— Расскажи.
— Кажется, ее звали Анна, — ответил мой друг, состроив издевательски-мечтательную физиономию. — Представь себе такую картину: ржавая металлическая кровать, голая лампочка под потолком, загаженная мухами комната на чердаке. И в этом невероятно убогом месте обитает не ведающее о своей потрясающей, ошеломительной красоте создание, самое прекрасное, какое только можно себе представить. И при этом очень недорогое.
— Думаю, мне нет смысла слушать дальше, — произнеся.
— А мне и не нужно рассказывать тебе дальше. Я могу показать тебе кое-что, а все прочее оставить твоему воображению, — хихикнув, добавил Фабиан. — Девушка была просто фантастическая.
Он вытащил из кармана огромные голубые трусы и развернул их прямо передо мной.
— Что ты на это скажешь? — с улыбкой спросил он. — Она подарила их мне на память.
— Даже не знаю, что и сказать, — промямлил я.
— Что тут у вас такое, парни? — спросил нас Пиф, подвигаясь к нам ближе на крыше вагона. — Понятно, трофеи завоевателя.
— Я стащил эту десятигаллонную шляпу у сутенера, — продолжил Фабиан уже с меньшей самонадеянностью, заметив, что аудитория увеличилась до двух человек. Правда, ему все равно пришлось перекрикивать грохот колес. — Мне не хватило денег, чтобы расплатиться. Оттого-то я и попал в хорошую переделку и был вынужден спасаться бегством.
— Вот история так история, — прокомментировал Пиф, беря трусы из рук Фабиана — Но меня удивляет другое, как тебе вообще удалось вырваться от нее. Ба, да этими трусами можно при желании весь поезд зачехлить!
Услышав его слова, несколько человек, сидевших неподалеку от нас, рассмеялись. Я тоже не смог удержаться от улыбки.
— Не уверен, что твоя шляпа — десятигаллонная, — продолжил наш новый знакомый. — Боюсь, это трехгаллонная шляпа, не больше. Зато трусы легко могли бы вместить дополнительно галлонов десять.
— Кто этот парень? — шепотом поинтересовался Фабиан.
— Твоему другу серьезно повезло прошлой ночью, — сказал, обращаясь ко мне, Пиф. — Он здорово рисковал, ведь его в два счета могли навсегда оставить в этом борделе. Но что мы будем делать вот с этим? Соорудим из них оболочку для воздушного шара?
— Я рад, что твои шуточки хотя бы веселят тебя самого, — заметил Фабиан. — Ничего не поделаешь, зависть — ужасная вещь.
— Да я не завидую, приятель, — отозвался Пиф, с видимым отвращением бросая трусы Фабиану. — Во-первых, они еще ненадеванные, это видно по неразглаженным складкам, а во-вторых, ты забыл оторвать от них бирку с ценником. Скажи честно, ты ведь купил их сегодня утром на рынке, верно?
— Да пошел ты! — огрызнулся Фабиан, и я заметил, что его пальцы ощупывают ткань трусов, явно в поисках ценника.
— Ничего страшного. Я все понял, — ответил Пиф. — Ты торопился и не проверил размер. Но запомни на будущее, если хочешь стать виртуозом лжи, не пренебрегай даже самыми незначительными деталями.
Фабиан засунул трофеи обратно в рюкзак. Натянул на глаза шляпу (которую, как я понял, должно быть, тоже купил на рынке) и сделал вид, будто собрался поспать. Пиф покачал головой, затем сел и достал фотоаппарат. Поезд продолжал двигаться вперед. Проносившийся мимо нас пейзаж оставался довольно неприглядным, лишь изредка радуя глаз кактусами, клочками травы да одинокой глинобитной хижиной, на пороге которой иногда стоял ребенок и махал нам вслед. Рядом с ним его родители или вывешивали на просушку только что выстиранное белье, или грузили на мула поклажу.
Какое-то время спустя мы остановились.
— Ага, это Нос Дьявола, — сообщил Пиф.
Фабиан сдвинул шляпу на макушку и принял сидячее положение.
Подобно автобусу вчерашней ночью, поезд теперь преодолевал спуск, двигаясь рывками, делая остановки, перемещаясь зигзагами — то вперед, то назад, сползая вниз по горному склону. Спуск был предательски коварен и вполне оправдывал свое название, Nariz del Diablo. Мне удалось разглядеть далеко внизу небольшую железнодорожную станцию и разводные стрелки на путях. С трудом верилось, что нам удастся туда добраться. Локомотив с рывком остановился. Стало тихо, и до моего слуха донеслось пение птиц. Спуск предстоит нелегкий, объяснил Пиф. Машинист то и дело будет звонить по телефону, чтобы убедиться, что все стрелки переведены правильно. В противном случае поезду просто не преодолеть путь вниз. Пиф добавил, что выудил эти подробности из туристического справочника.
— Долбаные туристы, — нарочито громко произнес Фабиан, но Пиф сделал вид, будто не услышал его.
Наша бутылка с водой была почти пуста. Пить хотелось все сильнее и сильнее. Солнце уже палило вовсю, и металлическая крыша разогрелась как сковородка.
