Чем это обычно заканчивается?
Обычно это заканчивается сменой цивилизации.
Вот, ребята.
Вот мы и поговорили.
О чуши.
* * *
Любимое занятие всей нации – следить за курсом доллара. Потому что доллар для нас и отец, и мать, и дом родной. Вот она, настоящая демократия: послушали замечательных вождей о том, как они его ненавидят, пошли и купили его про запас. Настоящее народоизъявление.
* * *
Если посмотреть по телевизору любую нашу говорящую голову, вплоть до самой что ни на есть главной говорящей, то на ум немедленно приходят сравнения с котом Баюном. Убаюкивает, знаете ли. Растлевает. Настраивает на разложение.
А если при этом еще и звук выключить, то и вовсе никак не отделаться от мысли, что гниение не остановить.
Нет, законопослушные граждане, что ринулись после речей наших драгоценных кормчих срочно покупать доллары в обмен на рубли в Сочельник, гниение не остановить.
Дело в том, что без звука лицо становится очень выразительным и выражает то лицо только одну мысль: врет. Нет у нас ничего. Не-ту-ти. То есть хоть тебе «ту», хоть «ти» – нету.
А это каждый год. В самый что ни на есть канун все дорогие россияне делаются как сумасшедшие: прослушав отцов, бегут в банки менять ту валюту, которая по заявлению оных чуть было не стала альтернативой этому поганому доллару, на этот самый доллар.
Потом пьянство – оттого что успели поменять, шампанское рекой, петарды во все стороны, застолье в кругу семьи, и на десять дней куда-нибудь отлежаться.
Потом – вот вам, бабушка, и Новый год, и все повторяется.
* * *
Давно ли вы смотрели на портрет Медведева?
А я вчера только на него смотрел. Сын товарища – маленький такой тип лет пяти сидел за столом, а перед ним лежал большой портрет «нашего всего», и он над ним трудился. Сначала он подрисовал ему небольшие усики рыжим фломастером, а потом и бородку соорудил, и… и тут только я заметил, внутренне обмирая, что портрет этот мне напоминает совершенно другой портрет – мама моя дорогая! – самодержца нашего последнего, Царствие ему Небесное, Николая, можно сказать, Второго.
И головку он так же держит, и спинку – ну просто точь-в-точь!
И это удивительное подобие натолкнуло меня на мысль о том, что вот ведь как у нас все получается: последний император похож на главного стража и борца, может быть, даже не совсем последнего, и это, мне думается, неспроста.
Природа если уж и повторяет чего-то, то с умыслом, кусать ее в кочерыжку.
Или судьба у них будет похожая, или еще чего.
Правда, со временем трагедия вырождается (слава тебе господи), так что революционное цунами вряд ли нам угрожает (хотелось бы верить).
И все-таки! Цунами не цунами, но сходство, господа, сходство-то потрясающее!
Усики этот паршивец маленький ему такие нарисовал, что я уже и до бороды что-то почувствовал. Неудобство какое-то. Не по себе вроде как.
Исторические аналогии, мать иху ети…
То есть без давки на Ходынском поле, как я слышал, на этот раз обошлись, а вот небольшая, но победоносная война, о которой так мечтал прототип, уже была.
С русско-японской, помнится, не все гладко тогда получилось, но зато уже в этот раз…
То есть что-то уже начало повторяться. А раз начало, то первую русскую революцию 1905 года, помнится, подавить удалось, а вот 1917-й, отречение, Керенский, распад, разлад и ту единственную, Гражданскую, где комиссары в пыльных шлемах, – нет.
Вот ведь какие мысли, уважаемые, могут возникнуть от простого пририсовывания усов.
* * *
Петербургский научно-исследовательский комплекс РНЦ «Прикладная химия» (ГИПХ), головное предприятие которого размещено в Санкт-Петербурге на Петроградской стороне, где занимает площадь более 10 га (с одной стороны оно ограничено набережной реки Малая Невка, а с другой стороны – проспектом Добролюбова), к 2010 году должен переехать в Капитолово, где указанному комплексу принадлежит 240 га. Там имеется опытный завод института площадью 30 тысяч кв. метров.
На освободившихся площадях с видом на Малую Невку ЗАО «ВТБ-Капитал» к 20152016 годам построит целый квартал под названием «Набережная Европы» – это просто счастье какое-то. Так что подготовка к переезду института идет полным ходом.
