– Людми-иля… – вяло призывая компаньонку к тишине.
– Почему?! Почему ты мне это сказала, Генриэтта! – слышится вопль из-за перегородки. Тишина, и затем: – Я прокляну твой дом!! Будь проклят твой дом, Генриэтта! Зачем ты это сказала – так? Почему ты не сказала это нежно? Я погибну, я умру от разрыва сердца…
Я была уверена, что в наше время уже не бывает ни таких шекспировских страстей, ни такого их озвучания.
Вскоре она вышла из-за перегородки. По голосу я предполагала увидеть нечто совсем иное (тот типаж, что один мой сноб-приятель называет «украинской низотой»). Но это была дама в огромной черной шляпе с вуалью, в черном платье, присборенном по подолу, – будто сшитом из французских занавесей. Кто б ни увидел ее, сказал бы: вот вдова главного швейцарского раввина приехала, чтобы преподнести в дар Иерусалимской ешиве серебряный семисвечник шестнадцатого века из флорентийской синагоги…
Продолжая рыдать и возносить проклятья к небесам, она, с мобильным телефоном в руках, прошелестела мимо всеми оборками и воланами, вынеслась в дверь и трагическое – «Я прокляну тебя, Генриэтта!» – мы слышали уже под окном, по направлению к остановке…
В силу профессии, вероятно, а может быть по складу характера, я обожаю недоразумения. Любое недоразумение – могучий источник сюжетных ходов, завязок и развязок литературных произведений. Когда удается «попользоваться» очередным недоразумением, я чувствую себя если не повелителем Вселенной, то уж по крайней мере хозяином в своем небольшом литературном хозяйстве. Впрочем, на некоторых таких происшествиях можно заметить следы явного божественного прищура.
В нашем городке появился цирк. Для меня все это было неожиданностью, потому что газет местных я не читаю, и знать ничего не знала о гастролях цирка «Медрано».
Просто в одно прекрасное утро на соседнем пустынном холме, на вершине его, на гигантской, расчищенной для строительства нового района, площадке вдруг раскинулся полосатый шапито. Словно летающая тарелка приземлилась ночью на этот лунный пейзаж. Несколько дней по вечерам цирк сверкал праздничными огнями, оттуда доносилась музыка, маршевый звон литавр и слабый стрекот барабанов. Все это происходило в глубокой и бездонной окрестной тьме Иудейской пустыни, одного из самых мифологических мест на земле. Ощущение было абсолютно инопланетное.
В один из этих дней я возвращалась из Иерусалима, и там, где автобус плавно разворачивает под парком огромную карусельную дугу, передо мной опять возник соседний холм с полосатым куполом шапито. Пока я разглядывала это удивительное сооружение, зазвонил мобильник в сумке. Я достала его и, как всегда, со свежим изумлением приникла ухом.
– «Ну, где ты?» – спросил раздраженный голос по-русски.
– «В автобусе», – торопливо ответила я, поскольку подсознательно заискиваю перед этим аппаратиком, следовательно, не особенно дознаюсь – кому в данный момент понадобилась. Кроме того, я человек, открытый абсурду.
– «Ну, давай, а то здесь такой бардак! Сейчас начнем клетки грузить, Офелия психует, у Гамлета понос, и вообще, проблем до…!»
Повторяю, я – человек, открытый абсурду. Зачарованно слушала я этот голос невидимого духа шапито.
– «Лекарство давали?» – спросила я. – «Гамлету?»
– «Коляныч пичкал его чем-то… его знает – чем… Может, пронесет… Ну, давай, короче, жду!»
И пока автобус огибал подножие холма, я все смотрела на полосатый шатер вдали, пытаясь угадать – кто такой Гамлет: тигр? медведь? или пони? И что за проказливый ангел попутал неизвестного циркача, набравшего неправильную комбинацию цифр на своем мобильнике?
Кстати, цирк Медрано исчез неожиданно, в ту же ночь. Просто утром его не оказалось. По строительной площадке ползали букашки-экскаваторы. Скорее всего, артисты собрались с наступлением темноты, чтобы уехать «по холодку».
