Армия землекопов, разнорабочих, каменщиков, техников, расчистив нужное пространство, заполнила воронки тяжелыми блоками железобетона. По строительным лесам сновали занятые люди, и рокот машин — хоральная оркестровка суровых и резких звуков — окончательно заглушил воркованье голубей, резкий свист птиц, свежий и ясный говор воды. Грузовики, лебедки, перфораторы, буры глухо рокотали с утра до ночи. Плотина поднималась на двадцать, тридцать, сорок метров. И работавшие на строительстве люди с удивлением смотрели на дело рук своих.
Промчались суровые зимние месяцы, и весною пейзаж вокруг словно помолодел. Свежий крепкий жизненный сок забродил в горных соснах, и любопытные птицы невесомо парили над водохранилищем и потом медленно летели дальше, к вершинам. Солнце сверкало, словно жаркое золото. И над голыми зеленеющими горами небо было прозрачным и синим.
Рабочие поднимались с зарею. Бригады работали без отдыха под бдительным оком надсмотрщиков. Уровень запруженной воды поднимался, и одновременно головокружительно росла плотина. Еда и заработная плата рабочих были предметом усердных споров с представителями комиссии, разумеется, не обошлось и без забастовок и демонстраций протеста, которые возглавлялись социалистами и коммунистами. Немало было и несчастных случаев (недорого стоит жизнь бедняка испанца): тело жертвы, одетое в рабочую одежду (выходной костюм мог пригодиться семье), на двадцать четыре часа выставлялось в часовне, принадлежащей предприятию, а потом отправлялось (бесплатно) на сельское кладбище. Вдова и дети в этих случаях получали небольшое пособие.
И вот строительство окончилось; водою был затоплен мост (министерство общественных работ построило другой мост пятьюстами метрами выше по течению), сады по берегам рек Туса и Сегуры, жилые дома и колодцы в долине, развалины старой мельницы.
На открытие приехал министр и депутаты от провинций (среди них и сам касик). Были речи, тосты, здравицы в честь Республики; рабочих кормили за счет предприятия, а служащие столовой до отвала напоили всех вином и водкой. По словам достойных доверия свидетелей, официальных лиц провожали аплодисментами.
Как и обещал член комиссии, владельцам садов правительство возместило убытки, а сплавщики, крестьяне, угольщики и лесорубы доверчиво разошлись по домам и стали ждать.
Шел божьей милостью тысяча девятьсот тридцать четвертый год.
Двадцать четыре года спустя — в самом разгаре Двадцатипятилетия Мира и Процветания — ты смотрел на неподвижную поверхность водохранилища, густые сосновые леса на склонах гор, столбики дыма от перегонных печей и лесные прогалины, означавшие, что там, далеко, приютилась одинокая хижина угольщика. Шоссе повторяло прихотливые изгибы местности, и чем ближе вы подъезжали к Йесте, тем больше тебя охватывало смутное волнение.
Застывший под солнцем пейзаж казался безжизненным, и несложное пение цикад по временам перекрывал однообразный рокот мотора. Косматые облачка плыли над охряными лоскутами возделанной земли в долине Туса. Попадались крестьянские домишки с развалившимися стенами и на открытых местах — во множестве ветхие ульи. Прежде чем въехать в город, вы задержались на несколько минут у общинного кладбища. Полные ненависти, мстительные эпитафии напоминали посетителю о казнях 36-го года. В тени стройного кипариса поднимался в траве пантеон, где покоились останки твоего отца до того, как их перевезли на барселонское Юго-Западное кладбище. Узнав его, ты в душе поблагодарил мать за то, что надпись на нем была скромной. Жертвам расстрела 29 мая не поставили надгробия; список их имен, напечатанный на первой полосе «Солидаридад обрера» 3 июня 1936 года, сфотографирован и лежит перед тобою.
«Хесус Мариа Гонсалес.
Хусто Марин Родригес, секретарь Организации
Социалистической Молодежи.
Андрес Мартинес Муньос, 40 лет, управляющий
делами города Йесте.
Николас Гарсиа Бласкес.
Хосе Антонио Гарсиа.
Хасинто Гарсиа Буэно, 25 лет, секретарь Правления при Народном фронте.
Антонио Суньес.
Мануэль Барба Родригес.
Хосе Антонио Руис.
Мигель Галера Фоуслади, из Боче.
Фернандо Мартинес, из Ла-Грайи.
Антонио, „Балда“.
Хесус, „Чулок“, из Йесте.
Бальбино, из Ла-Грайи.
