Глава 5
Сразу вслед за беременной женщиной от толпы, собравшейся во дворе, отделился мужчина.
– Здравствуй, – сказал он, степенно подходя к сидящей на лавочке Ванге. – Вот, Вангелия, задумал новый дом строить. Да засомневался. Война ведь, до стройки ли теперь? А с другой стороны, семья у меня большая, двое внуков родилось, надо строиться. Ты как подскажешь? Да, сахар! – спохватился он. – Я принес. Под подушкой всю ночь держал, как ты велишь. Так что? Строить мне новый дом или нет?
Он положил Ванге на ладонь кусочек сахара, она сжала пальцы… И вдруг бросила сахар на землю.
– На вдовьи деньги дом не строят! – брезгливо отряхивая ладонь, сказала Ванга. – У Цветаны, у вдовы, поросенка ты украл.
Обычно она произносила свои предсказания тихо, чтобы слышал лишь тот, кому они предназначались. Но сейчас ее голос звучал на весь двор, громко и возмущенно.
– Вот ты как?! – завопил посетитель. – Я к ней за делом, а она!.. – Он обернулся к односельчанам, ожидая поддержки. Люди молчали и смотрели мрачно. – Врет она все, люди! – воскликнул он.
– Убирайся, – сказала Ванга. – Вор!
– Врет! – повторил незадачливый посетитель.
Но, еще раз оглянувшись на людей и встретив их угрюмые взгляды – словно бы один осуждающий взгляд, – счел за благо ретироваться.
Он сделал это так поспешно, что едва не сбил с ног входящего во двор сельского старосту. Тот, впрочем, не обратил на это внимания – шагал широко и явно был взволнован.
– Чего собрались? – гаркнул староста, обернувшись к толпе. – Работы нету? А ты чего бездельников тут собираешь? – еще громче заорал он, подойдя к Ванге. – В тюрьму захотела?
– За что ее в тюрьму, господин староста? – испуганно спросила Любка.
– А чтоб не болтала сама не знает что! Из-за нее меня комендант вызывал! Аж из самой Софии звонили ему! Что у вас тут в Струмице, говорят, за тетка выискалась – предсказала, когда Германия на Россию нападет? А?! Откуда ты можешь это знать?!
Ванга пожала плечами.
– Это Бог знает.
– Бо-ог?! – завопил староста. – Я тебе покажу, где Бог, а где ты! Чтоб завтра на общие работы вышла! Нечего тут рассиживаться!
– Как же она выйдет? – ахнула Любка. – Господин староста! Она ж слепая!
– Болтать невесть что – не слепая? Пусть камни потаскает, дурь из головы сразу выйдет! – Он резко развернулся и пошел прочь со двора, бросив через плечо: – Чтоб завтра на работе была. Сам проверю.
Люди молчали, расстроенные и испуганные. А что тут скажешь? С тех пор как в Струмице стали хозяйничать немцы, мостить камнем дорогу для их военных машин не гоняли разве что грудных младенцев. Правда, до слепой Вангелии все-таки дело еще не доходило…
– Ой, Ванга! – запричитала Любка. – За что вдруг горе нам такое?!
– Разве это горе, сестричка? – пожала плечами Ванга. – Пусть бы никогда в жизни у нас большего горя не было. Я пойду со всеми.
Любка замолчала, удивленно глядя на спокойное лицо сестры.
Как ни бодрилась Ванга, но к вечеру, когда работы были окончены и людям наконец позволили идти домой, она еле держалась на ногах. Неудивительно, что она была так обессилена: весь день староста не сводил с нее глаз, и стоило ей присесть рядом с тачкой, нагруженной камнями, как он тут же начинал орать:
– Кто разрешил? В тюрьму хочешь? Гулянка тут тебе? А ну, вставай!
Если бы не Любка и не соседка Цветана, незаметно помогавшие Ванге накладывать в тачку камень, то и непонятно, как выдержала бы она до вечера. Она едва шла теперь между сестрой и соседкой, поддерживаемая ими под руки. Любка то и дело всхлипывала.
– Перестань, Любка, – сказала Ванга. – Все живы, и слава богу. Спасибо тебе, Цветана.
– Кто б благодарил! – махнула рукой соседка. И сообщила с чуть слышной опаской в голосе: – А знаешь, Ванга… Мне ведь сегодня поросенка моего подбросили. В мешке, прямо на крыльцо. Видать, совесть заела злыдня. А может, тебя испугался…
– Чего ее бояться? – снова всхлипнула Любка. – Она ж еле ходит. В тень превратилась на камнях этих проклятых! Ой, господи, помрет моя сестричка, помрет!
Ее причитания заглушил гул моторов. На окраине села показалось несколько автомобилей – таких мощных и словно бы холеных, каких в здешних местах еще не видали.
– Это кто еще по наши души? – испуганно спросила Цветана.
– Это не по наши, – ответил идущий рядом пожилой сельчанин. – Они с военного аэродрома едут.
