконец, крышка, почти беззвучно выворачивая неплотно вбитые гвозди, двинулась, было, вверх…
Но тут рука учителя замерла, как будто парализованная. Безвольно соскользнула по рукояти и выпустила ее. И топор упал.
Но этого учитель не видел. Он вообще не видел более ничего . Свет иссяк!
Стараясь не произвести шума, учитель медленно оглянулся. Лишь узкая багровая искорка теплилась у него за спиной в непроницаемой темноте – спираль лампочки, предательски вдруг умершей… А в следующее мгновение в небытие канула и она.
Невозможно! – беззвучно выкрикнул кто-то в голове Альфия. – Остатков энергии должно хватать, минимум, хоть на четверть часа!
Учитель постарался сделать невероятное: перестать думать, что именно находится сейчас рядом с ним в этой тьме.
Протяжный скрежет послышался со стороны ящика.
Альфий вскрикнул. Его глаза обратились немедленно вновь вглубь сарая. Но безнадежно и тупо всматривались в не открывающее никаких очертаний черное… шли мгновения.
Наконец, его зрачки, расширившиеся от ужаса, смогли прочитать угловатый контур, который намечал идущий сквозь открытую дверь свет луны.
ЧТО ЭТО ТАКОЕ БЫЛО? – билась единственная мысль в сознании Альфия. – Крышка, оставшаяся в неустойчивом равновесии на полувывернутых гвоздях, просела, скрипнув, назад? Или… наоборот …
Учитель даже и не пытался додумать до конца эту мысль. Он чувствовал, как у него шевелятся на голове волосы, поднимаясь дыбом.
Он был теперь безоружен . Его глаза, правда, все более приспосабливались к окружающей темноте. Он мог уже различить очертания некоторых предметов перед собою… но этот чернильный мрак, что внизу! И смысла не было даже пытаться угадать, где именно лежит выроненный топор. Мозг судорожно перебирал варианты. Опуститься на корточки и пошарить вслепую около ящика? Вдруг Альфий увидал с отчетливостью кино: бугорчатые клешни выскакивают из темноты навстречу его движению и смыкаются на лице и горле… Стремительно развернуться и выбежать из сарая? Учитель понимал, что не в состоянии будет заставить себя повернуть к этой угрожающей тьме спиной . Медленно осторожно пятиться? И сразу в его сознании вспыхнула картина: он спотыкается обо что-нибудь, опрокидывается навзничь, и…
Нет. Альфий понимал теперь так: у него осталась единственная возможность . И он собрал последние крохи решимости…
Стараясь не произвести и самомалейший шелест, учитель медленно вытащил из кармана пульт.
И замер: человек с электронным изделием в руке, но напоминающий разумом на сей миг – адепта средневековья. Потому что сознание его, испытывая невыносимый гнет страха, вдруг словно бы осело под этим давлением глубоко в прошлое.
Видения приобретали статус безусловной реальности. Итак, его голлем обрел самостоятельную волю. Потому что вкусил он кровь. И вот, голлем готовится растерзать его, Альфия, своего создателя (как некогда глиняный прототип разорвал раввина). И разница только в том, что у него, Альфия, имеется все же шанс. Ведь волю этого голлема можно парализовать электронным импульсом. Хотя бы на какое-то время. Ведь электроды, – с маниакальностию отчаянья мысленно повторял учитель, – тщательно подсоединены им самим к мертвым мышцам. И микросхемы, внедренные глубоко под панцирь, не могли испариться!
Необходимо твердо следовать плану, если дорога жизнь! – напутствовал себя Альфий. Задействовать кнопку «стоп». Немедленно затем развернуться и выскочить из сарая. Захлопнуть за собой дверь и в одну секунду замкнуть замок. А потом… потом он просто обольет сарай керосином и бросит спичку! Ведь если я нажму эту кнопку, – уговаривал себя Альфий, – тогда я точно смогу, сумею повернуться к н е м у спиной. Потому что в это мгновение электрический удар парализует мышцы чудовища, стегнув по ним, словно бич. И тварь, вышедшая из повиновения, не успеет броситься мне на плечи!
Учитель глубоко вздохнул – как будто перед прыжком в воду – и надавил пульт. Усилие оказалось чрезмерным. Вспотевший палец сорвался с глубоко утопленной кнопки, скользнул – и утопил следующую .
И тут же крышка зарядного ящика стремительно взвилась вверх. Она издала слабый стук, откинутая к стене. Шипастые очертанья раскачивающейся на выпрямившихся ногах твари предстали Альфию. И его рука, сведенная судорогою страха, намертво сжала пульт…
По-видимому, это активизировало и еще какие-то кнопки. В свете луны блеснули неожиданно ярко металлические шары, выскочившие из глазных камор. И взгляд учителя, не пожалевшего в свое время сил разработать и воплотить эту дьявольскую уловку, немедленно оказался пойман и остановлен – все разом его внимание, перенапряженное страхом, пригвоздил блеск .
