Я оставила смотрителя лежать на земле и терзаться в раздумьях, вышла из музея и отправилась к Богалу. Будучи все же слегка взволнованной, я почувствовала желание облегчиться и нанесла краткий визит тетушке Корнелии, которая на этот раз удивилась еще больше, чем в предыдущий. Но день был буквально переполнен событиями: Мэйв[*], юная служанка миссис Богал, сказала, что хозяин с супругой уехал в Слайго хоронить свою прабабушку. Я бестолково застыла на лестничной площадке, не зная, что делать.
— Зайдите на минутку, мисс, — предложила Мэйв.
Очень славная и любезная эта Мэйв. Она родом из Коннемары и говорит по-гэльски так же хорошо, как и по-английски. Она в этом понимает еще больше, чем сам Богал. Он немного пользует ее в качестве словаря. Частенько заходит к ней тайком проконсультироваться. Поскольку мы оказались с ней наедине, в моей маленькой душе (бессмертной) возникла (с позволения сказать) идея спросить у нее смысл фразы, сказанной моим братом утром, но опасаясь, что она (фраза) окажется очень сальной, я посчитала нужным предварительно поболтать с девчушкой, тем более что она была к этому явно расположена.
— Пожалуй, — ответила я. — Ладно. Я не прочь...
— Может, немного посидите в кабинете?
Именно там проходили мои уроки.
Мы вошли.
Все было убрано, каждая книжка на своем месте. Кресло, задвинутое под письменный стол мэтра, показалось мне странно пустым. Другой стол, принадлежащий хозяйке, покрывал какой-то чехол, эдакий вызов любопытству, настоящая провокация. Произведения миссис Богал были мне незнакомы, я не умирала от желания с ними ознакомиться, но в конце концов ее постоянное сидение там, в углу, со своими кисточками и баночками, уже начинало меня раздражать.
Мэйв, наблюдая за мной и не подавая ввду, повела меня в тот угол.
— Госпожа очень скрытна, — сказала она. — Все прячет. И не только свои раскраски, но еще и сахар с маслом.
Она засмеялась с насмешливым и заговорщическим видом, который меня несколько покоробил.
— Мисс, а вы знаете, что это я готовлю ту гнусь, что выходит из уха миссис Богал во время сеансов спиритизма? Из всех моих обязанностей это забавляет меня больше всего. Чего, конечно, не скажешь о требованиях мистера Богала.
Она небрежно поигрывала покрывалом из жуйской ткани[*], скрывающим рисовальные принадлежности миссис Богал.
— Быть может, барышне угодно взглянуть на произведения Госпожи? — спросила она с внезапной наглостью, от которой меня бросило в краску. — Я уверена, что барышня с ними не знакома. Их видели только хозяин и я.
Она резко сорвала чехол:
— Взгляните же, барышня.
Она уверенно перебрала предметы искусства, разложенные на столе, и протянула мне одну из миниатюр.
— Возьмите, например, эту, — сказала она. — Это, судя по всему, обитатель планеты Сэрэс. Бесплотный дух.
Я подошла поближе, чтобы взглянуть, но не дотронулась.
— Ой! — вырвалось у меня при виде увиденного.
Там был изображен голый мужчина с крыльями за спиной и странными атрибутами между ног.
— Хорошо нарисовано, правда? — спросила Мэйв тоном знатока.
— Какое странное воображение, — прошептала я.
— Что? Это? — спросила она, указывая на крылья.
— Нет, это, — ответила я.
— Ах, это? Откуда бы духи ни являлись, с Сатурна, Юпитера или из других мест, хозяйка никогда не забывает приделать им увесистый набор. Очень классно выполнено, — добавила она, поднося картинку к глазам. — Видны все детали.
Она положила миниатюру и взяла в руки другую.
— А это Наполеон в изгнании на планете Нептун, — сказала она. — Его отправили в изгнание за то, что он проиграл англичанам.
На этот раз я взяла произведение в руки и внимательно его рассмотрела. Действительно, следует признать, что оно было нарисовано очень хорошо. Наполеон в своей шляпе был поразительно похож на настоящего; как и предыдущий персонаж, он был изображен совершенно голым, но объем нижних атрибутов был намного значительнее. Наверное, по мысли миссис Богал, это являлось знаком отличия, свидетельством звания, как эполеты или нашивки.
Я погрузилась в мечтательные размышления о людском тщеславии и вдруг почувствовала, как тело Мэйв прижимается к моему.
— Хозяйку это здорово разбирает, — произнесла она.
