— Ну, та, которая обожает медицину.
— Садись, Саша, — Саня оттеснил мать плечом, — давай, налегай, я же знаю, ты голодная, а то сейчас народ набежит, ничего не останется.
Сашка испугалась этой серьезной угрозы и не садясь потянулась за пирожком.
— Да я за тетрадкой…
— Садись, садись, успеешь, — пригласила ее и мать Сани. — Саня рассказывал, ты хорошо учишься, спасибо, что и моего бестолкового сына заставляешь… Кстати, теперь я поняла, почему он купил кассету с моим любимым фильмом «Как украсть миллион». Там главная героиня, ее играет Одри Хэпберн, похожа на тебя.
Сашка совсем смутилась, хотя она понятия не имела ни о фильме, ни об этой актрисе.
Уйти от такого стола было невозможно. Только сейчас, съев пирожок, она поняла, как голодна и что не так уж много продуктов на столе. Они с Саней, больше не разговаривая, не тратя времени зря, налегли на котлеты, голубцы, блины с мясом. Сашка остановилась не тогда, когда наелась, а когда наконец почувствовала неловкость своего поведения: ввалилась без приглашения, ест тут все подряд… Тогда она поблагодарила и ушла, забыв, зачем приходила. Шла по длинному коридору, переваливаясь, как утка.
— Осторожно, я — Колобок! Могу лопнуть, уйди с дороги, — предупредила она вылетевшую из комнаты навстречу ей Майку.
— В смысле? — не поняла та.
— Объелась.
— Везет же некоторым! — от души, с чувством позавидовала ей Майя. — Тебя Антон ждет.
Антон пришел с билетами на «Кармен». О-о! Об этой опере Сашка слышала и с радостью согласилась пойти. Антон был доволен, она не часто баловала его таким хорошим настроением. Они опаздывали, Ира ждала у театра.
«Кармен» Сашке понравилась, конечно, она не была в таком восторге, как Антон и Ира, которые с восхищением шептали друг другу: «Ты слышала? Слышала? Как он развернул эту тему!!!» Сашка не поняла, что там разворачивали, она отметила только, что платье Кармен было тесновато (то ли она резко поправилась, то ли надела чужое), и Хозе был какой-то потертый, с наметившимся животиком. Пухленькая Кармен была гораздо симпатичней его, но, послушав, как герои по очереди поют, Сашка решила, что они стоят друг друга. Ира же не переставала восторгаться колоратурным сопрано певицы. Делиться своими впечатлениями с Антоном и Ирой Сашка не стала, и хорошо.
Такой был чудесный день, но приближалось время сна, и Сашка вспомнила о Лидии. У бабки, кроме встреч с нею, видно, нет других развлечений — думала девушка. Как хорошо, что она не забывает о свечке! Предупреждает. Но как это изматывало! Ведь каждый раз не знаешь, что тебя ждет сегодня — как она будет душить. Вечерами Сашке уже хотелось умереть, но наступал новый день, она забывала о вечно стерегущей ее ненависти, бежала в институт, шутила с Санькой и Стасом, решала с Майкой насущные проблемы: кому идти за хлебом, кому жарить картошку…
Издевательства над Сашкой сказывались на самочувствии и самой Лидии. Она слабела, с каждым разом ей все труднее было доставать девчонку, пришлось делать перерывы подольше, чтобы восстанавливать свои силы и заставать Сашку врасплох. «Ничего, пусть всегда находится под гнетом страха, мое внезапное появление еще страшнее», — решила она.
В конце сентября Сашка созвонилась с Элеонорой и после занятий поехала к ней. За прошедший месяц женщина кардинально переменилась: она и поправилась, и похорошела, глаза у нее стали нормальными, исчез «прощальный» блеск. Сашка замечала не раз, что у человека, стоящего на краю могилы, появляется особенный, блестящий взгляд, хотя принято считать, что глаза блестят только у здоровых людей, а в преддверии смерти взор тускнеет. Эля сама открыла дверь, не было ни ее мужа, ни врача, Саше показалось, что в квартире больше никого нет. Она провела сеанс, исправила, что еще можно было исправить, убрала какие-то воспаления, мелкие новообразования… Возможно, они бы и сами рассосались, но раз Сашка взялась лечить, то решила довести дело до конца. Посоветовала пить травы для профилактики. После окончания приема и она, и больная чувствовали себя вполне удовлетворительно.
