Никто не спрашивал откуда, но все знали, что корабль уже прошёл линию соединяющую мыс Нордкап — остров Медвежий и с этого момента морские денежки подводникам будут начислять не 30, а 50 процентов от штатного должностного оклада. Кто и когда провёл эту линию и какой смысл заложен в её существовании никто не знал и не знает. Не заходя за волшебную линию, корабли могли плавать вплоть до Северного полюса годами, но морские деньги им начислят всё равно не более 30 процентов. Государство, в котором финансистам платили вознаграждение за то, что они экономили средства там, где согласно закону и торжества справедливости должны их выплачивать, ставило под сомнение легитимность существования этих законов и самого себя. «Ветер веет, солнце светит, а верблюд идёт!» — посему, несмотря ни на что, командир со старпомом, уединившись в кают-компании, «рожали» командирское решение на преодоление Фареро-Исландского противолодочного рубежа, к которому крейсер неотвратимо приближался.
Их решение ощутимых изменений в тактику и режимы использование оружия и технических средств корабля не внесло. Назначенная средняя скорость перехода 10–12 узлов была достаточно высока, чтобы, не уменьшая её, каким-то чудом прекратить греметь на всё море-океан. Но деваться было некуда: дальность стрельбы ракетами не намного превышала 1000 километров и нужно было спешить дойти в район боевого патрулирования, из которого можно было достать супостата основным ядерным оружием.
— Анатолий Зюньевич, — обратился Баклашов к вахтенному офицеру первой боевой смены, — «на дизелях» на боевую службу в Северную Атлантику вы ходили?
Хотя существующая организация службы на подводных лодках не предусматривала несения командирской вахты как таковой вообще, тем не менее, возрастающий вес ответственности за последствия принятого решения на дорогостоящем корабле, требовал постоянного присутствия в его центральном посту самого опытного офицера с командирскими полномочиями. Поэтому командир, старпом и помощник командира несли вахту в паре с вахтенными офицерами в соответствующих сменах.
— Игорь Петрович, то время я, как вспомню — так и вздрогну! Ночью в штормовую погоду во время зарядки аккумуляторной батареи…. — «Эску» бросает, как щепку! Ты, привязанный к ограждению рубки цепью, чтобы не смыла волна за борт, свою душу еле удерживаешь в попытке улететь то ли в небо к богу, то ли вниз в гости к Нептуну. Невольно в этот момент думаешь: какой же смысл такая жизнь имеет вообще?
Все «радости» плотской жизни из желудка улетели за борт уже давно. Корень и принадлежность мужского достоинства, в холодной воде заполнившей гидрокомбинезон, замерзал до такой степени, что его найти и пописать практически было невозможно. А тут ещё «Нептун» с крылышками — американский противолодочный самолёт — здрасте! Бум, бум — обвеховал тебя буями со всех сторон! — тренируются, богатые сволочи…. Им за каждый отстрелянный патрон отчитываться собранными гильзами не нужно. Ты ему погрозишь кулаком, а он тебе помашет крылышками, покружит и удаляется восвояси.
— Теперь самолёту нас обнаружить посложней. В надводное положение без крайней необходимости мы не всплываем, — вступил в разговор, выглянувший из штурманской рубки, Панчёнкин. — Но есть другая «радость». На возвышенностях Фареро-Исландского порога, а так же на подводных скалах и отмелях вокруг Шетландских и Фарерских островов, в зонах действия подводных звуковых каналов американцы установили гидрофоны стационарной шумопеленгаторной системы «Сосус». Такие же гидрофоны установлены вокруг восточного побережья США на расстоянии до 500 километров от береговой черты. Конечно, выйти в Атлантику Датским проливом предпочтительней: большие глубины, значительное удаление от баз — только эти факторы сокращают возможности нашего обнаружения противолодочными силами и средствами вероятного противника.
— Хорошо, что вы соображаете что к чему, — констатировал Баклашов. А как у нас обстоят дела с точностью знания своего места? Что ни говори, а идёт седьмой день похода.
— С местом всё в порядке: в прошлое подвсплытие на сеанс связи «нахватали» звёзд, да и радионавигация не подвела. Командир место утвердил, так что мы не только плывём, но и знаем куда плыть.
— Нам нужно усилить внимание по контролю за бдительным несением ходовой вахты личным составом, — вступил в разговор командир БЧ-5 капитан 3 ранга Веселов. Со временем отсутствие происшествий и общее благополучие плавания успокаивает и несколько притупляет внимание вахтенных подводников. Даже возгорание, своевременно замеченное, можно запросто задавить. Потушить и победить пожар в отсеке подводной лодки практически невозможно.
