— Вот, дура! — заключает Серега — Напихала в голову всякой хрени!
Он с раздражением бросает окурок под ноги и зарывает его одним движением в щебень.
Через день Лена придет в совершенно ином настроении. Она демонстративно поднимется на солярий с большим букетом роз, и загадочно улыбаясь, полунамеками расскажет о замечательной встрече с прекрасным принцем, подарившем ей этот роскошный букет.
— Она уже час повсюду с этим букетом ходит. Я бы давно его поставила тихонько в комнате. — говорит с тенью иронии Анка. — Хотя…пусть порадуется. Ей это нужно.
— Ну, да, букет подарить за возможность доступа к молодому организму это, как раз из серии морских романов. Чем круче букет — тем быстрее доступ. — цинично резюмируем мы.
* * *
Наступает последний день нашего морского отдыха. Славик и Серега подозрительно тихо ускользнули после обеда из лагеря и на пляж с остальными не пошли. Мы с Саней провалялись на гальке, изредка с ленью окунаясь в море, чтобы остыть.
— После ужина может на гору полезем? — предлагаю я Сане. Он молча кивает о согласии.
Все эти дни мы собирались с ним выбраться полазить по горам, но так и не удосужились до последнего дня.
Вдвоем мы отправляемся к скалистому склону, который переходит в серую отвесную скалу. Карабкаемся вверх и любуемся оттуда видом заката. Солнце уже подошло довольно низко к морскому горизонту, но продолжало светить еще очень ярко.
— Пацаны, сюда! — услышали мы откуда-то невнятное призывное бормотание.
Повертев головой, мы замечаем на соседнем склоне Серегу. Он жестикулирует нам и говорит едва слышимые слова в печальной интонации.
— Помогите. — почти шепчет он голосом раненого бойца.
Я в этот момент даже труханул, уж не случилось ли чего у него там. Пришлось слезать с нашей скалы и карабкаться на соседнюю, отделенную темной расщелиной.
Довольно быстро я залез по шершавой поверхности каменной породы к Сереге. Саня лез следом.
— Пацаны, выручайте. — пробормотал усталым голосом Серега.
И тут мы увидели, в чем была причина его призыва. Он был пьян в стельку, под ногами у него лежало неподвижное тело Славика с запрокинутой головой и открытым ртом. Славик тихо спал. На каменистой площадке уступа почетно валялась распитая бутылка водки. Вторая стояла недопитая в траве.
— Мы это, решили типа попрощаться с Крымом, чтоб никто не видел, Константиновна там… — пробормотал Серега — а слезть мы уже не можем. — очень печально и задумчиво резюмировал Сережа и страдальчески закатил глаза.
— Охренеть! — залился смехом Саня. — Вы настоящие покорители высот!
— Чо ты ржешь? — смеясь, пытался возмутиться Серый. — Люди похиаут…погипаут…погибают, а ты ржешь, как конь! — членораздельно с интонацией, наконец, осилил он фразу.
— А вы тёлок по дороге не встретили? Мы тут с тёлками были, но они куда-то пропали. Суки. — осведомился Серый.
— Нет, не видели.
— Жаль, хорошие тёлки были, только они водку пить не стали. И пропали куда-то.
— Допивать будем? — спросил я с издевкой.
— Нельзя мне больше, спросите Славу, может он… — резонно заметил Серый, глупо улыбнулся и поднял указательный перст вверх. Ему самому понравился этот жест и он даже посмотрел на свой вытянутый вверх палец.
— Славик, вставай, дорогой! — начали тормошить мы Славика.
— Я никуда не пойду, бросьте меня тут, моему телу здесь нормально. — запротестовал он.
— Вот, гад! — выпалил Серега. — Вставай, алкаш, говорят, а то обхаркаю.
— Я тебе в глаз дам. — медленно произнес Слава и с трудом перевернулся на живот.
— Ладно я за водой сгоняю. — сказал я и полез вниз. Спускаться было тяжело. Легкость, с которой я влез сюда, испарилась при спуске. Саня остался сторожить нетрезвых товарищей, чтобы они вдруг не вздумали затеять обратный путь раньше времени.
— Вот вода. Слава пей, сколько влезет и два пальца в рот потом, а то до темна не слезем, солнце садится уже, понял!
Славик с усилием приобрел сидячее положение, потом завалился на бок и опять выпрямился.
— Боже, когда же меня попустит. — взмолился он.
Мы зафиксировали его положение и Славик начал пить. Потом он блевал. И блевал он так долго и так много, что я даже удивился, как может столько блевотины вместиться в Славика.
— Вы что блевотиной закусывали? Смотри сколько ее из Славика лезет? — заржали мы с Саней.
— Идите в жопу, пацаны! — проревел Славик, стоя в позе рака, в перерывах между спазмами.
