— А ты думаешь, он не догадается?
— Все равно я сама должна ему сказать.
Она прислонилась головой к плечу отца. Пол прижался щекой к ее волосам. Они снова надолго замолчали.
В дверях появился еще один врач.
— Джозефина Коннелли? — спросил он.
— Это я.
— Прошу вас пройти со мной, мисс Коннелли.
Джози встала с кушетки. На ее лице застыла мука.
— Папа…
— Иди, не бойся, — напутствовал ее Пол.
Она помедлила, словно собираясь сказать еще что-то, затем последовала за врачом. Через некоторое время Пол тоже поднялся и принялся медленно вышагивать по коридору, заглядывая в стеклянные двери. За одной, ближе к середине коридора, он увидел Джози. Понурив голову, она слушала врача. Он показывал ей компьютерную распечатку, отмечая ручкой отдельные пункты результатов анализа. Пол ничего не мог разобрать.
Но он все понял без слов.
Руфь оставила Пола — он еще спал — и спустилась вниз. В пустой кухне витал аромат кофе. Восходящее солнце, золотистое и сулящее надежду, бросало в окна косые лучи. На столе стояли две чашки и миска с хлопьями.
— Уилл! — окликнула Руфь. — Ты где? Джози!
Она заглянула в комнату сына и вышла на крыльцо.
— Уилл! Джози!
Она вернулась в дом и поднялась в свою спальню. Собственная реакция на неутешительное известие удивила ее. Она возлагала большие надежды на Джози и думала, что будет убита горем, если результаты анализа окажутся отрицательными. Но теперь Руфь уже прокручивала в уме другие возможные варианты: еще один курс химиотерапии, внезапно найдется донор, еще одна ремиссия, какое-нибудь чудо.
На балконе она взяла бинокль, который всегда там лежал, и стала рассматривать тусклую водную гладь и колючие ели. Вдалеке на море судно для ловли омаров подбирало ловушки. Руфь еще раз осмотрела окрестности в бинокль. Никого. Только деревья, трава, древние валуны. И море. Пара шлюпов на якоре, почти неподвижные на спокойной воде.
Куда мог деться Уилл?
Она сняла с шеи бинокль. Возможно, дети даже не вместе. Может быть, Джози куда-нибудь уехала, а Уилл решил прогуляться.
В ней всколыхнулась тревога. А вдруг он упал, лежит где-нибудь обессиленный. Она кинулась в спальню.
— Пол! — Руфь потрясла мужа за плечо. — Дорогой, Уилла нет. И Джози тоже.
Услышав обеспокоенный голос жены, он вскочил.
— Пойдем посмотрим.
Спустя десять минут, стоя на крыльце с биноклем на шее, он спросил:
— Как ты думаешь, он мог сам вывести шлюп в море?
— Не знаю.
— Тогда пошли на мыс. — Пол обнял ее за плечи. — Не волнуйся, Руфь.
Взявшись за руки, они зашагали по лесной тропинке.
Судно уже куда-то исчезло, но зато на море виднелся маленький шлюп. Руфь навела бинокль на белый парус.
— Вон они, — с облегчением промолвила она.
Шлюп плавно скользил по воде, за кормой — белая пенистая полоса. Уилл, прислонившись к стене рубки, держал руку на румпеле и улыбался сестре.
— Пол… — она взяла мужа за руку, — наши дети снова вместе… Это так замечательно.
— Это просто чудо, дорогая.
Джози, судя по всему, в чем-то убеждала брата. Она энергично жестикулировала, Уилл качал головой.
— Какая симпатичная у нас дочь, — сказал Пол, поднеся к глазам свой бинокль.
Руфь тоже смотрела в бинокль.
— Красавица.
— Что верно, то верно. Вся в мать.
Руфь рассмеялась и прижалась к мужу. Джози снова здесь, с ними.
Маленький парусник проскользнул между ловушками и повернул в открытое море. Выйдя из обрамленного лесистыми берегами залива, он развернулся и снова взял курс на берег. Брат и сестра все это время непрестанно разговаривали.
— Я так счастлива, — призналась Руфь. — Несмотря на отрицательные результаты анализа. Что-нибудь обязательно подвернется. Я просто уверена.
— Здесь так покойно. — Пол сел на скамью Джози.
Руфь устроилась рядом и, закрыв глаза, обратила лицо к солнцу.
— Что будем делать со скамьей? — спросил Пол.
— Может, оставим?
— Как память? Да, пожалуй.
Они сидели молча, держась за руки. Руфь переполняло счастье. Время от времени она подносила к глазам бинокль и смотрела на детей, беседовавших в паруснике, медленно скользившем между ловушками. Над заливом искрился золотисто-желтый свет — цвет меда, цвет надежды.
— Как бы я хотела, чтобы этот день длился вечно, — лениво проговорила она. — Вот этот его кусочек.
