— Ой, — говорит Лия, — здравствуйте! А я тут…
— Ты уже не тут. Ты — на рабочем месте. Давай, одна нога здесь, другая там. Время пошло! И никаких домов-два! Ты мне уже на несколько часов задерживаешь текст о побочных явлениях перманентного макияжа! Смотри, оштрафую!
Лия тут же улетучивается.
Я подозреваю, что сейчас Айрапет, откушав пирожков, снова заведет нудный и неконструктивный монолог на тему «Почему мое дерево до сих пор не выросло?» Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему именно я должна быть почетным мичуринцем и растить эту долбаную альбиццию? Но не возражать же боссу, и я каждый раз терпеливо выслушиваю его причитания, сетования и упреки. А они так и льются в мой адрес, как только он вспоминает о своей возлюбленной пальме.
Но тут, к моей большой радости, у нашего шефа возникает стихийный «разбор полетов» с автором, на которого поперла буром Наташа Королева за то, что он написал, будто она парилась в одной сауне с «Чаем вдвоем».
Автор этот, тощий и нескладный, но весьма настойчивый — из разряда «юноша бледный со взором горящим». Несколько раз безрезультатно позвонив (главред просил Риту с ним не соединять), он самолично заявляется к нам в приемную — с убитым горем видом. Отрывает Айрапета от микроволновой печи и начинает канючить:
— Я не знаю, что делать! Ее адвокаты мне угрожают. Они меня засудят. Андрей Айрапетович, разрешите дать опровержение!
Айрапет очень недоволен:
— Антон, текст был завизирован?
— Да, но только «Чаем»! А она говорит: это вранье! Она в истерике!
— В твоем тексте прямая речь чья? Королевой?
— Нет, «Чая».
— И какие проблемы? Речь «Чая», заверена «Чаем». При чем тут Королева? Текст был завизирован — значит, мы имели полное право дать его в печать. Это наш закон. Никаких «уток» мы не публикуем. В чем проблема? За что тебя можно засудить?
— Но Наташа уверяет, что ни в какой сауне она с ними не парилась! Дескать, это деза, поклеп и клевета. Она требует морального удовлетворения и извинений. Пугает: мол, если я не дам на этот компромат опровержения и не извинюсь перед ней на страницах ЖП, она сделает так, что к звездной тусовке меня больше на пушечный выстрел не подпустят! А это мой хлеб! А ее адвокаты талдычат: статья, оскорбление личности… Давайте извинимся перед ней, прошу!
— Гм, сатисфакции, значит, наша русалка хочет? Моральной. А материальной компенсации она случайно не хочет? Тебе не кажется это странным? На фиг ей моральный реванш, когда бывает материальный? И вообще: кто она такая? И где у нее пушка, чтобы решать, кого на какой выстрел и к чему подпускать! Забей, Антон!
— Я не могу. Я не хочу… Я извиниться хочу!
Все, он довел Айрапета! Главный свирепеет на глазах и начинает орать:
— Ты затрахал меня со своим «Чаем»! Хоть вдвоем, хоть втроем — я извиняться, позориться и дискредитировать журнал не позволю! Ишь чего захотели! А в шинку им не пернуть? Отвянь от меня! А если ты такой, прости господи, мудифель, то тебе, правда, в репортерах делать нечего! Ты что, рекламные перетяжки по всей Москве не видел? «Только один раз! Единственный совместный концерт: Наташа Королева и „Чай вдвоем!“ И аккурат перед этим концертом выходит наш очередной номер! В который они решили вот таким подлым макакером засунуть свое опровержение! Идиотов нашли! Им элементарно пиар нужен, дурак! Чтобы народ пошел посмотреть, как им там вместе поется, после того, как они бедную девушку несправедливо оболгали и в сауну к себе несуществующую засунули! Или это бедная девушка теперь отпирается, чтобы ее муж-стриптизер не бросил! Во интересно-то как! И народ непременно поверит и попрет билетики на концерт раскупать… Раз уж ты, корреспондент ЖП, тертый калач, в эту хрень поверил!»
Антон понуро молчит.
— Значится, так, — Айрапет слегка успокаивается. — Скажи ей: если очень надо, пусть мне напрямую звонит. Разберемся. Уверяю тебя, после такого предложения она от тебя сразу же отстанет. И адвокатов своих угомонит. Наша дамочка прекрасно знает: такие вещи бесплатно не делаются. Они оплачиваются по цене рекламы. А если ты не в курсах, сколько стоят рекламные площади в ЖП, уточни в нашем рекламном отделе. Та четверть полосы, на которую потянут твои опровержения с извинениями, стоит серьезных денег! А Наташа твоя — девочка умная. В отличие от тебя, она прекрасно знает, почем такая «сатисфакция»! Так что, друг мой, увы — но наши уважаемые артисты просто нашли в твоем лице подходящего осла! И пытались на твоем горбу въехать в рай на халяву.
