Проходившая мимо пожилая дама с кучей пакетов и подарочных коробок замерла на месте и уставилась на него, разинув рот. Он быстро пошел прочь, пытаясь оторваться от Зубной Феи.
– Ты куда?! – завопила она. – Телескопы этажом выше!
– Тетя Мэри, тетя Бетти, мама, папа, тетя Мэдж…
– Вот ты как?! Ну тогда берегись, маленький говнюк! – Ее вопль перекрывал шум торгового зала. – Полночь в сочельник! Я им все расскажу! Тебе крышка!
Метеорологи обещали, что в этом году на Рождество выпадет снег, но посреди ночи Сэма разбудила Зубная Фея только для того, чтобы сообщить об очередном проколе метеослужбы – снегопада не было и не предвиделось. Повсюду в доме на глаза попадались неизменные атрибуты рождественских праздников: мандарины, бразильские орехи, коробки шоколадных конфет в блестящей фольге, жестянки с печеньем и такое множество прочих упаковок с соблазнительными призывами «Съешь меня до такого-то срока», что поедание их заведомо не укладывалось в указанные пределы и грозило растянуться до конца февраля. Под окном в гостиной стояла пластиковая елка, которую наряжали Конни и Сэм.
– Выглядишь ты неважно, – обратилась Конни к кукольной фее – наконечнику для елки.
Бедняжка лишилась доброй половины льняных волос, и теперь ее голова сияла проплешинами; некогда белое платье пожелтело от времени, а крылья смялись после долгого лежания в коробке.
– Пожалуй, надо будет сшить тебе новое платьице, – сказала Конни, любовно поглаживая куклу.
– Не разговаривай с ней, – сказал Сэм раздраженно.
– А почему бы нам с ней не побеседовать? Она целый год провела в темноте и одиночестве, а она ведь так любит, когда с ней разговаривают. Правда, фея?
– Может, лучше заменить ее звездой?
– Как можно, Сэм! Эта фея каждый год сидела на верхушке рождественской елки с тех времен, когда я была маленькой девочкой. Ты ведь помнишь меня маленькой, милая фея?
– Перестань с ней разговаривать!
Его протесты возымели обратное действие: Конни произнесла целую речь тошнотворно-сюсюкающим голосом, держа фею на руке как перчаточную куклу. Она даже стала имитировать писклявые ответы феи, что вызвало у Сэма зубовной скрежет. Ему неудержимо захотелось рвать и метать, изничтожить мерзкую куклу, но осуществить это намерение помешал стук дверного молотка. Во рту его возник привкус золы, когда он вспомнил об угрозе Зубной Феи этим вечером объявиться и рассказать всем о его преступлении.
Канун Рождества, как всегда, сопровождался визитами друзей и родственников, и некоторые из них претендовали на особо радушный прием. Приходили толстые, облитые духами тетушки в цветастых ситцевых платьях, оставлявшие отпечатки яркой губной помады на щеках Сэма; приходили тощие тетушки с лицами цвета сыворотки в платьях, выписанных почтой по иллюстрированным прейскурантам, почему-то предпочитавшие («спасибо, мне так удобнее») сидеть на жестких стульях с прямыми спинками. Они приходили в сопровождении толстых и тощих дядюшек, чья комплекция зачастую, хотя и не всегда, являла собой разительный контраст с телосложением их дражайших половин. Толстые дядюшки, едва войдя, начинали расстегивать пуговицы жилетов и высказывали свои мнения по тому или иному вопросу с таким расчетом, чтобы их было отчетливо слышно во всех уголках дома. Тощие дядюшки собственных мнений, как правило, не имели и ограничивались междометиями, периодически поглядывая на свои наручные часы.
В этот раз гостями оказались сестра Конни, Сэмова тетушка Бетти, и ее муж, дядя Гарольд, которые прибыли с подарками и в том приятном возбуждении, какое обычно вызывается умеренными дозами алкоголя. Под сэндвичи и пикули Бетти выпила чашку чая, тогда как Гарольд, чей лысый череп был под стать розовым стеклянным шарикам на рождественской елке, предпочел пропустить стаканчик виски. Сэму был вручен аккуратно упакованный подарок. «Ни в коем случае не открывать до Рождества!» – закричала тетя Бетти, дословно повторяя собственноручную надпись на упаковке, которая в свою очередь дословно повторялась из года в год. Последовал обмен поцелуями. Хотя тетя Бетти была в числе его любимых родственников, сильнейшее искушение стереть с лица следы ее мокрых поцелуев не покидало Сэма вплоть до окончания визита.
Он попытался незаметно ускользнуть из гостиной, но был перехвачен на лестнице, после чего четверо взрослых приступили к подробному обсуждению его школьных успехов, размера обуви и тому подобных вещей. Разговор постоянно вертелся вокруг Сэма, временами перескакивая и на другие предметы – они могли посплетничать об отсутствующих родственниках или посмеяться над непостижимыми для Сэма остротами дяди Гарольда, – но после таких отступлений неизменно возвращаясь к теме Саутхолла-младшего.
С каждой минутой, приближавшей наступление полуночи, беспокойство Сэма возрастало. Он знал, что Зубная Фея вот-вот приступит к исполнению обещанного. Он также знал, что она постарается выбрать наиболее удобный для нее – а следовательно, самый неподходящий для него – момент.
Беседа коснулась и темы граффити. Все как-то притихли, внимательно глядя на Сэма, пока тетушка Бетти не нарушила молчание, горько посетовав на моральную деградацию подрастающего поколения.
– Всех, у кого волосы закрывают уши, следует немедленно обрить и засадить за решетку, – решительно Заявила она, имея в виду прически, с подачи «битлов» ставшие модными у молодежи.
– У тебя самой волосы закрывают уши, – сказал Гарольд, подмигивая остальной компании. Все, кроме Сэма, рассмеялись.
Бетти шутливо хлопнула его по ноге.
– Всех мужчин, я хотела сказать. Этих волосатиков-тинейджеров, которые выглядят как девчонки.
Сэм был близок к тому, чтобы попасть в упомянутую категорию.
– Да уж, – сказал Гарольд, – никогда толком не знаешь, что с ними делать: любить иль ненавидеть.
Снова раздался смех, и все стали разглядывать Сэма так, будто в срочном порядке решали, любить им его иль ненавидеть.
Бетти спросила:
– Он все еще встречается с тем типом?
Бетти была одной из немногих родственниц, которым Конни по секрету сообщила, что ее сын время от времени посещает психиатра. В светской беседе психиатр фигурировал под кодовым названием «тот тип». Для Сэма же подобные фразы звучали как намек на иные, гораздо более зловещие встречи.
– Какого типа? – спросил недогадливый Гарольд. Бетти бросила на него выразительный взгляд.
– Ах да, тот самый тип. – Дядя понимающе кивнул и подмигнул Сэму. – Пустая трата времени. Сэм не нуждается ни в каких типах.
– Сходи наверх и принеси свои подарки тете Бетти и дяде Гарольду, – сказала Конни.
Сэм понимал, что эта реплика имела целью увести беседу со скользкой психиатрической темы, но все равно был благодарен маме за предоставленную возможность на какое-то время покинуть общество взрослых. Он сколько мог затянул свой поход за подарками и спустился вниз уже к моменту отбытия гостей, которые одевались в прихожей.
– Спасибо, спасибо, счастливого Рождества! Вы идете на рождественское богослужение?
– Да, – сказала Конни.
– Нет, – сказал Сэм.
Тетушка Бетти сгребла его в охапку и облепила новой порцией мокрых поцелуев.
– Дорогой мой, ты обязан быть на рождественской службе! Обещай мне, что пойдешь сегодня в церковь!
Бетти принадлежала к разряду тех святош, которые не в состоянии припомнить ни единого слова из Священного Писания, но зато с великим пылом участвуют в украшении церкви перед Праздником урожая и обливаются слезами восторга, когда им говорят: «Как хороша была сегодняшняя проповедь!» Она вновь поцеловала зажатого в тисках Сэма.
– Я не отпущу тебя, пока ты не пообещаешь, что пойдешь в церковь вместе с мамой. Я буду целовать тебя, пока ты не скажешь «да».
И она подкрепила угрозу новым звучным лобзанием.
– У тебя нет выбора, Сэмми, – рассмеялся дядя Гарольд.
В ту же минуту Сэм сообразил, что церковь в эту полночь, возможно, будет для него наилучшим убежищем. Там он окажется под защитой самого Господа. Зубная Фея вряд ли осмелится проникнуть в церковь во время рождественского богослужения. Нечистой силе нет места там, где поются псалмы, горят освященные свечи, звучат проповеди и молитвы. Таким образом Зубная Фея будет нейтрализована, а если ему повезет, так и вовсе провалится в тартарары.
– Может быть, – сказал он, додумывая эту мысль, и продолжил увереннее: – Да, да, я пойду в церковь.
Нев, как всегда, отказался посещать богослужение. Он удобно устроился на диване перед телевизором с бокалом пива в одной руке и щипцами для орехов в другой, наблюдая за тем, как остальные члены семьи готовятся к походу в церковь. Конни упрекнула его в отсутствии религиозных чувств, и он охотно с нею согласился. Сэм уловил в отцовском голосе иронические нотки, когда они перешагивали порог дома.