Эля рассказала, какие сдавала анализы, как удивлялись врачи в онкологии — опухоль растворилась бесследно. Они восторгались скрытыми силами организма, истинную причину исчезновения новообразований Эля им не сказала. Когда Сашка собиралась уходить, Эля обратилась к ней с просьбой:
— Асенька, я в онкологии на обследовании постоянно сталкивалась с одной женщиной, тоже больной, она для меня так много сделала: поддерживала, не давала отчаиваться, уговаривала испробовать разные методы лечения, советовала то, что проверила на себе и что хотя бы чуточку помогало. Мне ее очень жаль, Надежда Николаевна такой порядочный, добрый человек, ее не только я, все очень любят, а ее дети так беспокоятся о ней, так боятся потерять… Я их видела, они постоянно приходили в клинику. Муж только какой-то неприятный… Посмотри ее, пожалуйста. Так хочется ей помочь, столько она перенесла операций, вся изрезана, измучена, как в Освенциме побывала, помоги ей, прошу… Ей осталось жить совсем мало, мне врачи сказали. Я ей говорила о тебе, но, уверяю, она никому ничего не передаст.
— И где она? — Сашка еще не успела переодеться и стояла в халате и перчатках.
— Здесь, сейчас позову.
Она вышла и вернулась с худенькой, ссутулившейся женщиной, очень коротко остриженной, почти под ноль. Женщина заметила взгляд Саши и сразу пояснила:
— Это после химии все волосы выпали, а теперь отрастают… Здравствуйте. Вы простите Элю, знаю, она обещала никому не говорить, но я ее уговорила, я-то не поверила в самоизлечение, вот она и не выдержала, мне сказала…
Сашка кивнула и ответила:
— Я ничего не могу заранее обещать, мне надо сначала посмотреть вас.
— Детей жалко, хотя они взрослые. Мужу я такая точно не нужна.
— Какая — «такая»? Больная? Так если я смогу вылечить, вы будете, как прежде, здоровой.
— Нет, такой никогда уже не буду. Изрезали меня всю: груди нет, яичников нет, а теперь уж метастазы везде… Ну, может быть, дадите мне лишний годик пожить…
При этих словах Эля грустно переглянулась с Сашей — она знала, что жить несчастной осталось гораздо меньше, речь могла идти только о месяце-другом…
Сашка не успела полностью отойти от предыдущего транса и сейчас, даже не всматриваясь специально, невольно начала погружаться взглядом в больную и уже сама, без ее слов и пояснений, увидела все травмы, все ее больные, покореженные, изувеченные болезнью и хирургом внутренности, и жирную опухоль… Как же она будет работать врачом? Ведь все больные люди такие несчастные, и ей захочется помогать им всем…
— Ну что, Ася, поможешь?
Сашка очнулась.
— Полностью, конечно, теперь не вылечу, все нарушено, изрезано, но попробую. Условия мои те же — никому не рассказывать обо мне. Вам тоже, как и Эле, во время сеанса потребуется чья-нибудь поддержка.
— Дочь меня подержит, мне Эля рассказывала, как все происходит…
— А дочь сможет? Это физически тяжело — вы можете даже потерять сознание, а надо будет держать вас вертикально, не класть в постель, пока я все не закончу, хватит ли у нее сил? И страшно — кровь, рвота. Может быть, лучше муж?
— Нет, он не захочет.
Они договорились о времени встречи, Саша записала адрес. Потом она как всегда вымылась. Эля вручила ей длинную коробочку явно из ювелирного магазина.
— Это мне?! Ну что вы! Зачем?! — У Сашки от волнения аж горло перехватило, ей еще никогда не дарили подарки в таких элегантных упаковках, она открыла красивую коробочку — там лежала золотая цепочка с крестиком. Крестик был украшен прозрачными камешками.
— Ася, тебе нравится? Я так хотела доставить тебе удовольствие… Это алмазики…
Сашка разглядывала крестик с открытым ртом. Щеки ее заалели. Она была в восторге.
— Я о таком и не мечтала… Очень нравится! Спасибо!
— Эх, ты, ребенок! Такое дело сделала, а сама совсем еще ребенок! — Эле была приятна Сашкина детская радость.
В удачном эксперименте с профессором все же появился побочный эффект, правда, совершенно неожиданный: профессор явно влюблялся в Сашку, старый хрыч не сводил с нее глаз. Войдя в аудиторию, он сразу находил ее взглядом, даже если она пересаживалась на другое место, и по ее реакции задавал теперь темп лекции: успевает Саша — читает быстрее, не успела записать — он медлил. Его поведение заметили Сашкины однокурсники, и кто-то уже пересказал ей все сплетни об этом профессоре, о его влюбчивости, о том, что он не пропускал в свое время ни одной девчонки, любил приглашать их на консультации вечерами.
— У него жена молодая и жуткая стерва, так что, Саша, там ловить уже нечего, — предупредила ее ушлая москвичка Нелля.
— А что я ловлю? — удивилась Сашка.