Вид у Антона оплеванный. Он тихо ретируется. А Айрапет возвращается к своим пирожкам. И через секунду уже потихоньку напевает что-то себе под нос. Сегодня у нашего главного хорошее настроение, и никакая Наташа Королева не в силах его испортить.
Забегая вперед, могу сказать: в нашем следующем номере опровержение и извинения перед невинно оклеветанной певицей все же выходят. У кого при этом проснулась совесть, или кто кому заплатил, история умалчивает. «Единственный совместный концерт» Наташи Королевой и группы «Чай вдвоем» прошел на ура. Да не один раз. Сначала в столице, а потом и в провинции. А потом этих «единственных» концертов было еще очень много.
Так что удовлетворились, похоже, все.
А Антон очень скоро от нас уволился. Говорят, сам. Вроде перешел в издание поспокойнее.
Медленно, но верно я убеждаюсь: проблемы с персонами, их визами и возмущениями после выхода публикаций в ЖП возникают с той же регулярностью, что и сами звездные интервью. То есть, из номера в номер. ЖП напоминает мне бесперебойный конвейер по производству склок, дрязг и интриг в сфере шоу-бизнеса. Наблюдая мытарства штатных звездных репортеров и светских хроникеров, я мысленно благодарю сама себя за то, что мне хватило ума вовремя и без потерь соскочить с темы селебритиз.
Пока что я занимаюсь переводами, и довольно успешно. Во всяком случае, Айрапет ставит большинство моих статей. Постепенно выходит мой Луи де Фюнес, а также компот, сваренный мною со слезами на глазах из Шакиры, мастеркласс от Пэрис Хилтон и еще по мелочи (если кому любопытно, все эти тексты именно в том виде, в каком они вышли в ЖП — в приложении).Пока из всех моих трудов бесповоротно «слетели», придясь принципиально не по душе главреду, только два (не считая случайно «зарезанного» мною хирурга) — об Энрике Иглесиасе и об Анжелине Джоли. Но это, как говорится, ерунда по сравнению с мировой революцией. По отношению к тем «промышленным масштабам», в которых Айрапет режет и валит авторские тексты.
Судя по всему, мой первый «выстрел» с Шэрон Стоун оказывается в десяточку и приносит мне удачу. И я этому несказанно рада.
Но вскоре выясняется, что радуюсь я преждевременно.
Как-то, когда я тихо-мирно корплю на своем рабочем месте — перевожу из американского «People» биографию Фрэнка Синатры, по ходу пьесы красочно расписывая от себя некоторые особо пикантные эпизоды — меня вызывает к себе Айрапет.
До этого он долго сидит, запершись в своем кабинете с главным художником ЖП Колей по прозвищу Борода и нашим бильдредактором Наташей. Ритка по секрету сообщает всему свету (то есть, мне, Лие и заглянувшей на огонек Булке), что «совет в Филях» — по поводу какого-то нового проекта.
— Иди-иди к нам, милая! — хищно подманивает меня главный, как только я появляюсь в дверях его кабинета. — У нас к тебе, Манана, дельце на сто рублей. Мы посовещались, и я решил. Раз ты у нас Лядски и свекр твой Петюн… И вообще, как красноречиво показали твои свадебные советы, ты близка к народу. Вот в него я тебя и пошлю. Так что радуйся: будет тебе и портвешок, и матерок, и подружки с конфетти — все, как ты любишь! Акция называется «Манана Лядски идет в народ!»
Я тяжело вздыхаю. Пока не знаю, почему, но предчувствие у меня нехорошее. Наш бильд Наташа и главхуд Коля-Борода встают.
— Так, господа оформители, вы все поняли, — Айрапет провожает их до дверей. — Николя, с тебя плакат «Прости меня, мама!». Да побольше и поярче, слышишь? Заряди там всех своих — и художников, и компьютерщиков, пусть обмозгуют это дело как следует. Натали, а с тебя и твоих девчонок весь семейный альбомчик! Ты мне весь Интернет и все фотоагентства переверни, но чтобы вся эта чудо-история у меня была в кадрах. Мне нужен сначала этот этот негр ангольский в форме курсанта Бакинского военучилища, потом 17-летняя ПТУшница из Златоуста с черным младенцем на руках, затем Понаровская, выносящая из-за кулис сверток с ребенком, и Вейланд Родд с негритянской девочкой трех лет на пороге роддома. Да и еще: Понаровская с новорожденным черным мальчиком от Вейланда Родда на пороге роддома. Понимаешь, да? В общем, с тебя, Натали, и твоего бильдюшника-гадюшника черный-пречерный фоторяд! — Айрапет хихикает. — А то сидите там, чаи гоняете. А тут вам вон какая работка веселая! И чтобы все черные-черные, кроме уважаемой Ирины Витальевны и юной уральской прошмандовки. Все, дорогие мои, я вам верю как себе!