— Вот именно, — согласился старпом. — Валентин Степанович, я доложу командиру и думаю, что он утвердит предложение по предварительному сбору и инструктажу каждой смены перед заступлением на вахту. Как вы думаете, Анатолий Зюньевич, на жилой палубе четвёртого отсека мы всю заступающую боевую смену соберём?
— Собрать можно, — ответил Мясковский, — вот только после этого сбора нужно будет перемешивать воздух между отсеками, да снарядить дополнительно регенерационную установку.
— Это не проблема, — подтвердил Веселов, — кинофильмы во втором отсеке мы смотрим. Туда же народу набивается не меньше одной смены.
— Решено, — подвёл итог разговора старпом, — с завтрашнего дня с разрешения командира производим сбор и инструктаж личного состава смен перед их заступлением на вахту.
Как всегда, свободные от вахт отдохнувшие подводники собирались на жилой палубе 4 отсека у приёмной амбулатории корабельного врача. Тот их осматривал, выдавал тампоны смоченные в шестьдесятипроцентном растворе спирта для протирки лица и тела. Так как до почтенного возраста, когда старики, собравшись, «хвастаются» друг дружке приобретёнными болячками, дюжим подводникам было далеко, то они вели разговоры по теме № 1 — о женщинах.
— Эх, рулю я наш пароход и всё дальше и дальше прыгает «Читка» по океану, отдаляя нас от родных берегов, — с сожалением отметил рулевой-сигнальщик матрос Мельник.
— Ничего, через два месяца придём в базу. А там писем навалом: от родителей, друзей и, конечно, от девушек, — мечтательно, желая обнадёжить и подбодрить собравшихся, произнёс Глебов.
— Ага, писем купа! А от дивчины — приглашение на свадьбу с вашим лепшим другом, — сердито произнёс Христенко.
— Ты-то чего заволновался, — добродушно «прогудел» Ошитков, — твоя Галя письма тебе строчила, как из пулемёта, еженедельно. Так что — сомнения прочь!
— Прочь-прочь… — сон мне плохой приснился, — огорчённо сообщил Христенко.
— Ну-ка расскажи, сейчас всем обществом мы его растолкуем, — настаивал Ошитков.
— Что тут рассказывать: снится мне будь-то я обнимаю мою Галю. Руки дрожат, весь от волнения вспотел. Хочу её поцеловать, присматриваюсь, а это рожа нашего Зубилы! Мало того, что он со своими политинформациями ухи прожужжал. Так вин ещё во сне вместо Гали является. Тьфу! — пропади и исчезни! — перекрестился матрос.
— Да, Христенко, теперь замполит тебя забодает и наяву и во сне. Примета паршивая. Лечиться нужно. Случай тяжёлый, тут помочь может только бабка-знахарка, либо гипноз. Ни бабки, ни знахарки у нас нет. Но имеется врач — крупный спец по этой части. Для него избавить тебя от приставаний Зубилы — раз чихнуть и плюнуть! Смело обращайся к нему, — посоветовал Валера Ковтун.
— А что, может и пойду, — неуверенно произнёс Христенко.
— Иди-иди! — Валера постучал и открыл дверь в амбулаторию врача.
В приёмной амбулатории сидели начальник химической службы Новиков и капитан Рахматуллин. Они тихо и чинно о чём-то беседовали с Умрихиным. Врач внимательно выслушал жалобу Христенко.
— Можно попробовать, — согласился он в итоге, — но ты, Христенко, должен мне помогать и выполнять всё, что я скажу.
— Да, он сделает всё, как нужно! — затараторил Рахматуллин. Замполит — во какой лось!
Хорошо, что приставал только во сне. Тут нужно работать на упреждение! Садись, Христенко, — он подвинулся, освобождая место на диване.
Умрыхин стал против сидящего Христенко и тихим, мирным голосом, переходя на шёпот, начал сеанс гипноза.
— Смотри на меня! Думай о чём-то приятном и хорошем — тебе хорошо! На счёт: один, два, три! — ты засыпаешь….
— Не могу я спать! Там же рожа этого бугая. А вы спать — боюсь я! — обиженно встрепенулся матрос.
— Спокойно, спокойно… — зама нет. Кыш — он исчез! Появилась Галя в белой кофточке, красных туфельках, за спиной русая коса. Она улыбается и спешит тебе навстречу. На счёт «четыре» ты проснёшься, на счёт «три» — засыпаешь….
Ты уже спишь, ты обнимаешь Галю, тебе хорошо….
Изумлённые зрители сидели молча, как мышки. Они наблюдали за поведением спящего Христенко, который в гипнотическом сне обнимал и прижимал к груди свою любимую подружку.