„Моль“, из Йесте.
Хуан, „Бочоч“, 60 лет.
Два трупа остались неопознанными».
А те, что были расстреляны весной 39-го года, — когда искоренили в стране раковую опухоль красных, — те тоже сошли на нет, не оставив и следа.
Мертвые? Нет, их будто и вовсе не было на свете. Отринутые богом и людьми. Словно зачатые в лживом, расплывчатом, давнем сне.
Ожидание длилось восемнадцать месяцев. Понемногу люди растрачивали свои сбережения, и пока правительство изучало (так говорилось) честолюбивый план строительных работ и перевода тех, кого надо, в Эллин, плотогонам, крестьянам, угольщикам, лесорубам приходилось залезать в долги. Техники поговаривали, будто собираются ровнять склоны, насыпать террасы, укреплять почву и строить оросительные каналы, используя разный уровень воды в Тусе. Перевозка леса по шоссе оказалась разорительной. В правительственных газетах регулярно давались обещания срочно принять необходимые меры. Когда разразился экономический кризис, новый министр положил все проекты под сукно. Одна за другой комиссии возвращались в Мадрид. К началу 36-го года более двух тысяч семей в Йесте были без работы.
Получивший хорошее возмещение за свои затопленные земли (ходили слухи, что эта сумма намного превышала подлинную стоимость) касик тем не менее не дремал. В один прекрасный день, перелистывая местный информационный бюллетень, выходивший в провинции, люди в крайнем изумлении узнали, что, оказывается, муниципалитет при единодушном согласии продал почти все общинные леса. Угольщикам приказали немедля покинуть эти места, иначе их выдворят силой. Некоторые протестовали, но с помощью жандармов их тут же заставили замолчать. Когда объявили, что на февраль назначаются выборы, касик через своих агентов и доверенных лиц заявил, что, преследуя высшие интересы родины, он снова, во второй раз, выставляет свою кандидатуру на пост депутата. Положение в городе накалялось, назревал взрыв.
Выборная кампания проходила в напряженной обстановке, и, несмотря на давление и угрозы, большинство в муниципалитете получил Народный фронт. Когда распространилась весть о том, что в главных городах Испании победил Народный фронт, толпы людей собрались перед балконами муниципалитета и восторженно приветствовали победителей. (Одно из твоих первых детских воспоминаний, — а может, это позднее воображение создало его, опираясь на случай, тысячу раз пересказанный домашними? — ты вместе с родными идешь к мессе в капеллу монастыря святого Иосифа, и по дороге вы заходите на избирательный участок вашего квартала. В дверях мужчина протягивает твоему отцу бюллетени. Тетя Мерседес крестится и говорит очень громко: «За вас? Никогда!» Так оно и было на самом деле, только ты не мог поручиться, что был тому свидетелем.)
Хотя новый муниципалитет создал исполнительную комиссию, которой поручил поспешить с планами орошения и заняться проблемой безработицы, люди в столице не спешили: надо немного потерпеть, увещевали они; у Народного фронта есть дела более срочные; все в свое время уладится. Изо дня в день батраки спускались с гор в надежде раздобыть еды и каждый раз возвращались домой с пустыми руками. Ни в одной лавке им больше не хотели давать в кредит. Голод грозил сотням семей.
Прошли три месяца ожиданий и благих посулов. Больше батраки ждать не могли. Голод, как говорится, не тетка. Коль скоро Народный фронт не может помочь им выйти из положения, они сами найдут выход (такими были в те времена твои соотечественники).
В середине мая плотогоны, крестьяне, угольщики, лесорубы поднялись в горы, во владения касика, и начали валить лес.
Дождь уже перестал. Ты приподнялся, взял бутылку фефиньянеса и налил стакан до краев. Долорес внимательно разглядывала собранные в папке бумаги и показала тебе страничку, чудом уцелевшую при обыске, когда добросовестный жандармский сержант конфисковал всю отснятую тобою пленку. На листе черными чернилами были изображены контуры быка, и ты, облокотившись на валик софы, пристроился читать.
МУНИЦИПАЛИТЕТ ОКРУГА ЙЕСТЕ — ОФИЦИАЛЬНАЯ ПРОГРАММА ПРАЗДНЕСТВ
20-е число
5 часов вечера
Большая молодежная кавалькада по случаю открытия ярмарки
При участии оркестра, а также великанов и ряженых
21-е число
7 часов утра
«Праздничная зоря» в исполнении оркестра
5 часов вечера
Народное гулянье на Ярмарочной площади
