– Капитан Фитцджеральд, меня зовут Джулия Романо. Я – опекун-представитель по делу Анны.
Сара говорила мне о ней – о женщине, которую судья будет слушать в суде.
– Пахнет чудесно, – заметила она, улыбаясь. Потом подошла и взяла у меня лопатку. – Не могу стоять в стороне, когда кто-то готовит. Это у меня в генах.
Я наблюдал, как она роется в холодильнике. В конце концов она достала баночку хрена.
– Я надеялась, что у вас найдется минутка поговорить.
– Конечно.
Хрен? Она добавила в яичницу целую ложку, потом взяла на полочке со специями апельсиновую приправу, порошок чили и добавила еще и это.
– Как дела у Кейт?
Я налил тесто на сковородку и смотрел, как оно поджаривается. Когда я перевернул блин, он получился ровным и нежно коричневым. Я уже говорил с Сарой сегодня утром. У Кейт ночь прошла спокойно, в отличие от Сары. Из-за Джесси.
Во время пожара в доме бывает момент, когда ты знаешь, что тебе необходимо победить огонь, иначе он победит тебя. Ты видишь, как трескается потолок над головой, а синтетический ковер прилипает к твоим подошвам. Все это ошеломляет, и тогда ты возвращаешься и напоминаешь себе, что огонь поглотит сам себя, без посторонней помощи.
В эти дни я сражаюсь с шестью пожарами одновременно. Перед собой я вижу больную Кейт. Оглядываюсь – и вижу Анну с ее адвокатом. Джесси, который не напивается, только когда накачивается наркотиками. Сара, хватающаяся за соломинку. И я, в полном обмундировании. У меня в руках багры, крюки – инструменты для разрушения. А мне нужно что-то, чтобы связать нас вместе.
– Капитан Фитцджеральд… Брайан! – Голос Джулии Романо вернул меня в кухню, которая быстро заполнялась дымом. Она потянулась мимо меня и сняла со сковородки сгоревший блин.
– Боже! – Я бросил черный диск, бывший когда-то блином, в раковину, и он зашипел на меня.
– Простите меня.
Словно «Откройся, Сезам», эти два простых слова изменили обстановку.
– Хорошо, что есть еще яйца.
В горящем доме включается шестое чувство. Ты ничего не видишь из-за дыма. Ты ничего не слышишь, потому что огонь ревет. Ты не можешь ни к чему прикоснуться, иначе тебе конец. Передо мной шел Полли с огнетушителем. Ряд пожарных прикрывал его. Подключенный шланг был толстым и неподъемным. Мы продвигались вверх по лестнице, все еще целой, благодаря тому что огонь сбивали через дыру, которую Рэд пробил в крыше. Как любой заключенный, огонь пытался сбежать.
Я опустился на четвереньки и пополз по коридору. Мать сказала, что комната на третьем этаже слева. Огонь прокатился по другой стороне потолка, стремясь к вентиляционному отверстию. Когда струя вырвалась, пар поглотил других пожарных.
Дверь в детскую была открыта. Я заполз туда, выкрикивая имя. Большая фигура у окна притянула меня, как магнит, но это оказалась огромная мягкая игрушка. Я посмотрел в шкафу, под кроватью, но там никого не было.
Я опять вернулся в коридор и чуть не упал, зацепившись за Шланг толщиной с руку. Человек мыслит, огонь – нет. Огонь следует по определенному пути, ребенок – не обязательно. Куда бы я пошел, если бы испугался?
Я начал быстро заглядывать в двери комнат. Одна была розовая – комната самого маленького. В другой по всему полу и на кровати были разбросаны машинки. Следующая оказалась не комнатой, а кладовой. Спальня хозяев находилась в дальнем конце коридора.
Если бы я был ребенком, то мне захотелось бы к маме.
В отличие от других комнат, из этой валил густой черный дым. Нижняя часть двери уже почернела. Я открыл ее, зная, что впущу воздух, зная, что этого делать нельзя. Но другого выбора у меня не было.
Как я и ожидал, тлеющая дверь загорелась, и передо мной полыхнула стена огня. Я рванул вперед, словно бык, чувствуя, как на каску и куртку падают угли.
– Луиза! – закричал я. На ощупь пробираясь по периметру комнаты, я нашел шкаф. Сильно постучал и снова позвал ее. Ответный стук был еле слышен, но он был.
– Нам везет, – сказал я Джулии. Она ожидала любого ответа, кроме такого. – Сестра Сары присмотрит за детьми, если в этот раз все затянется надолго. Обычно мы с Сарой меняемся: Сара остается на ночь с Кейт в больнице, а я дома с остальными детьми, потом наоборот. Сейчас проще. Дети достаточно взрослые, чтобы позаботиться о себе.
