— Где Виктория? — рычит он.
— В гостиной. Вам принести что-нибудь выпить? Джонни быстро пересекает холл. Не могу сказать,
что он производит впечатление хорошего человека. Смотрю на Гриффина.
— Не бери в голову. У этого деятеля врожденное расстройство личности, что мешает ему быть любезным, — объясняет он.
Я уже начинаю привыкать к тому, как разговаривает Гриффин. Он такой умный. Наверняка именно ему доверили произносить прощальную речь на выпуске в колледже.
— Как она?
— Не очень.
Мы с Гриффином направляемся к гостиной и замираем у двери, прислушиваясь. Джонни сразу переходит к делу:
— Все утро я вел телефонные переговоры с парнями с телевидения. Виктория, я пытался все уладить. Но похоже, есть проблемы. Эти ублюдки хотят закрыть сериал, — говорит он. Виктория только глубоко вздыхает в ответ. — Я сражался с ними больше трех часов.
— Он разговаривал с этими «парнями» не больше десяти секунд, — шепчет мне Гриффин. — Был в спа-салоне, ему делали скраб горячей солью.
— Говорю тебе, у них мозги в задницах, — продолжает Джонни. Он говорит, как Джимми Кэгни — маленький человек из старых гангстерских фильмов.
Мой отец любил этого актера и собрал все ленты с его участием. Он часто ходил по дому и копировал его, открывая только одну половину рта: «Что это ты сказала ? Весь мой обед — это один паршивый грейпфрут? Ну что ж, ладно! Вот тебе, получи этот чертов грейпфрут!» Может, именно из-за этого моя мать пристрастилась к алкоголю.
— Что эти идиоты знают об искусстве?! — распаляется Джонни. — Говорят, что комедийные сериалы уже никому не нужны, телевидение, освещающее реальные события, ушло в прошлое, а будущее — за поиском новых сегментов.
— А это что еще такое? — спрашивает Виктория.
— Я задал им точно такой же вопрос, — отвечает ей Джонни. — Похоже, они и сами не знают.
— Какой… еще… проект… закрыли? — с трудом выговаривает Виктория. Кажется, язык не умещается у нее во рту.
— Понятия не имею, но, возможно, все. Это кровавая бойня. Головы летят с плеч.
Заглядываю за угол. Виктория, похоже, готова расплакаться.
— Кто об этом знает? — бормочет она.
— Мы и телеканал. Вот и все. Но естественно, в понедельник эта новость появится во всех газетах.
Виктория закрывает глаза, словно молится, и начинает раскачиваться взад-вперед.
— Что с ней? — спрашивает Гриффин.
— Понятия не имею. — Я все увереннее вру. Не Думаю, что ее менеджеру стоит знать о том, что она злоупотребляет лекарствами.
Джонни украдкой смотрит на часы.
— Послушай, но к этому можно отнестись и по-другому. Давай вернемся на Эй-би-си и обсудим с ними тот еженедельный сериал, на который раньше у тебя не было времени.
Виктория резко открывает глаза, будто к ней приложили такие штучки с током, как в сериале «Скорая помощь».
— Что? Ты что, сдурел? Это дерьмо?
— Мы имеем в виду один и тот же фильм? Я говорю о «Не трогай мою новую жену»: о женщине, которая преследует невесту бывшего мужа.
— Я думала, ты говоришь о «Вода, везде вода» — о психопатке, которая постоянно моет руки.
— Нет, тогда мы с тобой пришли к единому мнению. Не думаю, что тебе подходит роль психически больной женщины.
— Какого черта мы вообще говорим о них? Эти долбаные проекты ниже моего уровня. Ты считаешь меня настолько безнадежной?
Надеюсь, Джонни не станет честно отвечать на этот вопрос.
— Виктория, знаешь, давай поговорим, когда ты будешь лучше себя чувствовать, — предлагает он.
— Нет, — с трудом произносит она. — Я хочу говорить сейчас, мистер Ничтожная Задница.
— Я позвоню тебе завтра утром. — Джонни игнорирует ее слова и встает.
— Не утруждай себя, неудачник!
— Виктория, возьми себя в руки. Это еще не конец света.
— Для тебя — да. Ты уволен!
— Гриффин! — кричит Джонни.
Гриффин проноситься мимо меня в комнату.
— Да?
— Мы уезжаем прямо сейчас!
— Убирайся! — кричит Виктория, пытаясь подняться, но падает, споткнувшись о кофейный столик.
— Господи! — выходит из себя Джонни.
Гриффин пытается ей помочь.
— Убери от меня грязные руки! — продолжает орать Виктория и колотит по нему крошечными кулачками.
— Рейчел! — зовет Гриффин. — Мне нужна помощь!
Быстро вхожу в комнату и опускаюсь на колени рядом с хозяйкой.
— Виктория?
Она поворачивается и смотрит на меня:
— А ты кто такая?
— Я ухожу, — спокойно заявляет Джонни.