Она опять взялась за бинокль. Джози уже пересела к брату. Она крепко обняла его, прильнула лицом к его лицу, провела рукой по его щеке. Уилл взял ее ладонь и стал что-то серьезно говорить.
Маленькое судно подплыло почти под самый мыс. Руфь даже слышала глухой скрип снастей. Уилл наклонился к сестре и поцеловал. Они вновь направились в открытое море, и по мере удаления парусника Руфь вдруг начало охватывать беспокойство. О чем спорили ее дети? Что-то тревожное было в этой идиллической картине.
В бинокль она видела, как Джози сказала что-то брату и отвернулась. Лицо ее помрачнело. Уилл отпустил румпель, прижал к груди якорь, намотал на руку цепь и свесил за борт ноги.
— Что он задумал? — в страхе спросила Руфь.
— Руфь, — как-то странно произнес Пол. — Руфь.
Он стиснул ее плечо. Уилл медленно сполз в воду. Поднялся беззвучный сноп брызг, радугой заискрившихся на солнце, и мальчик исчез. Руфь в изумлении смотрела на это. Вода же ледяная, думала она, обжигает, как огонь.
— Вода холодная, — рассудительным тоном заметила она, хотя ее сердце было сковано страхом. — Зачем он полез купаться?
Рука Пола еще сильнее сжала ее плечо.
— По-моему, он…
— Что он делает? — вскричала Руфь. — Пол, почему он…
Пол поднялся.
— О боже! — простонал он. — Нет, только не это.
Джози быстро удалялась от того места, где исчез Уилл.
— Где он? — Руфь вскочила на ноги. — Почему она оставила его одного? Почему не помогает ему?
Пол молчал.
Руфь не могла оторвать взгляд от той точки на воде, где она последний раз видела сына. Уилл не всплывал. Джози с поникшей головой вела парусник в открытое море.
Руфь наконец-то поняла. И ужаснулась.
— Нет! — закричала она. — Уилл… О господи! Нет, Уилл, не смей! Уилл! Я люблю тебя…
Она развернулась и помчалась к тому месту, где можно было спуститься к воде. Пол бежал следом, окликая ее, но она словно не слышала мужа. Только бы доплыть до того места, где он исчез, только бы спасти своего несчастного больного мальчика. Она вдохнет в него жизнь, повернет время вспять. Уилл!.. Но, карабкаясь по камням, скользя по водорослям, она понимала, что все бесполезно.
Одна часть ее сознания настаивала, что все это неправда, что она, другая Руфь, по-прежнему стоит на краю обрыва и наблюдает за парусником, в котором смеются ее дети. Но нет, он выбрал свой путь, она ничего не изменит. С этой мыслью Руфь и бросилась в воду.
Она плыла и звала сына, а волны хлестали ей в лицо, накрывали с головой. Задыхаясь, захлебываясь, она цеплялась за ускользающую меж пальцев воду. Ей снова вспомнился испытанный в детстве панический ужас, когда соль обжигала горло и она впервые почувствовала близость смерти, забвения, небытия.
«Ты готова умереть ради меня?»
Одежда сковывала движения, сердце разрывалось от ужаса, а Руфь плыла и удивлялась, как Джози вообще мог прийти в голову подобный вопрос, когда ответ очевиден. Конечно, отдам, без промедления. Если придется, я с радостью отдам за тебя свою жизнь. За вас обоих. Только ведь ни один из вас ни разу не попросил меня об этом.
Дрожа, она безучастно стояла, пока Пол молча снимал с нее мокрую одежду. Он отвел ее в ванную, помог встать под душ. Она чувствовала на своем теле его ладони, смывающие с нее соль, запах моря. Она оцепенела от горя.
Пол вытер ее, снял с крючка на двери махровый халат и укутал в него. Он заплакал. Руфь обхватила руками его голову и прижала к своей груди.
— Пол. — По ее щекам лились слезы. — Мы должны дорожить друг другом.
— Да.
— Мы должны ценить богатство, которое есть у нас с тобой. — Она заплакала навзрыд.
Пол медленно кивнул. Говорить он не мог. Вместе они спустились на кухню. Джози, потупив взгляд, сидела за столом. При виде родителей она помедлила в нерешительности, затем поднялась и встала между ними, взяв обоих за плечи.
— Он бы все равно умер, — сказала она.
— Но не такой смертью. Зачем он утопился?
Пол отошел к двери и выглянул на улицу. Руфь тяжело опустилась на стул и спрятала лицо в ладонях. Отчаяние раздирало все ее существо.
Джози обняла мать:
— Он сказал, что слабеет с каждым днем. Сегодня утром он едва держался на ногах. Он не хотел говорить вам, но он боялся, что скоро совсем не сможет подниматься с кровати.
— Уилл. Мой бедный мальчик.
— Сегодня же утром я решилась и сообщила ему результаты анализа. Но он уже и сам обо всем догадался. Попросил меня вывезти его в море. Я знала, что он что-то задумал. По глазам видела.