Услышав мой ответ, она что-то записала в маленький блокнот, а я занервничал. Анне только тринадцать – наверное, это слишком мало, чтобы оставлять ее дома одну? Социальные службы, скорее всего, считают именно так. Но Анна повзрослела уже давно.
– Как вы считаете, у Анны все в порядке? – спросила Джулия.
– Не думаю, что она подавала бы в суд, если бы все было в порядке. Сара говорит, что ей хочется внимания.
– А вы как полагаете?
Чтобы выиграть время, я попробовал яичницу. Хрен сделал ее на удивление вкусной. Он подчеркивал вкус апельсиновой приправы. Я сказал об этом Джулии.
Она положила салфетку рядом со своей тарелкой.
– Вы не ответили на мой вопрос, мистер Фитцджеральд.
– Не думаю, что все так просто. – Я осторожно положил вилку. – У вас есть братья или сестры?
– И то и другое. Шесть старших братьев и сестра-близнец.
Я присвистнул.
– У ваших родителей, наверное, бесконечное терпение.
Она пожала плечами.
– Добрые католики. Не знаю, как у них это получилось, но никто из нас не опустился на дно.
– Вы всегда так думали? – спросил я. – Вы ощущали, когда были ребенком, что у родителей есть любимчики?
Ее лицо напряглось, совсем незаметно. Но я почувствовал себя неловко, оттого что начал эту тему.
– Мы знаем, что детей нужно любить одинаково, но это не всегда получается. – Я встал. – У вас есть немного времени? Я хочу, чтобы вы кое с кем познакомились.
Прошлой зимой, когда был сильный мороз, к нам поступил вызов скорой помощи. Парень, живущий за городом, нанял рабочего, чтобы расчистить дорогу. Приехав, тот нашел его замерзшим и позвонил 911. Похоже, накануне парень вышел из своей машины, поскользнулся и замерз прямо на дороге. Рабочий его чуть не переехал, думая, что это сугроб.
Когда мы явились на место, он пробыл на морозе около восьми часов и превратился в самый настоящий кусок льда. Колени у него были согнуты. Я помню это, потому что когда в конце концов мы отбили его и уложили на носилки, его колени торчали вверх. Мы включили отопление в машине, занесли его туда и начали срезать одежду. К тому времени, когда мы заполнили все документы для заказа больничной перевозки, он уже сидел и разговаривал с нами.
Я рассказываю это, чтобы вы поняли: чудеса случаются, несмотря ни на что.
Это покажется банальным, но мое решение стать пожарным было вызвано прежде всего желанием спасать людей. Поэтому в тот момент, когда я появился в пылающем проеме двери с Луизой на руках, когда ее мать первой увидела нас и упала на колени, я знал, что сделал свою работу, и сделал хорошо. Я положил девочку рядом с медиком из другой бригады, который поставил ей капельницу и надел кислородную маску. Девочка кашляла, была напугана. Но с ней все было в порядке.
Пожар продолжал бушевать. Ребята выносили из дома вещи и составляли список. Дым затянул ночное небо, и я не мог различить ни одной звезды из созвездия Скорпиона. Я снял перчатки и потер ладонями глаза, которые будут болеть еще несколько часов.
– Хорошая работа, – сказал я Рэду, который скручивал шланги.
– Хорошее спасение, капитан, – отозвался он.
Конечно, лучше бы Луиза оставалась в своей комнате, как считала ее мать. Но дети никогда не сидят там, где их ищешь. Ты оборачиваешься и находишь ребенка не в спальне, а в шкафу; ты оборачиваешься и видишь, что ей не три, а тринадцать. Быть родителем – значит постоянно надеяться на то, что твой ребенок не уйдет настолько далеко вперед, чтобы ты уже не мог понять его следующего шага.
Я снял каску и потянул мышцы шеи. Глянул на то, что когда-то было домом. Женщина, которая там жила, стояла рядом со слезами на глазах. Она все еще держала на руках самого младшего, а остальные дети сидели в пожарной машине под присмотром Рэда. Она молча поднесла мою руку к губам. На ее щеке осталась сажа от моей куртки.
– Пожалуйста, – проговорил я.
На обратном пути к станции я попросил Цезаря сделать крюк, чтобы проехать мимо моего дома. Джип Джесси был на месте. Свет в доме не горел. Я представил Анну, укрытую, как всегда, одеялом до подбородка. И пустую кровать Кейт.
– Возвращаемся, Фитц? – спросил Цезарь. Машина еле ползла, почти остановившись напротив моего дома.
– Возвращаемся, – сказал я. – Давай домой.
Я стал пожарным, потому что хотел спасать людей. Нужно было быть более определенным. Нужно было называть имена.
В машине Брайана Фитцджеральда звезды были везде. Таблицы лежали на пассажирском сиденье и на столике, на заднем сиденье был целый склад ксерокопий с изображением туманностей и планет.
