Толпа ахнула, на миг забыв о скачках. Снова ослепительно сверкнула молния, ливень хлынул сильнее, громче загрохотал гром, и на ипподроме началось светопреставление.
— Пайлот Фиш ненамного...
— Ерунда, это была Ноубл Стар на самую чуточку...
— Ты не прав, старина, это был Пайлот Фиш...
— Цзю ни ло мо...
— Господи, какой забег...
— О боже! Смотрите! Флажок протеста распорядителей...
— Где? О господи! Кто сфолил?..
— Я ничего не заметил, а ты?..
— Нет. Что тут увидишь в такой дождь? Даже в бинокль...
— Боже, и что теперь? Все эти проклятые распорядители, если они отнимут победу у моей лошадки, клянусь Богом...
Увидев, что Ноубл Стар упала и сбросила Травкина, Данросс метнулся к лифту. Он не видел, что произошло. Травкин оказался слишком хитер.
В коридоре было полно других людей, все взволнованно говорили, никто никого не слушал.
— Мы выиграли на самую малость...
— В чем суть протеста, господи боже мой? Ноубл Стар...
— В чем суть протеста, тайбань?
— Это объявят распорядители. — Среди общего гвалта Данросс снова ткнул пальцем в кнопку.
Когда двери открылись, подошел Горнт, все стали заходить в кабину, и так медленно, что Данроссу хотелось зарычать от ярости.
— Впереди был Пайлот Фиш! Совсем ненамного, Иэн, — крикнул Горнт. Он был весь красный и старался переорать остальных.
— Какой забег! — крикнул кто-то. — Из-за чего протест?
— Ты знаешь, Иэн? — спросил Горнт.
— Да, — ответил тот.
— Они хотят оспорить победу моего Пайлот Фиша?
— Ты же знаешь процедуру. Сначала распорядители разбираются, что к чему, а уж потом делают объявление. — Взглянув в карие глаза Горнта, он понял, что тот в ярости. Видно, бесится оттого, что не распорядитель. «И ты никогда им не станешь, ублюдок, — тоже разозлился Данросс. — Пока я жив, будешь получать у меня чёрные шары».
— Это против Пайлот Фиша, тайбань? — вылез кто-то.
— Боже милостивый, — откликнулся он. — Вы же знаете правила.
Лифт останавливался на каждом уровне. В него втискивались владельцы лошадей и приятели. Снова раздавались крики о том, какая великолепная была скачка, но в чем, черт побери, состоит протест? Наконец лифт спустился на самый нижний ярус.
Данросс ринулся на дорожку, где, окруженный мафу и служащими, лежал, скрючившись, недвижный Травкин. Ноубл Стар давно уже поднялась, целая и невредимая, и носилась галопом в дальнем конце ипподрома, а высыпавшие на поле конюхи ждали подходящего момента, чтобы перехватить её.
На последнем повороте скакового круга над чалым мерином Кингплеем — бедняга мучился, у него была сломана задняя нога и кость торчала наружу — склонился ветеринар. За ревом нетерпеливых зрителей, старавшихся перекричать друг друга, никто не услышал выстрела: глаза всех были устремлены на табло тотализатора в ожидании решения распорядителей.
Данросс опустился на колени рядом с бесчувственным телом Травкина, над которым один из мафу держал зонт.
— Что с ним, доктор?
— В ограждение он не врезался, чудом пролетел мимо. Он ещё жив, тайбань, по крайней мере пока, — нервно произнес доктор Мэн, полицейский патологоанатом: он больше привык к трупам, чем к живым пациентам. — Трудно сказать, пока он не придет в себя. Никакого явного внешнего кровотечения нет. Шея... и позвоночник вроде бы в порядке... Пока ничего не могу сказать...
Поспешно подошли с носилками двое санитаров из «Бригады скорой помощи Святого Иоанна»[326].
— Куда его доставить, сэр?
Данросс огляделся по сторонам.
— Сэмми, — позвал он одного из своих конюхов, — сбегай за доктором Тули. Он должен быть в нашей ложе. — Данросс повернулся к санитарам: — Пусть мистер Травкин остается в карете, пока не подойдет доктор Тули. А как с остальными тремя жокеями?
— Двоих лишь тряхнуло, сэр. У одного, капитана Петтикина, перелом ноги, но ему уже наложили шину.
Они осторожно опустили Травкина на носилки. Подошел Мак-Брайд, потом Горнт и другие.
— Что с ним, Иэн?
— Ещё неизвестно. Пока. Похоже, все в порядке.
Данросс осторожно поднял одну руку Травкина и стал её осматривать. Ему показалось, что он видел, как на дальнем повороте Алексею нанесли удар и тот пошатнулся. По тыльной стороне правой руки Травкина тянулся безобразный красный рубец. На другой руке было то же самое.
— Откуда это, доктор Мэн?
— О! Возможно, след от поводьев, — уже с большей уверенностью проговорил маленький человечек. — Или хлыста, может быть, от удара... Возможно, он поранился при падении.