Серега проделал ту же процедуру, правда, справился он быстрее и менее обильно. Он даже отошел интеллигентно в кусты.
Затея сработала довольно быстро. Через двадцать минут парни ожили и мы начали опасный и долгий спуск вниз.
— Ногу вниз, правее. — давал я снизу команды Славе. Он послушно лез за мной следом. Серега был трезвее и преодолел стену намного проворней.
Солнце тем временем село и над Крымом моментально повисла густая темная ночь.
* * *
Сентябрь выдался очень теплым. Мы собираемся в темной густоте потухшего вечера, еле различая силуэты друг друга на фоне далекого фонаря. Нам по 16-ть лет. На нас всех турецкие спортивные костюмы, очень модные, из материала с отливом. Мы курим. Все курим. По-мужски, нам так кажется. С нескрываемым удовольствием крепко затягиваемся хорошими сигаретами, и огоньки жара тускло освещают наши лица красным. Это наш последний школьный год.
Мы все понимаем, что дальше разбежимся по городам и весям, у каждого будет своя дорога и своя жизнь. Но вслух не говорим всего. Это сантименты, это не по-взрослому.
Улицы темные, нам нужно к школе на урок астрономии, который проводит наш, уже немолодой, бывший директор школы в 10-ть вечера. Звезды мигают, учитель рассказывает о созвездиях, все веселы.
— Вы видите, то шо я показую? — обращает наше внимание к звездному небу наш педагог.
А там, в черном как уголь небе мириады бледно-голубых крупинок. Их кто-то рассыпал в темноте, унося дырявый мешок в кладовку ночи.
— Вот, прямо над вами. Посмотрите. Лебедь. Голова, два крыла и хвост.
Я различаю созвездие Лебедя. Оно прямо в центре небосвода. Каждый год теперь я буду поднимать в сентябре голову к небу, и находить около 11 вечера это созвездие, напоминающее мне большой крест. Смотреть на звезды интересно. Они дают возможность ощутить себя маленькой частицей гигантской Вселенной. И когда понимаешь это, все проблемы и переживания вдруг тоже мельчают и становятся незначительными. Это хорошая терапия, когда у тебя проблемы. Не нужно врачей, консультаций. Нужно просто ясное ночное небо с мириадами звезд.
Подходит она. От ее присутствия пространство наполняется смыслом. Я смотрю на Киру украдкой, а она смотрит на звезды, улыбается вместе со всеми, когда различает созвездие. Мы оказываемся рядом. Я беру ее за руку, мне кажется, что в темноте наши одноклассники этого не увидят. Она не забирает своей. Я немного удивлен этому. Мы так давно не встречались наедине. И в окружении одноклассников это прикосновение становится обжигающе-тайным.
Через десять минут мы ускользаем от всех незаметно и идем пешком к ее дому. Мы совсем не разговариваем. Почему-то не хочется терять этот момент в диалогах. Кажется, что произнесенное слово может разрушить этот вечер. Так же молча, держась за руки, мы идем по абсолютно темной лестнице, где украдены все лампочки, на третий этаж к ее квартире. Она тихо открывает дверь. Прикладывает палец к губам, показывая, чтобы я вел себя тихо.
— Кира, ты? — слышится голос ее мамы из спальни.
— Да, я. — полушепотом отвечает она.
— Ужинать будешь?
— Нет.
Мы проходим в ее комнату. И не зажигаем свет. Садимся на ковер. Я сзади обнимаю ее. Она откидывает голову назад и коротко целует меня. Время растягивается. Мы проваливаемся в этом маскхалате ночи. Сидим на полу, которого нет. Плотные занавески окна совсем не пропускают свет уличного фонаря, пытающегося противостоять натиску ночи. Город притих, какой-то странной тишиной. Ни машин, ни шагов, ни ветра, ни звона ключей. Только наше дыхание выдает жизнь в этой глухоте.
— Часы остановились. — говорит шепотом Кира, не слыша хода настенных часов.
Я ложу палец на ее губы, чтобы она не нарушала тишину. Она прижимается ко мне тесней. Я глажу ее волосы, опускаюсь рукой к шее, ниже она мою руку не пускает, отводит в сторону.
В коридоре загорается свет. Он предательски просачивается к нам сквозь щель между полом и дверью. Слышно, как кто-то из ее домашних встал и прошел на кухню в тапочках.
— До завтра, спасибо, что провел. — произносит она, улыбаясь.
Я встаю и помогаю подняться ей.
— Не за что. — улыбаюсь в ответ.
Она проходит в коридор первой, отворяет мне дверь на лестницу и держит ее открытой, пока я не спускаюсь вниз, чтобы можно было, хоть что-то видеть.