Гриффин по-прежнему пытается помочь Виктории, но та уползает от него, визжа, как поросенок. Вспоминаю ужасную сцену из старого фильма «Избавление», когда веселого актера с красным лицом заставили сделать нечто похожее. Думаю, ему это совсем не понравилось. Виктории тем временем удалось втиснуться между кофейным столиком и диваном.
— Найди Лорна, — просит меня Гриффин, и я бегу к телефону.
— Мы знакомы? — спрашивает Виктория, уставившись на Гриффина. Она все еще у дивана, но теперь лежит на спине.
— Я ассистент Джонни, — поясняет Гриффин.
— Ты знаешь, сколько денег заработал на мне этот кровопийца? И это лучшее, на что он способен? Какой-то тупой телефильм о бывшей жене — даме средних лет с сильно поврежденными мозгами?
Кортни долго не подходит к телефону и тяжело дышит, когда снимает трубку.
— Алло?
— Кортни, это Рейчел, — шепчу я, поворачиваясь спиной к Виктории, чтобы та не слышала. — Ты не знаешь, где Лорн?
— Почему я должна знать, где Лорн? — возмущается она.
— Сериал Виктории закрыли, она выпила слишком много таблеток. Нам необходимо найти его!
Кортни молчит почти минуту.
— Я передам, — наконец цедит она и вешает трубку.
Подхожу к Гриффину и тихо сообщаю:
— Она сказала, что найдет Лорна.
— Пусть поищет у себя между ног! — кричит Виктория. — Именно там эта маленькая шлюха найдет Лорна! — Потом она смотрит прямо на меня: — Ты, из Техаса, готовься, ты следующая!
— Виктория, этого никогда не произойдет, — говорю я, стараясь не расплакаться. — Я не такая.
— Все кончено, — причитает она, — моя жизнь, карьера. Со мной все кончено.
Звонит телефон Гриффина. Он вынимает его из кармана и отвечает. Слышу яростный голос Джонни:
— Кое-кому нужно немедленно направить долбаную задницу в сторону машины.
— Уже иду, — отвечает Гриффин. Протягиваю Виктории подушку:
— Не хотите подложить?
Она поднимает голову, и я подсовываю под нее подушку. Виктория вздыхает, закрывает глаза и мечтательно произносит:
— Я умерла. Я вижу впереди яркий свет. Господи, я иду к тебе, я устремляюсь к свету.
— Пожалуй, я вас оставлю, — говорит Гриффин Провожаю его до выхода и начинаю плакать.
— Это все моя вина, — всхлипывая, признаюсь я. — Оставила ее одну с полным пузырьком таблеток. Мне так жаль!
— Рейчел, успокойся, — утешает он, мягко прикасаясь к моей руке. — Она ведет себя так уже многие годы.
— Меня уволят, я уверена.
— Никого не уволят, и с ней все будет в порядке. Проснется и ничего не вспомнит, кроме новости о сериале, конечно.
— Но Джонни уволили.
— Она увольняла его уже раз десять. Поверь мне, она и не вспомнит о происшедшем.
— Ты действительно так думаешь? — хлюпаю я носом.
Звонит телефон Гриффина.
— Пойду, пока меня не выгнали, — торопится он. Открываю дверь и благодарю его. — Держись, — подбадривает меня он. — Все не так уж страшно.
Когда я вхожу в гостиную, начинает звонить телефон. Я боюсь снимать трубку.
— Алло? — наконец нервно говорю я.
— Викторию Раш, пожалуйста.
Виктория растянулась на полу и полностью отключилась. Но я же не скажу об этом.
— Она не может сейчас подойти. Что ей передать?
— Это Мэгги из офиса доктора Митчелла. Доктор просит ее приехать как можно скорее, чтобы обсудить результаты анализов.
Хватаю блокнот.
— Результаты анализов? Какие-то проблемы?
— Это конфиденциальная информация. Доктор Митчелл не принимает по субботам, но для Виктории он сделает исключение.
— Хорошо, я обязательно передам ей.
— Спасибо.
Повесив трубку, смотрю на Викторию. Она храпит, широко открыв рот. Что, если она действительно больна? И вдруг ей станет хуже из-за того, что она выпила эти таблетки? Решаю сесть на пол рядом с ней и не уходить, пока она не проснется или не приедет Лорн.
— К черту эту суку! — возмущается Джонни на заднем сиденье «мерседеса».
Вижу его в зеркале заднего вида: губы крепко сжаты, а на искусственных скулах выступил пот.
— Боже мой, здесь так жарко! Я потею, как Майкл Джексон в окружении маленьких детей, — жалуется он.
Регулирую климат-контроль, хотя пульт управления находится прямо под рукой у Джонни.
— Двадцать лет — слишком долго, чтобы выносить все это дерьмо! — говорит он.
«Как и три года, мерзавец!» Вдруг он вспоминает:
— А нам полностью оплатили восемь серий? «Нам?»
