Наблюдал за их работой, а наблюдали они за мной — этого я так и не узнаю. Но хотелось: что они могли заметить за "хлопчиком"? Ничего, а вот "хлопчик" — тот замечал: каждая из них шла к стогу, брала малую охапку "соломенного топлива", клала его в стороне от своего очага, затем брала меньшую порцию и совала её под посудину с варевом. Дело шло к завершению готовки, но солома — она и есть солома: быстро и жарко сгорала, не давая нужного огня для варки того, что находилось в посудинах.
Через годы как-то услышал сравнение: "его любовь — как солома: обжигает, но не греет". Следом за пословицей почему-то вспоминался лагерный стог соломы и стряпухи в "огнеопасной" близости от него.
Женщины ворковали, но на каком языке предавались извечному женскому удовольствию — не знал. Да и чего там понимать? Женщины занимались вечной работой: готовили пищу, это и так понятно! И всё же…
…таская солому для очагов от "главного топливного склада", милые поварихи проложили дорожку из соломы от огнищ до стога. И миг наступил, он просто не мог не наступить: в один из моментов у одной разини, а она в это время увлечённо и быстро что-то щебетала соседке и беседа "вступила в затяжной диалог", совсем маленький огонёк вышел из очага, и со скоростью, не меньшей, чем по дорожке из пороха, устремился к стогу соломы!
Мы, мальчишки, такие дорожки в осень сорок пятого делали из пороха, но это было в сорок пятом, а пропитание женщины готовили в сорок четвёртом. Оно и понятно: и я, будь огоньком, тоже захотел бы вкусить больше от большого стога, а не довольствоваться теми крохами, что получал из рук женщин. Огонь любит свободу, он только тогда ОГОНЬ, когда неуправляем.
Повторяю, день был солнечный, яркий, и бегущий по соломенной тропинке огонёк, что невольно проложили стряпухи от стога к очагам, был не виден. Я его увидел, мгновенно понял, что будет далее, но на каком языке оглашать "сигнал тревоги", какими словами предупреждать женщин о приближающейся неприятности — не знал. Чего было орать русским языком "бабы, сгорите!", когда они ничего бы не поняли!? Как предупредить женщин о начале большого веселья?
Это потом услышал крик "ратуйте!", когда огонь уже лизнул бок стога, но поскольку и этот непонятный призыв ничего не сказал, то я и не тронулся с места… так, отошёл подальше, чтобы не припекло…
Мне ли пожаров не видеть!? Затоптать горящую дорожку из соломы не мог: босой был. Эх, где были на тот момент погибшие польские ботинки с подошвой из картона!? Как иногда не хватает сущей малости для совершения подвига! Была бы обувь — затоптал огонёк и не дал бы ему стать ОГНЁМ! Мог бы совершить "подвиг"!
Первое: "подвиг" не состоялся. Второе: года не прошло, как сгорела родная келья в далёком монастыре, поэтому на горящий стог соломы реагировал довольно-таки спокойно. Чего орать благим матом из-за какого-то пустяшного, несерьёзного стога соломы!?
Стог сгорел быстро: солома — она и есть солома.
Вот он, яркий пример начала всех бедствия: человек не знал иностранного языка! Милые женщины были с Западной Украины, их не понимали даже жители Полтавщины, и только сегодня понял, что всякие осложнения с тяжелыми последствиями между народами случаются от непонимания языка. Это первое. Второе: не мог им сказать:
— Бабы, поменьше щебечите, внимательнее будьте с огнём! — кто бы меня понял? Кто бы стал слушать мальчишку полных восьми лет:
— Ишь, сопляк, учить вздумал! — могли понять и "послать" на прекрасном украинском языке куда-нибудь подальше? Какой-то малолеток будет учить!
Пример "обиды без умысла": наш язык не может в немецком имени "Hans" произносить "Г" с придыханием, делать что-то среднее между "Г" и "Х". Не дано, амбушюр у нас так устроен. Немецкое имя "Ханс" мы, русскоговорящие, произносим как "Ганс". "Ганс" с немецкого — гусь…Вот и корень обид всех немецких солдат, кои от рождения получили имя "Ханс с придыханием". оккупационных войск
с именами "Ханс с придыханием". У Хансов не хватало терпения разъяснять оккупированным, что они не "гансы", не гуси, а у оккупированные не могли запомнить разницу между иностранным именем и гусем. Так и жили в обиде. А всё дело в амбушюре.
Стог соломы был близко от кухни, что находилась в бараке в юго-западном углу лагеря. Стог никак не мог не сгореть, он был обречён на сгорание если не в первый день пребывания, то во второй — точно! Чего было тянуть с событием?