И все-таки и появление их, и исчезновение оставались событием чудесным и необъяснимым. И я представила себе, как продолжая переливаться разноцветными огнями-бусинами, под стрекот барабанов и бряцанье литавр, под перезвон мобильных телефонов, шапито медленно отрывается от вершины холма и концентрическими кругами волшебный цирк Медрано сверкающей юлой уносится в черноту вселенной…
Гуляем вечером по своему городку. У калитки одного из домов, у кустов олеандров, в теплой пахучей тьме видим нечто, по очертаниям напоминающее старинное ландо. Не веря глазам своим, подходим ближе – так и есть, настоящая, очень старая двуколка, только без лошади. Крытый верх совершенно облез, кожа на сиденье растрескалась, но экипаж без сомнения действующий, потому что на запятках привязан лист картона и на нем написано: «Ландо „Аделаида“ хочет вас катать! Платим 10 шекелей и имеем удовольствие на 100! 10 шекелей – и вы в добром старом времени, в котором не успели родиться! Стоит только позвонить по номеру…» – далее следует, конечно же, номер мобильного телефона…
Господи, думаю, никогда в моем народе не переведутся продавцы воздуха! Больше того – и покупатели воздуха тоже не переведутся. Ибо каждый еврей захочет за десять шекелей иметь удовольствие на сто. Вот почему в этом воздушном бизнесе самое удобное средство коммуникации – неизвестно на чем работающие, загадочные говорящие коробочки.
Эра мобильных телефонов, как и положено, обретает свою историю, свой фольклор, свои анекдоты. Ведь само по себе это явление дает богатейшие возможности для разнообразных мизансцен и сюжетов.
На днях я слышала байку о том, как во время церемонии похорон кто-то из скорбящих уронил в разверстую яму мобильник. Так и засыпали, и пока не иссякли батарейки, из могилы раздавались ликующие звуки «Оды к радости», словно заботливые родственники пытались удостовериться в благополучном прибытии дорогого покойника в рай.
Что можно добавить ко всему вышесказанному? Только то, что живу я на улице «Цильцаль», что означает – вот именно! – «звонок».
2000 г.
В последнее время я всем желающим подписываю любые банковские гарантии, так как безуспешно стремлюсь попасть в израильскую тюрьму: поднабрать сочных реалий, отдохнуть и улучшить иврит.
Нет, не потому, что повседневная жизнь в юридически свободном гражданском состоянии скучна или однообразна. Наоборот: она утомительно разнообразна. До вылезания глаз из орбит. Куда ни кинь, что называется, взор, упираешься в ситуации, вызывающие оторопь.
Включаешь русское радио. Идет передача в открытом эфире «Советы сексопатолога». Врач отвечает на вопросы радиослушателей. Один из них прорывается в эфир и торопливо излагает: он сердечник, кардиолог прописал лекарство, которое хорошо помогает во всем, что касается, сердца, но… – тут радиослушатель мнется, подбирает слова, медлит, наконец решается: – но неблагоприятно влияет на потенцию.
На что ведущий реагирует легко и непринужденно:
– Ну что ж, очевидно ваш лечащий врач решил, что лучше иметь живого пациента с низкой потенцией, чем мертвого – с высокой…
Еще одна животрепещущая тема – «Вопросы социального страхования». И опять-таки, огромная часть аудитории – пенсионеры:
– Послушайте, о! – вы мне сейчас ответите. Мне семьдесят пять, я выхожу замуж…
– Мы вас поздравляем, желаем крепкого здоровья и долгих лет совместной жи…
– Да, так я хочу знать, сколько буду получать, когда стану вдовой!
Вообще, так называемый «открытый эфир» на радио – это чертова ловушка для национального темперамента. Никто не может молчать. Сказать! Сказать свое слово на всю страну от всего сердца, со всего размаху, раз и навсегда: а чтоб знали! Я, например, так считаю! А я, например, плевал на ваше мнение с высокой башни. А вы сначала защитите две диссертации, как я, а потом плюйте на здоровье, если слюны хватит…
Идет передача «Корни». На этот раз она посвящена истории общины литовских евреев. Иных других евреев просят не беспокоиться. Причем, ведущая подчеркивает это несколько раз, знает – с кем дело имеет. Вновь и вновь она внятно повторяет, что следом за этой передачей будет цикл других, посвященных истории всех – всех остальных общин. Сегодня же – будьте внимательны! – мы просим откликаться только представителей литовской общины.
Затем – включается открытый эфир. И через мгновение в легком треске и шуршании возникает оглушительное «Здрасть!».
– Ну, вот и первый наш слушатель. Представьтесь пожалуйста.
– Я – Штайман Борис, родился и вырос в Житомире.
– Минуточку, ведь вы слышали, что в открытый эфир сегодня приглашаются только представители литовской общины. Об истории украинских евреев у нас будет следующая передача.
– Нэхай следующая, я только хотел заявить, что…
Взломщика немедленно удаляют из эфира. А тем временем к нам уже ломится следующий радиослушатель. Кажется, что на фоне сухого потрескивания слышны звуки рукопашной.
