– Сейчас ещё водки вынесут, так вообще недовольных не останется, – тихо резюмировал я.
– Это факт, – к нам подошёл Гена Орлов с каким-то всклокоченным шаромыжником, – Антон, ты сегодня спрашивал меня про режиссёра, вот, познакомься – Аристарх Федулов, известный режиссёр в области…
– Арт-хаус. В области кинофильмов арт-хаус. Рад знакомству. Рад. Очень много о вас слышал, – протянул мне руку всклокоченный режиссёр, блея елейным голосом.
– Я тоже… рад, – пожал я протянутую мне руку и посмотрел на Генку, как бы спрашивая: «Это что за обсос?»
– Аристарх, пожалуй, самый талантливый из плеяды авторов кино, которое многие, по недомыслию, называют «кино не для всех».
– Н-да. Так говорят, – зарделся от счастья Аристарх, – я режиссёр и, немного, продюсер. Сами знаете, в наше тяжёлое время, время, когда бездарности правят бал, а истинные творцы прозябают, когда никто не верит в кино, особенно в кино с размахом. Приходится совмещать. Я творю для интеллектуалов, знаете ли.
Я посмотрел на Вадима, и тот немедленно перехватил мяч:
– Аристарх, я прекрасно помню ваше кино «Клозет Сознания», так, кажется?
– Вы видели?
Аристарх начал увлечённо беседовать с Вадимом, а я, вполголоса, спросил у Генки:
– Это кто?
– Режиссёр.
– Я вижу, что не плотник. Что снял?
– Штаны. Шутка. Снимает все – от видеоклипов до рекламы. Лет десять назад с короткометражкой победил в конкурсе «Надежда русского кино». Какое-то время ходил в молодых дарованиях и, по ходу, по сей день себя таковым считает.
– Сильно ебанутый?
– В меру. Творчество творчеством, а бабки бабками.
– Пьёт сильно?
– Так… – отвёл глаза Гена.
– Ну, короткий документал-то потянет?
– Говорю же тебе, рекламу снимает.
– Ясно. Деньги ему очень нужны?
– Как всегда. Сейчас мне пел про то, как купил у бедных гениев коллекцию их фоторабот, мечтает продать какому-нибудь олигарху. «Для создания интеллектуального наследия». Смотри, грузить тебя этим начнёт.
– Супер. То, что надо. Спасибо тебе.
Я подошёл сзади к Аристарху, взял его под руку, сказав Вадиму, что украду гения кино на пять минут, и увлёк режиссёра за собой.
– Скажите, Аристарх, я слышал, что вы обладаете коллекцией уникальных фотографий?
– Да, понимаете, их авторы, молодые, талантливые люди, живут совсем без поддержки и…
– У меня как раз один знакомый нефтяной магнат собирает такие работы.
– Да что вы говорите!
– Именно. Но сейчас у меня к вам личное дело. Скажите, вы любите гротеск? Гротеск, как язык кино, в стране, которую сделали немой?
– Я… я не совсем понимаю, но…
– В общем, мне нужно снять короткое документальное кино. Кино о людях трудной судьбы. Правдивое кино. Оно будет называться «Настоящие боги из подвалов» и своим эзоповым языком расскажет зрителю о трагедии нашей эпохи.
– Я давно не занимался документальными вещами. Понимаете, трудности финансирования…
– Нет, нет! Умоляю, Аристарх! Художник не должен думать о деньгах. Все трудности финансирования этой картины я беру на себя. Я полагаю, что пятнадцать тысяч долларов в качестве вашего гонорара – это справедливая цена? Если у нас получится работать вместе, то я готов взять на себя проблемы финансирования ваших следующих проектов.
– Мои проекты, – глаза Аристарха зажглись, – мне трудно с ними. Понимаете, что такое жить здесь и сейчас, когда трудно дышать?
– Не договаривайте, Аристарх. Слава богу, традиции русского меценатства не умерли. Так вот, о моём проекте.
– Да! – мне показалось, что Аристарх даже присел, чтобы заглянуть мне в лицо. – О вашем проекте. Я весь внимание.
– Представьте себе детей. Беспризорных детей России. Которых используют, как знамя идеологии… – обнял я Аристарха за плечи.
После открывшей вечер Прасковьи пошёл парад уродов под названием «Нас не разъединить». Сначала стучали в бубен дагестанцы, потом чукчи терзали барабанные перепонки собравшихся игрой на китовом усе. Станцевали грузины, самый молодой из которых после выступления подарил ведущей розы со словами: «Пусть зацветут эти розы нашей свободы и в ваших сердцах». «Безусловно, у вас-то электричества, чтобы отапливать оранжереи, нет», – подумал я про себя. После грузин выступали татары и хохлы, которые начали с неплохого слогана типа «Во времена дружбы Тараса Шевченко и Александра Пушкина ещё не было газа». Затем вышел детский еврейский хор. Я заметил, что народ явно начал скучать. Мне же, после разговора с Аристархом, наоборот, стало чуть веселее. Посмотрев на часы, я понял, что за полчаса до основного банкета люди не разойдутся, но всё-таки захотел уточнить у Вадима, что будет дальше. И тут ко мне подошёл промоутер Олег, отвечавший за организацию концерта:
– Ну, че, как тебе народное творчество? – весьма фамильярно обратился он ко мне.
