Мия довольно часто приезжала в большой дом проведать свекра. Большая любительница посплетничать, она со всеми обсуждала жизнь молодоженов и отпускала сальные шутки, игриво посмеиваясь.
– Нет, вы только представьте себе эту парочку! Юми и господин Ивамото – красавица и чудовище! – язвительно заявила она однажды, затем задумчиво обвела глазами комнату и, повернувшись к Юкитомо, кокетливо проворковала: – Батюшка, а почему бы нам не сходить к ним в гости? Ты ведь там тоже не была? – обронила она, скользнув взглядом по Сугэ.
Сугэ уже давно мечтала навестить Юми, но мысль отправиться к подруге в компании с Мией и Юкитомо претила ей. Она ответила уклончиво.
Мия, решив не сдаваться, продолжила наступление:
– Ну в самом деле, батюшка, почему нам нельзя поехать? Пожалуйста, давайте прямо сегодня отправимся туда, а? Юми живет в Тамуре, на обратном пути вы бы отвезли меня на Гиндзу[44]. Мне нужны новые украшения для волос.
– Но зачем нам к ним ехать? Ты там не увидишь ничего интересного: одни корзины да плетеные сундуки. Только помешаем им работать.
– Ну пожалуйста! Мы заглянем на минуточку, и все! В этом же нет ничего страшного… А потом поедем на Гиндзу.
– Плутовка, ты ведь знаешь, я всегда безумно нервничаю, когда ты таскаешь меня по магазинам, – снисходительно улыбаясь, покачал головой Сиракава.
Мия заигрывала со свекром, обольщала его лукавым кокетством и ласковым голоском. Она походила на гейшу, которая упрашивает своего кавалера прогуляться по городу. Ей было наплевать на мнение окружающих.
Чем больше радовалась Мия предстоящей эскападе, тем мрачнее становилась Сугэ.
В конце концов Юкитомо поддался на уговоры снохи и назначил дату визита к Ивамото.
Стоял ослепительно яркий осенний день. В небесной синеве трепетал на ветру воздушный змей. Дом Ивамото находился в одном из переулков между Тамурой и Симбаси.
В чистенькой, только что отремонтированной мастерской с гладким дощатым полом стояло множество плетеных корзин, коробов и сундуков. На лавках сидели подмастерья. Ловкими, размеренными движениями они сплетали длинные бамбуковые полосы, потом обклеивали готовые изделия бумагой и пропитывали их соком хурмы, чтобы после покрыть поверхность черным лаком.
Ивамото на месте не было – ушел к клиентам за новыми заказами.
Рикши остановились у входа в мастерскую. Юми выбежала гостям навстречу и проводила их в небольшую гостиную, расположенную в задней части дома. На хозяйке было совсем простое полосатое кимоно; аккуратно уложенные волосы украшала лиловая лента.
– Понимаете, чтобы справляться с работой, нужны определенные навыки и сноровка. А у меня пока опыта маловато, и я быстро устаю, – с улыбкой сообщила Юми. Она присела к четырехугольной жаровне и приготовила чай. – Как хорошо, что вы навестили меня!
– Нашей Мии очень хотелось осмотреть мастерскую, – пояснил Сиракава. – Вот мы и решили заглянуть к тебе. Да, с возрастом становится все труднее угнаться за молодежью. Ну что ж, похоже, у тебя все в полном порядке. Я очень рад.
– Да, благодаря вам! Большое спасибо, – поклонилась Юми.
Сиракава пригласил ее прогуляться по Гиндзе, а после пообедать где-нибудь в приличном месте. Но Юми вежливо отклонила предложение, сославшись на дела. Ее сдержанность ничуть не удивила Сиракаву. Он заранее знал, что она откажется.
Гости выпили чай и вскоре откланялись – пешком отправились в район Цутибаси. Не успели они пройти и пары шагов, как Мия сказала:
– Надо же, а Юми-то времени даром не теряла, а? – Она рукой обрисовала в воздухе полукруг, намекая на беременность.
– Что-что?! Чудеса! Я и не заметила! – удивилась Сугэ, растерянно моргая, как человек, которого внезапно разбудили посреди ночи.
Только теперь она поняла, почему Юми так и не сняла пышный фартук из желтого шелка. Да, наметанный глаз у молодой госпожи, ничего не скажешь! Въедливая дотошность Мии показалась Сугэ непристойной, как отголосок физической нечистоплотности. Внезапно в голове промелькнула, точно тень пролетевшей птицы, странная мысль: в утробе Юми растет крошечное существо – а вдруг это ребенок Юкитомо? Сугэ знала, что это практически невозможно, но удивительное предположение будоражило душу, доставляя ей какое-то дикое, мучительное наслаждение. Примерно такое же ощущение возникнет, если медленно, с силой надавливать на больной, ноющий зуб.