— Куда вы оба держите путь? — поинтересовался Пиф.
— В городок под названием Педраскада, — ответил я.
— Знаю такой. Прекрасный пляж для тех, кто занимается серфингом. Там круто. В прошлом году я там провел пару недель.
— Ты был в Педраскаде? — насторожился Фабиан.
— Разумеется. Что в этом такого?
— Может, ты поможешь нам кое в чем. Ты случайно не слышал о тамошней клинике для страдающих амнезией?
— Что-что? Как ты сказал?
Фабиан придвинулся ближе к Пифу и объяснил:
— Это такая больница, в ней лечатся те, кто страдает от потери памяти. Она находится в Педраскаде. Вот туда мы и направляемся.
Мне не понравилось, какой оборот начал принимать разговор.
— Эй, парни, слушайте, мне кажется, мы вот-вот начнем спуск по Носу Дьявола, — перебил их я.
— Клиника для тех, кто страдает амнезией? — переспросил Пиф. — А разве такие клиники вообще существуют?
— Конечно, существуют. Куда, по-твоему, помещают тех, кто потерял память? — нетерпеливо объяснил Фабиан. — Так ты ее видел?
— Никогда не слышал о чем-то подобном, ни в Педраскаде, ни где-то еще, — ответил Пиф. — Ты уверен, что такая клиника есть на самом деле? Или это очередная выдумка вроде рассказа про вчерашнюю путану и ее сутенера?
— Слушай, ты, умник!..
— Подожди минутку, — произнес я, вставая между ними. — Клиника вполне может там быть, просто Пиф ее не видел. Мы ведь сами толком не знаем о ней.
Произнося эти слова, я выразительно посмотрел на Фабиана, пытаясь взглядом осадить его — мол, давай, чувак, успокойся. Пиф вряд ли станет подыгрывать ему, делая вид, будто верит в существование того, чего на самом деле нет. Пифу неведомы правила игры. Тем более что он уже успел снискать себе репутацию разоблачителя мифов.
— Я знаю лишь то, — сказал Пиф, — что это крошечный городок, и там нет ничего, кроме небольшого прибрежного бара, нескольких рыбацких хижин и кучки местных пьянчуг. Если вы, парни, найдете в Педраскаде клинику, то я съем вот эту шляпу, клянусь вам. И голубые трусы в придачу.
— Эй ты, чувак! — вспыхнул Фабиан. — Ve esta mamando la vida. Давай вали отсюда, ублюдок! Прочь! Чтобы я тебя здесь не видел!
— Послушай. Ты уж извини, что я обломал тебе кайф и твой лживый рассказ о борделе, — извинился Пиф. — Просто хотел, чтобы вы оба не тратили напрасно время и не искали то, чего нет. Я вам желаю только добра. Если хотите, чтобы я оставил вас в покое, пожалуйста. До скорого!
Пиф подхватил свой рюкзак и переносной магнитофон и, отойдя немного в сторону, присоединился к кучке молодых эквадорцев, сидевших кружком за выпивкой. Он представился им и с их одобрения включил кассетник. Из динамиков тут же донеслись задорные ритмы хип-хопа. Лицо Фабиана приняло недовольное выражение. Я поискал глазами что-нибудь такое, что могло бы отвлечь его внимание, и заметил мальчишку-индейца лет десяти. На нем были выцветшая оранжевая футболка и голубые шорты. Он расхаживал по склону горы прямо напротив вагона и предлагал пассажирам сигареты и ломтики жареных бананов, грудой наваленные на расписное деревянное блюдо, которое крепилось к наброшенному на шею ремню. За спиной у юного торговца висел небольшой, но зловещего вида лук.
— Смотри-ка, вон мальчишка продает сигареты, — сказал я. — Можешь подозвать его и купить пачку «Ларка»?
Заметив мальчишку, Фабиан последовал моему совету и подозвал его ближе. Мальчишка ловко вскарабкался по лестнице на крышу вагона. Фабиан что-то ему быстро сказал.
— Я не знал, что ты говоришь на кечуа, — заметил я.
— Не очень хорошо, так, кое-какие фразы, но этого достаточно, — бросил через плечо Фабиан. — С этими ребятами проще иметь дело, если немного понимаешь их язык.
Он продолжил разговор с маленьким торговцем, хотя акт купли-продажи сигарет был уже завершен. Мне показалось, что Фабиан пытается в чем-то убедить юного индейца. В руку мальчишки перекочевала еще одна банкнота.
— Что еще ты собрался купить? — поинтересовался я.
— Одну услугу, — усмехнулся Фабиан.
Двигатели локомотива снова ожили, и поезд начал медленно сползать вниз по склону. Теперь спуск казался еще более головокружительным, как будто состав грозил в любую минуту сойти с рельсов, вместо того чтобы плавно скользить по ним вниз. Мы по-прежнему двигались на черепашьей скорости. Машинист то и дело останавливался в тех местах, где переключались стрелки, и совершал какие-то сложные маневры.
