Сверху доносилось журчанье и плеск воды. Чувствуя, что объелся, Уэйд сел на кухонный стул. В дверях появился Тед.
— Мне срочно нужно выпить. Хочешь хлебнуть?
Он достал из буфета бутылку.
— Я до сих пор проверяю, нет ли в бутылке дохлой мыши, — и все из-за тебя, задница.
— Надо съездить в гостиницу. Мне нужны мои таблетки.
— Расслабься. Скоро поедем. Надеюсь, эта психопатка Пшш, или как там ее зовут, оставила нам какой ключик в гостинице. Надеюсь, она не утопит машину в болоте.
— Папа, если я не приму таблетки, мне будет вдвое хуже, чем раньше.
Тед уставился на Уэйда; Уэйд почувствовал, что до Теда впервые понемногу доходит, что его болезнь — не игрушки.
— О'кей... Я позову Брайана. Мы можем заехать в гостиницу, а там глотай свои таблетки сколько влезет. А потом поедем в больницу, прихватим какой-нибудь мази, чтобы ему не так жгло кожу. Не то у него вид как у поросенка на вертеле. — Тед уже собирался выйти, но обернулся. — Может, позвонишь еще разок этому чудиле Флориану?
Уэйд посмотрел на часы.
— Неплохая мысль. Он уже, наверное, здорово проголодался.
Уэйд набрал номер, снова нарвался на ту же бессловесную особу, но через несколько секунд линия заглохла, и больше соединиться ему не удалось.
— Ничего страшного, — сказал он Теду. — Багамы и Штаты объединяет рыбалка и крайнее благодушие.
На лестнице показался Брайан, такой розовый, что Уэйд усомнился, правильно ли называть белых людей белыми. Они поехали в «Пибоди», и, едва войдя в номер, Тед учуял запах духов Ники.
— Что за чертовщина?
Брайан рылся в бритвенном наборе Уэйда в поисках тайленола; Уэйд снова набрал багамский номер, но снова — без толку: связь продлилась не больше пяти секунд. Потом они завернули в местную больницу, где персонал, увидев Брайана, сразу же оценил его состояние и плюхнул его на каталку, только для того, чтобы полчаса изучать его страховку, прежде чем оказать первую помощь. В конце концов ему сделали несколько уколов, выписали болеутоляющее и какую-то мазь, что было оплачено из последней сотни долларов, остававшейся на кредитной карточке Брайана.
Брайан лежал на каталке, блаженствуя после болеутоляющих, когда Уэйд с Тедом выглянули из кабинета неотложной помощи и увидели Дженет и Ники.
Что за чертовщина?
— Мам?
— Уэйд? Тед? Что вы здесь делаете? Дженет заметила Брайана.
— Господи Боже! — она бросилась к нему.
— Спокойней, спокойней, — сказал Тед. — Обгорел на солнце — подумаешь. Зато сейчас он на седьмом небе. Ближе к делу: что вы обе здесь делаете? И это твоими духами пахло в гостинице, Никс?
— Да, Тед, моими. У нас с Дженет лесбийский роман. Вы не имеете права покушаться на нашу запретную любовь.
— Очень весело.
— Сегодня утром мы были в ресторане и попали в заложники, — сказала Дженет. — И мы пришли навестить раненого официанта. Только приехали.
— Заложники? — спросил Уэйд.
— Все обошлось. Пшш тоже там была. Мужчины навострили уши, услышав имя Пшш.
— Правда?
— Честно говоря, теперь мне кажется, что эта женщина — само зло, — сказала Дженет. — Она хочет продать ребенка какому-то автомобильному магнату в Дайтоне-Бич. Продать ребенка! Тед, нам надо оставить наши разногласия и натравить на нее адвокатов.
— Дайтона-Бич... — сказал Уэйд.
— Вы узнали, как зовут этого парня? — спросил Тед.
— Нет. Зачем?
— Тед? Уэйд?
— Так ты думаешь, она сейчас туда поехала? — спросил Уэйд.
— Кто знает. Может быть. Уэйд и Тед переглянулись.
— Мам, — сказал Уэйд, — нам надо ехать.
— Куда?
— Долгая история.
Пока Тед стаскивал Брайана с каталки, Уэйд был уже на полпути к автоматическим дверям.
— Тед... — позвала Ники.
— Не могу сейчас говорить, Никс. Нам пора. И они исчезли в мгновение ока.
Когда Дженет с Ники вышли из реанимации, жаркий ночной воздух пахнул им в лицо. Трое мужчин спешно загружались в оранжевый фургон Хауи — самого владельца видно не было. Выезжая со стоянки, Уэйд так резко развернулся, что подпалил резину, и это заставило Дженет обернуться к Ники: «Как они ездят, эти мужчины! Я уже сорок лет за рулем и ни разу не сожгла резину».
Вернувшись в больницу, они узнали, что состояние Кевина удовлетворительное и что сейчас он спит. Женщины купили связку розовато-серебристых воздушных шаров и оставили ее, вместе с открыткой «Поправляйся скорее!», у его кровати. Сиделка спросила, приходятся ли Дженет и Ники раненому родственницами.