– Откуда бы ни ехали, только бы от нас подальше, – заключила Любка.
Говорят: «Твои бы слова да Богу в уши». Но эти Любкины слова, видно, попали в уши черту.
Потому что мало у кого на всем белом свете еще оставались сомнения, что именно дьявол руководит делами человека, который ехал мимо Струмице в одном из черных автомобилей…
– Я очень доволен, рейхсфюрер, – сказал этот человек другому, сидящему с ним рядом. – Не предполагал, что переоборудование болгарских аэродромов идет так успешно.
– Это наш долг, мой фюрер, – ответил тот. – В ближайшее время восьмой авиакорпус будет готов поддержать отсюда вторжение двенадцатой полевой армии в Грецию.
– А как называется это село? – вдруг спросил первый.
– Струмице.
– По-моему, была какая-то информация об этой местности, но вот что за информация… – задумчиво проговорил первый.
– О здешней прорицательнице, – подсказал второй. – Нам докладывали по линии «Аненербе» о сельской пророчице, которая якобы предсказала день, когда мы начнем войну с Россией. Не слишком существенно, но любопытно.
– Да! Я вспомнил. Стоит заехать, взглянуть на нее. Это действительно может оказаться любопытным, Генрих, ты прав.
Автомобили развернулись посреди дороги и направились в село.
Ванга и Любка только вошли во двор, когда снова услышали гул автомобильных моторов.
– Господи! – воскликнула Любка, глянув через плетень вдоль улицы. – Сюда едут! Бежим, Ванга!
Она заметалась так, будто можно было куда-нибудь убежать или спрятаться от той черной силы, которая подкатила к их дому…
Ванга стояла посреди двора неподвижно. И когда из остановившихся у плетня машин выскочили и вбежали во двор дюжие солдаты с автоматами, и когда, после того как солдаты быстро обыскали двор и дом, появились два человека в штатском, с виду совсем неказистые, – она не сделала ни шагу и не произнесла ни слова.
Один из этих двоих что-то сказал на незнакомом языке человечку, почтительно семенящему за ним.
– Сейчас с тобой будут говорить, – тут же произнес человечек уже по-болгарски, обращаясь к Ванге.
– Ладно.
Кивнув, она пошла в дом.
– Эй, ты куда? – воскликнул переводчик. – Стой!
– Пусть он зайдет ко мне. Один, – не оборачиваясь, на ходу сказала она.
– Сдурела, что ли, Сурчева?! – прошипел словно из-под земли появившийся староста, подскакивая к Ванге. – Ты хоть знаешь, кто с тобой говорить будет?!
Ванга наконец остановилась, обернулась. И медленно подняв руку, указала на главного из приехавших.
– Он хочет со мной говорить? – произнесла она. – Тогда пусть войдет в дом. – И обратившись к переводчику, добавила: – Ты тоже можешь войти. Будешь переводить для него.
Ванга скрылась в доме, оставив дверь открытой. Все застыли в страхе: что сейчас будет?.. На того, кого называли фюрером, смотреть боялись.
– Что ж, – наконец произнес он после тягостной паузы, – глупо бояться слепой крестьянки.
– А вдруг она сумасшедшая? – предположил его спутник. – Зачем вам оставаться с ней наедине, мой фюрер?
– Она меня заинтриговала, – отрезал тот.
Он подошел к открытой двери. Охранники хотели было войти вместе с ним, но он остановил их. Переводчик поспешил в дом вслед за фюрером, а солдаты встали под дверью и под окнами.
Когда фюрер вошел в комнату, Ванга сидела на лавке у стола. Она не встала и не предложила сесть незваному гостю.
– Встань! – прикрикнул на нее переводчик. – Ты знаешь, кто это? Сам господин Гитлер!
– Я не знаю, как его зовут, – пожала плечами Ванга. – Но знаю: он хочет, чтобы весь мир ему подчинился.
Наверное, ее слова произвели на переводчика сильное впечатление. Он больше не пытался командовать – стал подобен тени и лишь воспроизводил то, что слышал.
– Чтобы весь мир подчинился? – усмехнулся Гитлер, выслушав перевод. – Да. И я уверен, что это так и будет. Очень скоро.
– Нет, – сказала Ванга.
– Что – нет? – спросил Гитлер после того, как переводчик с придыханием ужаса повторил это слово по-немецки.
– Оставь в покое Россию, – вместо ответа сказала Ванга, остановив на его лице свои слепые, со шрамами на веках глаза. – Ты проиграешь эту войну.
Перевод прошелестел едва слышно, как шорох травы.
– Ты не можешь это знать! – в ярости выкрикнул Гитлер.
Дверь тут же распахнулась, и в комнату ворвались охранники. Они бросились было к Ванге, но Гитлер поднял руку, останавливая их, и охранники замерли.
– Не стоит внимания, – сказал он. – Это просто деревенская шарлатанка.