Сугэ представила себе двух почтенных супругов: Митимасу и Томэдзи. Она судорожно сглотнула. Из груди ее рвался неистовый, прекрасный, безжалостный хохот, хохот-рык дикой бестии, вонзающей острые клыки в живот беременной женщины.
Пролетело несколько месяцев. Однажды ясным летним днем Юми пришла в дом Сиракавы показать всем своего первенца Наоити.
Мия как раз гостила у свекра с годовалым сыном. Кадзуо был младше сводного брата, Такао, на два года. Мия впилась взглядом в личико Наоити, придирчиво рассматривая правильные черты малыша, его нежные щечки. Прищурив глаза, она удивленно протянула:
– На-адо же, какой хорошенький! – И пощекотала ребенку животик. – Уверяю вас, когда он вырастет, у него отбоя от девчонок не будет.
В ее голосе и улыбке было столько неподдельной теплоты и искренности, что Томо, настороженно наблюдавшая за невесткой, облегченно вздохнула и с умилением взглянула на розовощекого малыша.
Ни на секунду не забывая о маленьком Такао, который неподалеку резвился со своей нянькой, Томо уделила внимание детям Мии и Юми. Маленькие мальчики… Неуловимое сходство… Такао, Кадзуо, Наоити… Когда-нибудь они тоже вырастут и станут мужчинами, подумала Томо. Эта мысль почему-то неприятно поразила ее. Раньше, наблюдая за Такао и представляя себе, каким он будет, она не испытывала такого мучительного возбуждения.
Крошечные невинные существа… Какие они трогательные и забавные! Как мило лепечут и смеются! Но однажды они превратятся во взрослых мужчин и ничем не будут отличаться от Юкитомо, Митимасы или Томэдзи.
Тревожное беспокойство овладело Томо… Пытаясь разобраться в своих ощущениях, она обвела взглядом лица и фигуры окружавших ее женщин и невольно вздрогнула: лишь у одной из них не было на коленях ребенка. И эта зияющая пустота говорила об одиночестве Сугэ гораздо больше, чем ее потерянное печальное лицо.
«Интересно, завидует ли Сугэ Юми? Я бы и ее выдал замуж, если бы подвернулся подходящий человек» – несколько дней назад эти слова обронил Юкитомо, гуляя по саду с маленьким Такао и показывая ему карпов в пруду.
Настроение супруга расстроило Томо.
Сугэ в последнее время вела себя как-то странно, даже при посторонних сидела, вперив бессмысленный взгляд в пустоту. Томо несколько раз замечала, что у Сугэ были припухшие, покрасневшие глаза, словно она украдкой подолгу плакала у себя в комнате. Томо догадывалась о том, что мучит несчастную. Сугэ чувствовала себя одинокой, никому не нужной, оставшись без подруги и наперсницы Юми. И видимо, испытывала болезненную ревность к Мии, которая пользовалась особым расположением господина Сиракавы.
А хозяин, быть может, интуитивно улавливал немое недовольство, тайное неповиновение, исходящее от Сугэ. Каждым нервом, каждой клеточкой тела она излучала непокорность.
«Сугэ совсем не такая, как Юми, – тогда же, у пруда, сказала Томо мужу. – У нее нарушен месячный цикл. Даже если она выйдет замуж, детей у нее, скорее всего, не будет. Мне бы хотелось, чтобы она всегда оставалась рядом с вами, заботилась о вас и ваших нуждах».
Едва эти слова сорвались с ее губ, Томо осеклась, мгновенно покрывшись испариной. Она испугалась, что муж поймет ее превратно. Но Юкитомо лишь покачал головой, ничего не ответив, склонился над прудом и хлопнул в ладоши. «Смотри! – воскликнул он, положив руку на плечо Такао. – Вон они, вон карпы плывут! Смотри, смотри, как их много!»
Томо охватила жалость к Сугэ – Юкитомо больше не нуждался в ней. Юми и Мия были другими. Хозяин отказался от Юми, но она сумела выйти замуж и родить ребенка. А Мия принадлежала к тому типу женщин, которые могут разжечь лихорадку в крови любого мужчины. Эти обольстительницы знают, как завлечь жертву в искусно расставленные сети и никогда не выпускать ее из рук.
Сугэ стала любовницей Юкитомо, будучи еще совсем ребенком. Она тогда даже не знала, что такое менструация. Без сомнения, физическое и психологическое надругательство над девочкой нанесло непоправимый вред ее здоровью и, возможно, стало причиной бесплодия.
Сколько раз с тех пор зацветали и осыпались вишни! Время не пощадило Сугэ. Теперь она едва ли сможет стать гейшей. А если все-таки выйдет замуж, то ее семейная жизнь вряд ли сложится так же удачно, как у Юми.
Какая мрачная судьба уготована Сугэ: постепенно терять молодость, свежесть и красоту, вечно сидеть в четырех стенах и подчиняться прихотям хозяина, который давным-давно охладел к ней и ищет утешения в объятиях другой женщины!
