— Именно в этот момент — как и следовало ожидать — появился Гровер. Тим и Хоган постарались как можно дипломатичнее объяснить ему ситуацию, но, как обычно, их усилий оказалось недостаточно, поскольку Гровер устроил им разнос по полной программе и, обозвав их по-всякому, ушел в сумерки, которые тем временем успели крадучись спуститься с гор так, что они и не заметили, как стало темно.
— Похоже, натриевая атака отменяется,— спустя некоторое время робко предположил Хоган,— а, Тим?
— Да,— согласился Тим.
Как всегда, все шло не так, как должно было идти; не было никакого продвижения к цели. Этьен зря нырял в водолазном костюме — разве что для смеха. Бумажная фабрика снова начнет работать, люди вернутся на работу, атмосфера опасности и недовольства — то, чего добивался и на что рассчитывал Гровер, исходя из своих темных замыслов, о которых он никому не рассказывал,— рассеется, и все пойдет по-прежнему.
— Слушай-ка, Тим,— предложил Хоган голосом медвежонка Йога[132], которым говорил, когда старался кого-то приободрить,— может, пойдем вместе в отель и потолкуем с этим парнем?
— Так он в отеле? — спросил Тим.
— Да,— ответил Хог.
Парень оказался в городе проездом, и почему-то никто не хотел с ним встречаться. Нэнси, секретарша в главном офисе АА, отчаявшись кого-нибудь найти, позвонила Хогану. Он согласился. «Он пойдет»,— сказала она кому-то, кто был с ней в офисе, и Хогану показалось, что на другом конце провода раздался смех.
Тим взял свой велосипед, крикнул родителям, что скоро вернется, и покатил с Хоганом под гору сквозь сгущающиеся сумерки к центру города. Стояла отличная осенняя погода, какая бывает в тот краткий промежуток, когда некоторые деревья, опережая график, начинают быстро желтеть, насекомые с каждым днем жужжат все громче, а по утрам, если ветер дует с северо-запада, по дороге в школу можно увидеть, как над вершинами гор кружат одинокие ястребы, готовясь к отлету на юг. Несмотря на загубленный день, Тим с наслаждением катился, не нажимая на педали, вниз по склону к скоплению желтых огоньков, радуясь, что сбежал от двух страничек арифметических примеров и главы из учебника по физике, которую должен был прочитать, не говоря уже о паршивом фильме, какой-то романтической комедии 1940-х годов, которая шла в этот вечер по единственному работающему каналу. Проезжая мимо домов, окна и двери которых были открыты ради первой вечерней прохлады, Тим и Хоган мельком видели голубоватое свечение телевизионных экранов с одним и тем же фильмом и улавливали обрывки диалога: «…Рядовой, вы что, совсем с ума…»; «Да, была одна девушка, там, дома…» (всплеск, комический вопль) «О, простите, сэр, я думал, вы японский лазутчик…» — «Да как же я могу быть японским лазутчиком, если мы в пяти тысячах…»; «Я буду ждать, Билл, буду ждать тебя столько, сколько…» Они миновали пожарное депо, возле которого, сидя на старой пожарной машине марки «ля-франс», курили и рассказывали анекдоты взрослые парни; проехали мимо кондитерской, заходить в которую ни Тиму, ни Хогану сегодня не хотелось; внезапно вдоль дороги замелькали счетчики платной стоянки — здесь располагался участок с диагональной парковкой, а значит, надо было держать руку на тормозе и внимательно следить за движением машин. Когда приятели добрались до отеля, уже совсем стемнело, ночь накрыла Минджборо, как крышка кастрюлю, и магазины начали закрываться. Оставив на улице велосипеды, Тим и Хоган вошли в отель. Ночной портье, который только что заступил на дежурство, окинул их тусклым взглядом.
— «Анонимные алкоголики»? — удивился он.— Ну, вы шутники.
— Честное слово,— сказал Хоган, показывая пакет молока.— Позвоните ему. Мистер Макафи, комната двести семнадцать.
Портье, которому всю ночь предстояло слоняться без дела, набрал номер и поговорил с мистером Макафи. Когда он повесил трубку, его лицо как-то странно искривилось.
— Судя по голосу, он черномазый,— сообщил он.
— Мы можем подняться? — спросил Хоган. Портье пожал плечами.
— Он сказал, что ждет вас. Если возникнут проблемы, поднимите телефонную трубку. У меня тут зазвенит звонок.
— Ладно,— сказал Хоган. Они прошли через холл между двумя рядами кресел и поднялись на лифте. Номер мистера Макафи был на втором этаже. Поднимаясь наверх, Тим и Хоган глянули друг на друга, но ничего не сказали. Они постучали в дверь. Мистер Макафи открыл не сразу. Ростом он был не намного выше, чем они. Он действительно оказался негром с небольшими усиками, в серой шерстяной кофте и с сигаретой.