Недавно на территории опытного завода в Капитолово начался экстренный демонтаж оборудования – появилось множество бригад «металлистов», которые завезли туда болгарки, шланги, баллоны с пропан-бутаном, газовые резаки. Начато массовое списание оборудования.
Списывается все, скопом, целыми цехами – режут, режут, режут. Режут, а потом вывозят.
Причем режут и то оборудование, которое давно пора порезать, и то, которое еще можно продать, – все под нож. Варианты даже не обсуждаются. В дикой спешке.
На сегодняшний день уже уничтожены: последняя в России установка по производству технического гидразина (предпоследнюю недавно порезали в Воронеже), а также установка по выделению дейтерия (не последняя, но дающая самый чистый дейтерий в регионе).
Не то чтобы это катастрофа вселенского масштаба – нет-нет-нет – но что-то около того.
На фоне упомянутого просто теряются такие вещи, как участок сжатого воздуха и всяческие там газо– и паропроводы, некогда могучие механические цеха и остальная инфраструктура завода.
Возвратимся на минуточку к вопросу о гидразине – без него ракеты не летают.
То есть ракеты летают на его производных (на несимметричном диметилгидразине, например). Технический гидразин чистится (установка по очистке, кстати, пока еще цела) и используется при производстве топлива.
То есть теперь получается так: для того чтобы запустить нам ракету, хоть в космос, хоть куда, надо покупать гидразин, например в Германии.
Конечно, гидразин или его производные это не просто большая отрава, а очень большая отрава, и, может быть, уже давно придумано нечто, на чем ракеты летят и легче и лучше для окружающей природы, и мы просто не в курсе того рывка, который осуществила на сегодняшний день наша наука.
Это объяснило бы ту спешку, с которой так лихо все уничтожается.
Вот только что-то не было слышно о техническом прорыве в этой области.
То есть, с одной стороны, все время идет речь о возрождении армии и флота, а с другой – эта армия и флот будут покупать гидразин в Германии?
Конечно, скорее всего, мы сгущаем краски. Наверняка уже закуплено новое оборудование, которое вот-вот будет завезено и установлено, тем более что параллельно идет разработка плана развития того же опытного завода, который включает в себя значительное уменьшение его территорий, организацию на освободившихся землях технико-внедренческой зоны и уменьшение зоны отчуждения предприятия, которая сейчас имеет километровую ширину.
И все-таки (ну так, для полных идиотов) хотелось бы знать, на чем завтра будут летать наши ракеты и будут ли завтра у нас ракеты вообще.
Написал я предыдущий абзац и подумал: наверное, будет не все понятно. Надо бы все расписать подробно.
* * *
Подробно: одна из областей применения гидразина – ракетное топливо (там его множество видов). Например, ракетное топливо аэрозин на первую половину состоит из гидразина, а на вторую половину– из несимметричного диметилгидразина (НДМГ, или гептила).
На аэрозине собираются летать наши ракеты в будущем (если верить открытым источникам).
А выражение «его производные» – из специальной литературы, где гептил (НДМГ) называют производным гидразина. И это совсем не означает, что в промышленных масштабах гептил получается из гидразина, хотя все этом мире возможно, но легче всего получить его из диметиламина– HN(CH3)2.
Вот так:
HN(CH3)2 + HN02 = ONN(CH3)2 + H20;
ONN(CH3)2 + 2H2 = H2NN(CH3)2 + H20.
H2NN(CH3)2 – гептил.
В настоящее же время множество наших ракет – и военных и невоенных – летают именно на гептиле.
Ия не защищаю ни ракеты, ни ракетное топливо. Я просто спрашиваю: на чем летать будем? По мне, так вообще бы лучше не летали – чище воздух будет и здоровее дети, но поскольку этот мир безумен и все время вооружается, то вопрос мой, как мне кажется, вполне уместен.
* * *
Кстати, о гептиле. Сейчас в мире его просто залежи, а утилизация этой штуки в России организована слабо. Что я под этим понимаю? Я под этим понимаю то, что вместо утилизации его часто выливают куда попало. Иногда – в уникальные лесные озера Сибири, и иногда это делают наши уважаемые ракетчики.
А между тем эйхорния (водяной гиацинт), как открыли ученые совсем недавно, способна очистить не только сточные воды с птицефабрик, но и любые воды, зараженные гептилом.
Удивительное растение – ни следа не остается от отравы.
Сделав свое дело, эйхорния вместе с осадочными породами становится пищей для калифорнийского червя. На выходе – отличное органическое удобрение.