– Да вроде ничего, народ только уже заскучал. Как бы не «нанародничались» они до банкета
– Да не успеют, не переживай. Все нормально идёт.
– Дай бог. Ты спросить что-то хотел?
– Ага. Антон, а когда телок ставить?
– Что?
– Я говорю, когда телок ставить?
– Каких телок? – я чувствую, как моя спина стремительно делается мокрой от пота – Я не врубился, каких, на хуй, телок?
– Ну, как… – Олег делает ослиное лицо, – ты же сказал, что вечером олигархи подъедут, всё должно быть культурно. Правильно?
– И… и что?
– Ну, я тебя и спрашиваю, номера со стриптизом сейчас выводить или перед самым банкетом?
– Бля…бля… – я отстраняюсь от Олега, как от чумного, и начинаю ходить вокруг него. Затем я достаю рацию и практически ору в неё: «Вадим, быстро подойди ко мне, бегом, бля». Через минуту подбегает Вадим. Олег тут же наскакивает на него и орёт: «Нет, чо не так? Ты скажи, чо не так? Чо он орёт на меня, я ему чо, клоун?» Я курю и считаю про себя до десяти. Три раза. Поворачиваюсь к Вадиму и спрашиваю:
– Вадик, ты этому Олегу объяснил концепцию вечера?
– Да. В общих чертах…
– В общих? Хорошо же ты ему объяснил, как я погляжу. Он нам тут телок собрался ставить, врубаешься, нет?
Вадим удивлённо поворачивается к Олегу:
– Олег, зачем нам телки?
– Не, чуваки, так не пойдёт. Не надо меня грузить. Вы меж собой разберитесь сначала? Мне сказали, «будут олигархи», я подогнал стриптиз. Теперь вы паритесь и парите меня. Чо плохого в телках, я не понимаю? Мужики, может, вы просто типа нервничаете? Может, вам «сняться»? – Он характерно втягивает воздух ноздрями. – А чо, у меня есть. Может, дать?
Меня начало колотить, едва я представил лицо Вербицкого в тот момент, когда на сцене появятся голые бабы, а жены банкиров начнут кривить рожи и разворачивать своих драгоценных к выходу. Я снова закуриваю и медленно, растягивая слова, обращаюсь к обоим:
– Вы случайно не читали мой план мероприятия? Ну, там про концерт творчества многонациональной России, в духе «культура народов СССР»? Такое слово, как культурное мероприятие, вам там встречалось?
– Да, но… – тянет Вадим
– Я читал, – снова встревает Олег, – и бюджет писал согласно твоей «многонациональной России». Щас пройдут все эти чурки и чукчи с жидовским хором, после них будут «Фреш Арт», потом «Комеди Клаб». А стриптиз просто, чтобы веселее разогреть.
– Кто? Какой «арт»? Какая «комеди»? Вы тут головой все ебанулись? Вадим, ты думаешь, что ты снова работаешь директором по рекламе и делаешь клубную вечеринку?
– Так «Комеди Клаб» – они же армяне, вот и многонациональная тема, – отвечает Олег и непонимающе смотрит на Вадима, который стоит зелёный, под цвет стены. Я подхожу к нему вплотную и ору в лицо:
– Ты, сука, хочешь подставить меня? Или ты просто тупой урод? Ты проверил, чего он там тебе подготовил или просто тупо спиздил вместе с ним бюджет? Какие телки? Какие «фрэш арт»? Тут через полчаса будут серьёзные люди с жёнами. – Я провожу перед его лицом рукой. – Серьёзные люди с жёнами, понимаешь? Понимаешь, что начнётся, когда на сцену выйдут шлюхи сиськами трясти? Ты думаешь, мы что делаем? Гламур-пати? У нас концерт и банкет, посвящённый благотворительности, а не блядский домик. Может, он ещё сюда пригласил двух-трёх дилеров? Так, чтобы было, чем «сняться»?
Олег в этот момент посмотрел в пол. Вадим достал сигарету и начал судорожно хлопать по карманам в поисках зажигалки.
– Значит так. Слушайте меня оба, бараны. Армян и прочий арт – на хуй отсюда. Телок просто не выпускать из гримерок до конца вечера. Олег, ты сейчас собираешь своих и на хуй отсюда скачками. Если кто-то останется недоволен, вам пиздец. Особенно тебе, мой клубный друг Вадик.
– Э, я не понял, я телкам из своих платил. Вы мне ещё пятёрку остались должны. И чего теперь делать?
– Тебе теперь галопом надо отсюда.
– Не, а пятёрку ты мне когда вернёшь? Ты меня чо, кидаешь? Я не сирота, можно потом порешать будет.
Я говорю в рацию: «Трёх охранников ко мне». Олег быстро исчезает в толпе. Я беру под локоть Вадима и иду с ним в туалет. Подбежавшего охранника я оставляю стеречь дверь. В туалете Вадим прислоняется к стене и лопочет: «Антон, я все объясню». Я бью его под дых:
