Денис подождал, пока тарелка Старикова опустела, и тронул школьного приятеля за рукав.
— У меня есть к тебе дело, — сказал Черяга.
— Ну?
— Отойдем.
Стариков еще раз совершил круг почета вокруг стола, заново наполнив тарелку, и оба школьных приятеля вышли на маленький балкон, опоясывавший внушительное обиталище Лагина. Далеко-далеко внизу лежал темный город, и на фоне серебрящейся реки вздымался обставленный лесами памятник шахтеру.
— Ну? — спросил Стариков, цепляя кокетливой вилочкой обильно нафаршированное икрой яйцо.
— Зачем ты ездил к Извольскому? — спросил Черяга.
— Что?
— Я видел твою машину сегодня на площадке перед заводом. Ты предлагал ему бумаги, которые для тебя украл мой брат?
— Ты что, пьян? — отшатнулся от Черяги Стариков.
— Слушай, Кеша, мой брат был бандит, а не банкир. Он был очень обижен на ваш банк и он был готов устроить ему любую подлянку, но только кто-нибудь из высокопоставленных людей в банке мог разъяснить ему про бумаги.
— Какая подлянка? Какие бумаги?
— Которые он передал тебе в Квадратном, ночью, через час после того как он их украл и за час до того, как его убили.
— Да у тебя в голове все схемы полетели! Какие у тебя доказательства?
— У меня нет доказательств, — сказал Черяга. — Если бы я был в Москве, я бы мог задержать тебя и обыскать твою квартиру, но я не в Москве. Но вот что характерно — вашему шефу Головатому особых доказательств не нужно. Ты знаешь, что он весь город поставил на уши, чтобы ему нашли тех, кто увел кабель? На кабель ему, конечно, плевать, но он полагает, что если в банке пропадает кабель и отключается сигнализация, и в ту же ночь из банка пропадают важные бумаги, то это совпадение не случайно. И он хочет выйти на бумаги через кабель. Как ты думаешь, сколько ты проживешь после того, как я скажу, что в записной книжке моего брата почему-то накорябан твой сотовый?
— Не может быть…
— Может. И что всего интереснее — твой телефон 5 –13–83. А у брата он почему-то записан наоборот — 3 — 83–15. Я проверил — в городе ни один телефон с «тройки» не начинается. С чего это Вадику вздумалось играть в конспирацию, а?
Стариков побледнел так, что это было заметно даже в темноте.
— Но… пролепетал он.
— По приказу Извольского убили моего брата, — сказал Черяга, — и я намерен разобраться с Извольским сам. Понял? Или ты отдаешь мне документы, или я зову Негатива.
— Да я не был в Квадратном, — сказал попугай Кеша.
— Что?!
— Вот те крест, Денис, когда я приехал в Квадратное, Вадика там уже не было! Спроси, кого хочешь, я туда уже после стрельбы приехал!
Денис открыл рот и закрыл его.
Дверь на балкон растворилась, и в ней показался достопочтенный вождь профсоюзного движения господин Владимир Луханов. Господин Луханов имел сбоку хорошенькую девицу лет шестнадцати и был видимо пьян. В силу своего общественного призвания господин Луханов не имел возможности проживать в трехэтажных особняках и напиваться каждый день до усрачки, поэтому, когда имелась возможность пожрать на халяву у сильных мира сего, господин Луханов эту возможность использовал на двести процентов с хвостиком.
— Привет прокуратуре, — сказал господин Луханов, — в-вы были у Извольского?
— Да. Господин Извольский утверждает, что мэру навешали по шее из-за рынка и прочих коммерческих дел. А еще господин Извольский недвусмысленно дал понять, что у вас есть своя выгода в забастовке. Я имею в виду организацию фонда, распоряжающегося внебюджетной помощью шахтерам.
— Фонд, — это правильно, — сказал Луханов, — организуем фонд. Но неужели вы думаете, что мы украдем из него деньги? Неужели вы думаете, что я способен украсть хоть копейку народных денег?
На балконе появилась еще одна парочка: глава «Чернореченсксоцбанка» и Негатив.
— Денис Федорович! — сказал Луханов, — вы знакомы? Позвольте вас познакомить, народный депутат Фадарин Александр Ильич, уважаемый в городе предприниматель… А это, так сказать…
Луханов не договорил. Его внезапно бросило вперед, и он как-то нелепо взмахнул рюмкой, чтобы удержаться. На белом пиджаке народного защитника расцвело большое красное пятно.
— Ну вот, обрызгался, — недоуменно сказал Луханов, глядя на испорченную манишку. В следующую секунду новая пуля, выпущенная из снайперской винтовки, рассадила ему голову.
Луханов как-то нелепо загреб ногами и сделал шаг назад. Грузное тело шмякнулось о перила, те подломились, и профсоюзный лидер полетел вниз, на темную влажную землю.
— Черт! Мои розы! — сказал директор «Чернореченсксоцбанка».
Черяга оглянулся.