И всё же сгорание стога соломы, не шло ни в какое сравнение с костром из семидесяти монастырских келий горящих в одну июльскую ночь меньше года тому назад! Стог — он и есть стог, солома, ничего серьёзного, мелочь! О чём жалеть? Стог соломы сгорел не по серьёзной причине, у соломы не может быть серьёзной причины на сгорание. Он не подвергался авиационному налёту, но чем-то знакомым повеяло от горящей кучи соломы. В одном было сходство между сгоранием монастыря и стогом соломы для нужд перемещаемых: стог прекратил существование, как и монастырь, от рук женщин. Ничего героического, голая проза!
Стог сгорел без вмешательства пожарных. Да и где их было искать, пожарных? Сгорел стог соломы быстро и жарко, как может только гореть солома. Было, правда, много крику, но по мере догорания стога прекращались крики и волнения. Лагерное начальство никаких расследований не учинило, и никто в поджоге не был обвинён. Перемещаемые лица новой соломы более не получили: спите, как придётся, чёрт с вами, дураками!
Глава 16. Продолжение "игры с огнём"
Чтобы приостановить распространение по Польше представителей иностранной энтомологии с названием "клопы", в пустующих бараках производилась дезинфекция.
Первая моя встреча с европейским способом уничтожения насекомых из разряда "персона нон грата" (клопы) началась так: в какое-то время лагерь основательно опустел, и от одного из бараков потянуло каким-то знакомым запахом. Запах чем-то напоминал железную дорогу, и я начал поиски источника "аромата". Нашёл скоро: он вытекал из барака, что стоял в дальнем углу лагеря, по левую руку, если стоять к лицом к входным воротам. Это если не выходить из лагеря, а входить. Разница!
Повторяю, лагерь был пустынным, и мои путешествия по нему никого не интересовали. Ходит мальчик — ну и пусть ходит. Виноват барак, это он оказался на пути моих прогулок?
Вот европейский способ борьбы с нежелательными представителями мира паразитирующих насекомых на теле человека (клопы): в двух-трёх местах на полу барака насыпался слой песка сантиметров в десять и диаметром в пол метра. Из песка делались бортики, и всё это выглядело, как кратер вулкана, если бы о вулканах тогда что-то знал. Что это называлось "кратером" — и этого не знал. Сплошная темнота!
В кратер клали серу и поджигали. Сера горела и давала, согласно химическим законам, сернистый газ, который и убивал спутников перемещённых лиц. Вонь от горевшей серы по впечатлению стояла на втором месте после вони от гексахлорана (ДДТ).
Повторяю, огонь и я — неразлучны. Всегда и везде. Огонь любил меня с о раннего возраста возможно потому, что родился я в огненном месяце года: августе, и по всем гороскопам мне выпадало быть пожарным.
А тогда приоткрыл входную дверь барака и вступил в помещение… И об аде ничего не знал, но если он и существует, то запах в аду дожжен быть точно таким, каким он был в бараке с горящей серой на подстилках из песка на полу.
Огня не боялся, и меня не брал серный дым. Не брал — и всё тут, а если и приходилось иногда глотнуть добрую порцию горящей серы, то это всё быстро проходило. Для клопов серный ангидрида был смертелен, для меня — нет.
Первый "вулкан" от входной двери находился метрах в пяти. Я стоял и любовался голубым светом горящей серы. Скоро заметил, что внизу, у пола, газ от серы не так "достаёт". Присел на корточки… и непонятно зачем и для чего в одном месте рукотворного кратера сделал сток. Как интересно! Потечёт сера из "вулкана", или нет? Потекла! Да шустро так и много! А вот как её назад загнать? Да и нужно ли? Она, выливаясь на деревянный пол барака, гасла и дымилась, добавляя много резкой и сильной вони. Ничего! Пойдём дальше, посмотрим, как ведут себя другие "вулканы".
Прошёл барак от входа и до "упора". Всё одно и то же, нового ничего нет. Сера горит, клопы "погибают, но не сдаются", можно возвращаться на свежий воздух: ничего нового в бараке не увижу…
… и посмотрев в сторону выхода, увидел, что пол барака горит. Нет, не сильным и жарким пламенем, не таким, как горели монастырские кельи в памятную ночь, нет, пол горел не в пример слабее, но он отрезал "дорогу к отступлению"…
И я запаниковал! Давно не испытывал страха — и вот он, появился! Кто устроил вытекание горящей серы из песочного "вулкана" на полу барака!? Ты! Так чего хотел, пироман несчастный!?
Есть повод для "героизма": если горит пол, то начавший гореть барак можно покинуть только через окно! Так интересно и ново! Истерично, романтично, "героически"! — открытым запястьем голой правой руки высадил стекло и немедленно был порезан! Разбить стекло голой рукой без последствий ещё вроде бы никому не удавалось! Остановился: а как вылезать!? Стекло оставило острые осколки в раме. Вынимать их, чтобы не порезаться при вылезании? И зачем? Можно выскочить и через дверь, если держаться поближе к стене барака, где пол ещё не лизали языки пламени. Зачем бил окно!? Дурак!