— Я думал, он шутит,— произнес мистер Макафи.— Вы, ребята, правда из АА?
— Он оттуда,— сказал Тим.
Лицо мистера Макафи как-то странно изменилось.
— Вот как,— сказал он.— Что ж, забавно. Здесь у вас любят позабавиться, почти как в Миссисипи. Ну, вы свое дело сделали? Можете идти.
— Мне сказали, вам нужна помощь.— Вид у Хогана был явно озадаченный.
Мистер Макафи отошел от двери.
— Тут ты, пожалуй, прав. Да. Хотите войти? — Похоже, ему было все равно. Мальчишки вошли в комнату, и Хоган поставил молоко на маленький письменный стол в углу. Они впервые оказались в гостиничном номере и впервые разговаривали с цветным.
Мистер Макафи был контрабасистом, но своего инструмента у него не было. Накануне он выступал на каком-то музыкальном фестивале в Линоксе. Как его угораздило попасть в Минджборо, он не имел ни малейшего представления.
— Такое иногда случается,— сказал он.— У меня бывают провалы памяти. Только что я был в Линоксе, а потом бац — оказываюсь в этом вашем — как его там? — Минджборо. С тобой так не было?
— Нет,— ответил Хог.— Меня иногда тошнило, а хуже этого ничего не было.
— Ты, значит, больше не пьешь? Завязал?
— Навсегда,— сказал Хоган.— Пью только молоко.
— Выходит, ты молокосос,— улыбнулся мистер Макафи.
— Что именно я должен делать? — спросил Хоган.— Как по-вашему?
— Поговорить со мной,— сказал мистер Макафи. — Или я буду говорить, пока мне не захочется спать. Или пока кто-нибудь — хотя бы Джил — не приедет за мной.
— Джил — это ваша жена?[133] — спросил Тим.
— Эта та девчонка, что ходила на горку Джеком,— ответил мистер Макафи и захохотал.— Нет, кроме шуток, так оно и было.
— Хотите рассказать про них? — спросил Хоган.
— Нет. Пожалуй, что нет.
Тогда Тим и Хоган рассказали мистеру Макафи о школе, о своем городке, о том, чем занимаются их родители, а потом, быстро проникшись к нему доверием, поведали ему и о более секретных вещах: о том, как Этьен застопорил бумажную фабрику, о своем логове и о запасе натрия.
Точно,— воскликнул мистер Макафи,— натрий. Помню, однажды я положил кусок натрия в унитаз и спустил воду. И тут как бабахнет! Это было в Бомаунте, штат Техас, я там раньше жил. Потом директор школы заходит в класс, лицо перекошено от злобы, в руках он держит обломок унитаза — вот так. И спрашивает: «Кто из вас, джентльмены, совершил это вопиющее безобразие?»
Хоган и Тим, похохатывая, рассказали ему, как Этьен однажды забрался на дерево и принялся стрелять из рогатки маленькими, с горошину, шариками натрия в бассейн в одной из усадеб, где как раз шла коктейльная вечеринка, и при первых же взрывах гости бросились врассыпную.
— Шикарно вы тут живете,— сказал мистер Макафи.— Усадьбы и все такое прочее.
— Мы там не живем,— сказал Тим.— Просто иногда забираемся по ночам и купаемся в бассейнах. Самый хороший в усадьбе Ловеласа. Хотите, пойдем туда? Сейчас тепло.
— Да,— поддержал приятеля Хог.— Можем пойти прямо сейчас. Пошли.
— Ну вы даете,— опешил мистер Макафи.
— Почему бы и нет? — удивился Хог.
— Вы, ребята, уже не маленькие и должны понимать, почему нет,— сердито сказал мистер Макафи. Он посмотрел им в глаза, покачал головой и произнес еще более сердитым тоном: — Если меня поймают, мне каюк, детка. Только и всего.
— Там никто никого не ловит,— сказал Хоган, пытаясь успокоить его.
Мистер Макафи лег на кровать и уставился в потолок.
— Если вы правильного цвета, тогда не ловят,— прошептал он, но мальчики его услышали.
— У вас цвет кожи еще лучше, чтобы не попасться ночью,— сказал Тим.— Вы больше и бегаете быстрее. Если нас никто не может поймать, то и вас не поймают, мистер Макафи, честное слово.
Мистер Макафи посмотрел на ребят. Не отрывая от них взгляда, он закурил новую сигарету, прикурив от предыдущей. Невозможно было догадаться, о чем он думает.
— Может, попозже,— сказал он, затушив старый окурок.— Сказать, почему я так нервничаю из-за этого? Из-за воды в бассейне, понимаете? Если закладываешь за воротник, то эта вода как-то странно на тебя действует. С тобой так не было, Хоган? — Хоган покачал головой.— Со мной было один раз, когда я был в армии.
— Вы были на Второй мировой войне? — спросил Тим.— Дрались с японцами, да?
