Вадим пожал плечами.
– А что, неправильно?
Вадим еще раз пожал плечами, сказал, что он об этом никогда не думал. Сказал, что мы с папой из прошлого века. И наш век, в котором эти вопросы кого-нибудь интересовали, закончился, а я и не заметила. И что лично у него, Вадима, в этом веке совершенно другие заботы, гораздо более конкретные, нежели «родина в беде» или «принадлежность к русской культуре». А по-моему, это в любом веке важные вопросы, разве нет?
Вечером были Вадим и Татьяна.
– Ну как вы тут? А я сумку купила, – сказала Татьяна, вплывая на кухню, и бухнула сумку на стол.
Сумка – большая, черная, с двумя ручками. Татьяна – яркая, шумная, с влажными губами.
Еще у нее уплывающие глаза и пышная грудь. В любой одежде, даже в свитере, Татьяна проделывает дырку, чтобы получилось декольте.
Если грудь в комнате, то все остальное мгновенно тоже становится ярким, шумным, с влажными губами и уплывающими глазами. Вот и Вадим тоже – впервые за все время, что он провел у меня на кухне, он… ну, в общем, я еще раз поняла, что красота – это страшная сила.
Татьяна – объект нереализованных мужских желаний. Малознакомые люди бросаются к ней и с разбегу хватают ее за грудь. Эти люди не виноваты, они просто не владеют собой, как будто им случайно встретилась Мерилин Монро и тут уже не до приличий, а надо хватать.
Татьяна – природный феномен. Дело в том, что она блондинка, но не настоящая блондинка, а крашеная, но при этом совсем как настоящая! Истинная блондинка, сексуальная блондинка-вамп. Как это может быть – ведь она не настоящая блондинка, а крашеная!.. Сложно, в природе все очень сложно…
– Зачем тебе сумка для домохозяйки? – удивилась я. – Ты же не забегаешь по дороге в магазин, чтобы запихнуть в сумку кефир и сосиски…
– Да уж какие там сосиски, – съехидничал Димочка. – У нее у ребенка во рту никогда маковой росинки нет, у нее у ребенка вообще одни растворимые супы.
– Ну, я такой человек, – отозвалась Татьяна. – Если ты покупаешь холодильник, ты не рассчитываешь, что сможешь проигрывать на нем пластинки, – так один мой знакомый сказал. Означает, что человека нельзя переделать, и уж будь любезен, принимай мать такой, какая она есть.
– Но я же тебя не выбирал, я у тебя родился, – затянул Димочка, но Татьяна только отмахнулась:
– У тебя у самого двойка по алгебре. Сейчас дело не в этом. Мне срочно нужен Интернет.
Странно, зачем Татьяне Интернет? Она не умеет даже включать компьютер…
Я думала, Татьяна пришла помириться с Димочкой. Оказалось, нет. Просто жизнь вынудила ее пойти навстречу Димочке, потому что у меня дома есть Интернет и Димочка, а у нее только Интернет.
– Подонок, – энергично сказала Татьяна Вадиму, – подонок, жадное чудовище! Это я не вам. Рассказываю: я купила сумку «Шанель» за две тысячи евро.
Оказывается, это не сумка для сосисок, а «Шанель». Красивая.
– Он сказал: «Купи себе сумку, не дороже тысячи», – объяснила Татьяна. – Жадина! А я купила за две… потому что он жадина!
– Откуда же вы взяли еще тысячу евро? – сочувственно спросил Вадим.
Татьяна такая женщина, которой сразу же хочется помочь, я, например, вообще не могу видеть, когда Татьяна плачет. А она любит поплакать.
– У меня случайно оказалась его карточка, ну я и купила за две тысячи, – вздохнула Татьяна. – Но это же «Шанель», она же столько стоит! Ну что скажете? Правильно я говорю – подонок?!
Так мы сидели вокруг сумки «Шанель», как индейцы вокруг костра, и думали каждый о своем. Я о Татьяне.
Татьяна нисколько не алчная, честное слово. Просто она не знает цены деньгам, потому что у нее всегда есть какой-нибудь друг с бесценными деньгами, в том смысле, что он сам не знает цены своим деньгам.
Татьяна мечтает о настоящей любви, а не о сумках и бриллиантах, но их все время бросают к ее ногам, вот она и привыкла. Не то чтобы Татьяна специально выбирает богатых друзей с бесценными деньгами, как-то так получается, что они сами ее выбирают. И не то чтобы Татьяна за подарки согласна мириться с их недостатками, нет-нет, она ничего им не прощает и очень строго с них за все спрашивает. Даже слишком строго. Поэтому каждые полгода бывший друг забирает у Татьяны сумки и бриллианты. И между Татьяниными друзьями случается перерыв.
В перерыве они с Димочкой целыми днями едят у меня испанский омлет. Это очень вкусный омлете картошкой – нужно только правильно все смешать, иначе получается просто картошка, залитая яйцом.