Горнт ничего не сказал, глядя на Травкина, а внутри кипел от досады на Блуи Уайта. «Неумеха чертов... Все было так четко устроено: с тем переговорили, тому пообещали. Проклятье, должно быть, пол-ипподрома заметило, как он это сделал».
Данросс осмотрел пепельно-серое лицо Травкина. Ничего, кроме неизбежных синяков. Из носа тонкой струйкой сочилась кровь.
— Уже свертывается, — прокомментировал доктор Мэн. — Это хороший знак.
Торопливо подошел губернатор.
— Как он?
Данросс повторил слова врача.
— Надо же, какая неудача, что Ноубл Стар так шарахнулась.
— Да.
— Чем вызван протест распорядителей, Иэн?
— Мы как раз собираемся обсудить это, сэр. Не желаете ли к нам присоединиться?
— О, нет-нет, благодарю вас. Я лучше подожду, потерплю. Хотел убедиться, что с Травкиным все в порядке. — Губернатор чувствовал, что капли дождя затекают за шиворот. Он взглянул на небо. — Проклятая погода, похоже, это надолго. Вы собираетесь продолжить состязания?
— Я хочу внести предложение отменить их или отложить.
— Хорошая мысль.
— Да, — подхватил Мак-Брайд. — Согласен. Мы не можем допустить ещё одного несчастного случая.
— Будет минутка, Иэн, — сказал сэр Джеффри, — загляните ко мне в ложу.
Данросс насторожился.
— Вы говорили с министром, сэр? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал обыденно.
— Да, — подтвердил сэр Джеффри таким же безразличным тоном. — Да, он звонил по личной линии.
Тут Данросс вспомнил о Горнте и остальных.
— Я провожу вас, сэр. — Потом повернулся к Мак-Брайду: — Я сейчас к вам присоединюсь. — И зашагал рядом с губернатором к лифту.
— Не совсем удачное место для приватной беседы, верно? — пробормотал сэр Джеффри, когда они остались одни.
— Мы можем осмотреть дорожку, сэр. — Данросс повел его к ограждению, молясь про себя. — Травяной покров ужасный, вам не кажется? — указал он на скаковой круг.
— Весьма. — Сэр Джеффри тоже повернулся спиной к любопытным взглядам. — Министр весьма обеспокоен. Решать насчет Брайана он предоставил мне при условии, что мистер Синдерс и мистер Кросс согласятся отпустить его...
— Но ведь они, конечно же, согласятся, сэр? — Данросс с беспокойством вспомнил вчерашний разговор.
— Я могу лишь поставить их в известность. Я поставлю их в известность, что это необходимо, если вы гарантируете мне, что так оно и есть. Лично вы.
— Конечно, — медленно проговорил Данросс. — Но гораздо больший вес, несомненно, имело бы мнение Хэвегилла, Сазерби и других банкиров.
— В банковских вопросах — да. Но мне потребуется ваша личная гарантия, а также сотрудничество.
— Не понял, сэр?
— Этот вопрос придется решать, и очень деликатно, вам, а не им. К тому же существует проблема с папками. Папками АМГ.
— Что за проблема, сэр?
— Ответ на этот вопрос хотелось бы услышать от вас. Мистер Синдерс рассказал о вашей вчерашней беседе. — Сэр Джеффри зажег трубку, закрывая пламя ладонями от дождя.
После того как Тайбань позвонил ему сегодня утром, он немедленно послал за Кроссом и Синдерсом, чтобы обсудить с ними вопрос обмена до того, как обращаться с просьбой к министру. Синдерс опять выразил озабоченность тем, что, возможно, над папками поработали. Он уверял, что, по-видимому, согласится отпустить Брайана Квока, если будет уверен в подлинности папок. Кросс предложил обменять Квока на Фэн-фэна и остальных.
И вот теперь сэр Джеффри испытующе смотрел на Данросса.
— Что скажете, Иэн?
— Сегодня должен приехать, точнее, должен был приехать Типтоп. Правильно ли я понимаю, что могу ответить положительно на его предложение?
— Да, при условии, что сначала получите согласие мистера Синдерса. И мистера Кросса.
— А вы разве не можете дать мне согласие, сэр?
— Нет. Министр выразился совершенно недвусмысленно. Можете спросить их прямо сейчас, они на трибуне членов клуба.
— Им известно о результате вашего звонка?
— Да. Извините, но министр выразился очень недвусмысленно. — Теперь сэр Джеффри говорил мягко. — Похоже, теперешний тайбань Благородного Дома имеет репутацию человека справедливого и честного даже в высоких сферах. И министр, и я рассчитываем на это. — Их отвлек взрыв одобрительных возгласов. Ноубл Стар прорвалась через кордон мафу, пытавшихся изловить её, и промчалась галопом мимо, раскидав в стороны конюхов и служащих. — Вероятно, сначала вам лучше разобраться с протестом распорядителей. Я буду у себя в ложе. Если желаете, приходите на чай или на коктейль.