— Памятник! — закричал Черяга, — стреляли с памятника!
— Убью! — заорал Негатив, перекрывая начавшийся визг, — пасть порву за Вальку! Ну сука, Сляб — берегись!
Черяга был прав — стреляли с величественного памятника шахтеру, возвышавшегося на три этажа над всеми новорусскими дачками, — точнее, с окружавших памятник лесов. Разумеется, к тому времени, когда молодцы Негатива и ментовка подоспели к подножию последнего, киллера и след простыл, и только отпечатки «мишленов» на влажной приречной глине свидетельствовали о том, что три минуты назад отсюда кто-то быстренько убрался.
Когда суматоха улеглась, и Черяга попытался отыскать своего школьного приятеля Старикова — оказалось, что тот давно и заблаговременно смылся.
У выхода Черягу ждал злой и въерошенный Негатив.
— Ну что, следак, — окликнул он, — не раздумал насчет завтрашнего?
— Не раздумал, — ответил Черяга.
Во рту у него был горький привкус. В разговоре с ним Извольский назвал профсоюзного лидера одним из корыстных зачинщиков забастовки и предложил следователю документы, которые могли этого лидера уничтожить. Черяга отказался плясать под дудку Извольского, и через несколько часов профсоюзный лидер был уничтожен другим способом…
* * *
Видный чернореченский предприниматель Александр Фадарин по кличке Негатив уехал из опустевшей виллы позже всех. Было уже заполночь, когда Негатив в сопровождении прикрывавших его пацанов сбежал по ступенькам и нырнул в длинный черный «БМВ», на переднем сиденьи которого ждал босса Кунак.
Автомобиль мягко перевалился через приступочек у ворот и полетел по тихим и темным улицам Чернореченска.
— Куда следак поехал, проследили? — спросил Негатив.
— К соске он поехал, на Коновалова.
Негатив на мгновение закусил губу.
— Ты зачем следака на стрелку позвал? — спросил Кунак.
Негатив помолчал.
— Есть такое мнение, — усмехнулся Негатив тяжело, — что не очень мирная будет разборка. Совсем Сляб оборзел…
— Что ж, — валить их будем?
Негатив помолчал.
— Думаю я, что большого кипиша не будет, а вот со следаком нашим что-то случится. Неровен час, шмальнет в него кто-то из премьерских ребят.
Кунак вздрогнул.
— Что-то круто ты заворачиваешь, Сашок…
— Что, очко играет? — осклабился Негатив. — Не может такая стрелка быть мирной, понимаешь? А чем своих людей класть, так лучше фраерка со стороны положить.
— Крыша у тебя поехала из-за мокрощелки, — сказал Кунак, — Чего ты важняка под пули пихаешь? Оттого, что он с соской трахнулся? Честное слово, не спались Чиж так по-глупому, давно бы уже на тебя ребята думали…
Негатив дико глянул на своего друга.
* * *
Было около девяти утра, когда серебристый «лендкрузер» подкатил к девятиэтажному дому с осыпающимся мозаичным шахтером, и Денис сошел вниз в сопровождении Кунака и бритого качка. Следователь плюхнулся на заднее сиденье джипа рядом с Негативом, и «лендкрузер» сорвался с места и полетел к Челябинскому шоссе.
Негатив искоса оглядел своего спутника. Выглядел следак неважно — осунувшееся лицо и круги под глазами. То ли долго разбирался с Ольгой, то ли чувствовал что…
— Ствол есть? — спросил Негатив.
Денис неожиданно вместо ответа вынул из-за пояса венгерский ТТ.
Негатив забрал у него машинку, досадливо повертел в руках и бросил под сиденье.
— Это разве волына? — спросил он, — ты бы еще китаезу взял… Держи.
И протянул Денису черный «Хеклер-Кох». Денис замешкался на секунду, принимая ствол. А что, если эта машинка уже где-нибудь спалилась? С другой стороны, кто сказал, что венгерский ТТ, найденный у брата, не утратил свою девственность в каком-нибудь мокром деле? Хотя вряд ли — Вадим не стал бы хранить мокрый ствол у себя дома.
Происходящее все меньше и меньше нравилось Денису. Какого черта Негатив, который только что чуть не загасил следака, вдруг вздумал звать его на стрелку? Ну это, в общем-то, было понятно. Увидел шикарный «Мерс», решил, что следак по жизни крутой и что неплохо будет попугать им ахтарских братков. У вас, мол, жопа хитрая, а у нас вон какой хрен с винтом. Но одно дело — мирная стрелка, на которой следак-тяжеловес будет базарить за своего брата, а другое — запутка, образовавшаяся после смерти Луханова. Оно, конечно, не факт, что Луханова замочили с подачи Извольского, может, на него кто зуб имел и подсуетился в надежде, что все спишут на ахтарскую братву — а только трудно это будет доказать через два часа. Зачем теперь Негативу Денис? И сам вмажется по уши, и Негативу только в нагрузку будет — стремное это дело, стрельба при важняке, даже ссученном…