— Что именно?
— Это.
Она указала на это пальцем, обнимая меня другой рукой за талию. А поскольку она намного ниже меня, ее щека легла мне на грудь. Было приятно, но все-таки она была мне не матерью и не сестрой.
— Довольно странно, — авторитетно заявила я, возвращая ей произведение.
Затем тихонько от нее отодвинулась, хотя и боялась ее обидеть. Она молча расставила все по своим местам.
— Мэйв, — робко попросила я, — вы не могли бы сказать, что означает: Cuir amach do theanga?
— Еще запаришься, — ответила она, глядя в сторону.
— И все?
— Да. А что вам еще нужно?
Она насупилась. Мы молча расстались.
После этого заполненного событиями утра я вернулась домой на ланч.
18 марта
Падрик Богал вернулся с похорон. На уроке я то и дело поглядывала на его жену, и даже часто, слишком часто, как заметил сам учитель. Она методично работала и очень старалась.
Это заставило меня задуматься.
Мэйв очень вежлива по отношению ко мне. Открывая мне дверь, она опускает глаза.
19 марта
У меня всего три подруги: моя сестра Мэри, Аркадия О’Сир и Пелагия Мак-Коннан. Вчера Аркадия и Пелагия пришли ко мне на чашку чая. Мы поверяли друг дружке свои секреты: Аркадия сказала, что влюблена в Джорджа Коннана О’Коннана, Пелагия сказала, что влюблена в Падрика О’Грегора Мак-Коннана. А я им сказала, что люблю Богала. Они поверили.
Затем мы обменялись суждениями по поводу женских фривольностей: так, накануне месячных у Аркадии случаются сильные колики, а Пелагия страдает от запоров. Затем мы поговорили о бессмертии души и античной скульптуре. В завершение беседы мы пообещали друг другу в один прекрасный день съездить в Париж, чтобы посетить там «Галери Лафайет»[*] и ночное кабаре с цыганами, где предаются дебошу господа в моноклях и белых манишках.
21 марта
Чтобы отпраздновать наступление весны, Джоэл устроил восьмидневный «баттер»[17], то есть заперся в своей комнате с двадцатью бутылками уиски и двумя бочонками «Гиннеса», по одному бушелю, или — используя метрическую систему — по семьдесят два литра семьсот двадцать грамм пива в каждом[*]. Я описываю детально, потому что не знаю эквивалентного слова во французском языке. Возможно, во Франции этот обычай не практикуется? Я бы написала господину Прелю, чтобы узнать его мнение по этому поводу, но решила не писать, пока не напишет он сам.
Его небрежность меня возмущает.
28 марта
Сегодня Джоэл закончил свой «баттер». Мама так обрадовалась, что приготовила праздничное угощение. Джоэл спустился только на ужин, небритый, но очень веселый. Съели селедку в имбире, сало с капустой, десятифунтовый круг сыра и пирог с морской капустой. Пили немного, пели хором, около полуночи уложили маму, потому что у нее кружилась голова, и до трех часов ночи продолжали смеяться и декламировать лимерики[*]. Что до лимериков, то чем меньше я их понимаю, тем красивее нахожу. Я запомнила один из тех, что декламировал Джоэл:
Не только Майкл-бакалейщик говорит,
Что дыня для мужчины — райское блаженство,
И то, что отрок вас всегда развеселит,
А женщина? Годится продолжать потомство.
Бессвязно, но именно это мне и нравится.
29 марта
Сегодня утром я проснулась очень рано и спустилась на кухню, чтобы согреть себе кофе. Тут же ко мне присоединилась Мэри.
— Уже встала? — сказала я. — Тебе не спится?
— Угадай, что я сделала?
— Выучила наизусть все советские республики?
— Нет. Вчера вечером, ты не заметила?
— Ты была немного пьяна.
— Не это. Ты не видела, как я вышла минут на пять?
— Что ж в этом удивительного?
— Вовсе не то, что ты думаешь. У меня возникла мысль.
— У тебя?
— Да, у меня. Я подумала, что после своего «баттера» Джоэл не мог хорошо спрятать книжку, которая тебя интересует.
— Я о ней уже забыла.
— Так вот, я быстренько поднялась к нему в комнату, и что же я увидела на полу между двумя бутылками стаута? Твою книгу! Ну как? Не проста сестрица — хитрая лисица!
— Ты ее забрала?
— Да, и читала ее всю ночь.
— И что?
— Потрясающе интересно.
— Дай ее мне.
— Не знаю, могу ли я...