Теперь Татьяне необходимо вернуть своему другу-жадине разницу – тысячу евро, и для этого нужен Интернет. И чтобы Димочка помог ей с eBay. Это такой аукцион, где можно продать все свои новые и старые вещи, если хочешь. Или купить чужие. Я бы хотела купить там одну редкую книгу, первое издание «Винни-Пуха», такое серое, пупырчатое. А продать… ну, без ложной скромности скажу, у меня тоже вскоре будет лот – я смогу предложить на eBay «Варенье без свидетелей». Так и поставлю – лот «Варенье без свидетелей», тысяча долларов или сто.
Уже через четверть часа Татьяна продала на eBay свою новую норковую шубу и бриллиантовое кольцо. Шубу за семьсот долларов, а кольцо с бриллиантом в полкарата почти за триста долларов, за двести двадцать.
– А ты говорила, что новая шуба стоит семь тысяч долларов, – голосом ангела-ябеды сказал Димочка, – а колечко три тысячи… Выгодная покупка твоя сумочка «Шанель».
– Да, а что? А что я могу поделать, если он такая жадина-подонок? Приходится продавать последнее. – Татьяна довольно потянулась и взглянула на Вадима. – А где бы мне наскрести остальное, никто не знает?
В ответ Вадим ушел – от компьютера на кухню. Димочка тоже ушел – погулять.
Я стеснялась предложить Татьяне недостающие восемьдесят долларов, но все-таки предложила.
– Я не могу, не могу, не могу… – вскрикнула Татьяна и приготовилась плакать.
– Прости, я не хотела тебя обидеть, прости, пожалуйста, – испугалась я. – Я нетактично предложила, не обижайся…
Татьяна взяла деньги, бросила в сумку «Шанель» и заплакала:
– При чем здесь это? Ты не понимаешь! А я мать! Я знаешь как переживаю, что у него девочка. А что, если они уже?!
Татьяна переживает, что у Димочки девочка? Я, например, нет, не переживаю, а радуюсь, что наш Димочка гармонично развивается вместо алгебры, но откуда мне знать, что чувствуют настоящие матери?
– Уже? – Я задумалась. – Нет, думаю, не уже.
Татьяна всхлипнула:
– Точно не уже? Тогда ладно. Но все равно я переживаю! А что, если я скоро буду бабушкой, лет через десять?!
– Это не аргумент, – важно сказала я, – это твои чувства.
…Я тоже говорила папе: «Я переживаю». Папа уже двигался с трудом, но все равно каждое утро уходил в институт. Я шла за ним и говорила: «Пожалуйста, не нужно, я же переживаю». А папа отвечал: ««Я переживаю» – не аргумент, ведь это же твои чувства».
– Как же не аргумент, когда это самый главный аргумент? – удивилась Татьяна. – Он же мой ребенок. Мой, мой ребенок, а не этой девчонки! Кстати, лично я нашла бы себе девочку получше…
Мы пили чай и вели тихую беседу, как усталая семья на кухне после трудового дня.
– Вадим, а ты когда это самое… ну, ты понимаешь, о чем я, – спросила Татьяна. – Сколько тебе было лет, когда ты первый раз с девочкой, а?
Интересно, когда они успели перейти на ты, до продажи шубы на eBay или после?
– Я… – Вадим улыбнулся, – уже не помню.
– Не ври, не ври, такое не забывается…
– В пятнадцать лет, – опять улыбнулся Вадим.
– Безобразие, разврат, я вот, например, в шестнадцать, – гордо сказала Татьяна.
А может быть, они сразу же были на ты? Вадим вдруг спросил меня, по-моему, совершенно невпопад:
– А ты, Маша?
– Я? А во французском языке даже муж и жена не всегда на ты, а в английском вообще нет «ты», – холодно сказала я.
Вышло не слишком вежливо, но у меня есть очень важная, очень глубокая причина ни за что не переходить с ним на ты, не знаю, какая именно.
Да, а почему он на моей кухне ведет себя как фарфоровый кот, сидит и так улыбается Татьяне?..
И движения у него плавные, как у кота. Почему он так подавал Татьяне пальто, как будто обнимал ее?
Я не ревную, глупо ревновать того, кто тебе не принадлежит… Если я влюблена, это не означает ничего, кроме того, что это мои чувства. Мои чувства, а не аргумент.
Дело Дня – дебют в большом бизнесе.
Я обычно слежу за книжными новинками. И вот – вышли сразу четыре новые книги. Игорь Юрьевич сказал, что правильно будет не издавать одно никому не нужное «Варенье», а сразу же выбросить на рынок все вместе – «Варенье без свидетелей», «Неопытное привидение», «Кот отпирает двери» и «Ленивый Вареник: кто он – полицейский или бандит?».
«Варенье» и др. произведения. Автор М. Суворова-Гинзбург. Интересно, кто этот новый талантливый писатель?