— Нет, но... — ответила Дженет.
Сиделка поднесла палец к губам:
— Тссссс! Можете больше ничего не говорить. Я не знаю, какие у вас отношения с этим парнем, но он принимает серьезные лекарства. Мы не знаем, с кем связаться, но кому-то надо заехать к нему и привезти их сюда. Не могли бы вы это сделать?
— Конечно.
Сиделка дала Дженет стикер с написанным на обороте адресом, взятым с водительских прав.
— А вот ключи, которые были у него в кармане.
Один из них должен подойти.
Женщины спустились вниз на лифте.
— Знаешь, — сказала Дженет, — предполагалось, что это будет счастливая неделя в кругу семьи, которая всех нас сблизит, вся эта насовская ерундистика: завтраки с молитвами, круизы по местным болотам, случайная встреча с кем-то из семьи Кеннеди... Ты просто не представляешь, что за семьи у других космонавтов. Они практически сами — космонавты: ботинки блестят, как зеркало; зубов полон рот; половина военные и не говорят, а лают, как у себя на флоте. И все такие энтузиасты, что прямо свихнуться можно. Наша семья по сравнению с ними сплошное несчастье.
— Сомневаюсь, — ответила Ники. — Когда речь заходит о других семьях, люди на все готовы смотреть сквозь пальцы. В ужас приходишь всегда только от своей собственной. Кстати, как у тебя отношения с Сарой?
— С Сарой? Кажется, нормально.
— Что значит — кажется?
— Мы никогда с ней по-настоящему не ссорились.
— Не верю.
— Не веришь — не верь. Но я серьезно. Ни одной ссоры почти за сорок лет.
— Тогда почему ты говоришь, что тебе «кажется», что между вами все нормально?
— Сара всегда была дочка Теда. Я так перепугалась, когда она родилась. А Тед ничуточки. Он принял все как есть. В определенном смысле он сильнее меня. Он увидел в Саре искорку, которую я просмотрела. Теперь мне за это стыдно. — Дженет опустила глаза и сказала: — Сара чувствует что-то во мне — не знаю что, но со мной она всегда замыкается. Очень вежливо, обрати внимание, но со мной она никогда не держится открыто. Никогда.
Ники тихо промолчала.
Прикинув маршрут по карте, они отправились в район, где жил Кевин. Ночной воздух был темным и пахучим, маслянистым и болезнетворным. Дженет заметила в небе справа стаю птиц и подумала, какое это редкое явление — увидеть птиц после захода. Они проехали мимо черного «мерседеса»: двигатель у него горел, а рядом на обочине непонятно почему были навалены лимоны.
Флорида.
Несколько минут спустя они въехали в трейлерный парк в северо-западной части Орландо. «Добро пожаловать в гости к Кевину», — сказала Ники, когда они открыли дверь слегка накренившегося трейлера. Дженет присела за кухонный стол, под одну из ножек которого была подложена пачка нераспечатанных конвертов со счетами, закапанных кофе и прожженных сигаретами. Она посмотрела на вставленные в рамки по 5.95 фотографии, изображавшие преимущественно Кевина, дурачившегося со своими приятелями среди диснеевских персонажей, представляя полушутливое совокупление, — частная вечеринка? По дверце холодильника были рассыпаны примагниченные слова.
— Как меня эти магнитики раздражают, — сказала Ники.
— Почему?
Ники налила себе грейпфрутового сока; Дженет оставалось только позавидовать: грейпфрутовый сок был ей противопоказан, слишком едкий, он обжигал ей десны.
— Никто никогда ничего путного с ними не делает. Но и выбрасывать не хотят.
Обе устремили взгляд на лежавший рядом с телефоном календарь с фотографиями красавцев-качков.
— Кругом одни педики, — сказала Ники. — Сплошное безобразие.
— Давай поскорей найдем таблетки. Я засыпаю. Хочу лечь.
Они нашли пару дюжин пузырьков с таблетками и сложили их в мешок из супермаркета. Ники оставила Дженет в «Пибоди», а сама поехала отвозить передачу.
Дженет мечтала исключительно о том, чтобы быстренько принять душ и поскорее улечься на покой, но, поднявшись наверх и открыв дверь номера, увидела Бет в трусиках и футболке, явно после серии коктейлей, развязную и агрессивную. В номере пахло как в закусочной.
— Где Уэйд? — спросила Дженет. — И откуда запах?
Тут она заметила два подчистую опустошенных подноса на колесиках.
— О Господи, сколько дерьма мне приходится выносить от вашего сына. Он запретил мне ехать с ним в этот чертов Диснейуорлд, и я весь день попусту проболталась по разным дырам для идиотов-туристов. А когда вернулась, какой-то парень позвонил из проката, и оказалось, что ваш сынок разбил мою машину, — так что кредит мой теперь накрылся окончательно, мерси, — а потом смотался куда-то с вашим бывшим кретином и Брайаном.
