Короткая вспышка взаимной нежности, последовавшая за освобождением Артура, очень скоро бесследно угаснет, и вот по какой причине: Артур недолго задержится в подготовительной школе в Готе, через полгода его исключат из школы за сочинение сатирических виршей, в которых он с остроумной и язвительной критикой обрушится на одного из учителей школы. После этого Артуру ничего не останется делать, как просить мать пустить его к себе, чтобы продолжить учебу в Веймаре.
Нельзя сказать, чтобы Иоганну привела в восторг эта просьба — напротив, при одной мысли о том, что Артур может поселиться у нее, она пришла в бешенство. Во время недолгого пребывания в Готе он несколько раз приезжал к ней, и всякий его визит доставлял ей кучу неприятностей. Ее письма к нему после его исключения из школы — весьма неожиданный образец материнского отношения к сыну:
…Я достаточно изучила твой характер… ты возмутительный, пренесносный тип, с которым не представляется возможным жить под одной крышей. Твое самомнение перекрывает все твои достоинства, делая их совершенно бесполезными для общества… ты находишь недостатки во всем, кроме самого себя… поэтому ты раздражаешь людей вокруг — никто не желает быть поучаемым и просвещаемым в такой дерзкой, непочтительной манере, а тем более такой ничтожной персоной, какой ты пока что являешься. Никто не станет терпеть нападки от человека, который сам демонстрирует столько слабостей, в особенности заведшего возмутительную манеру проповедовать свои идеи с видом абсолютной непогрешимости.
Любой другой на твоем месте выглядел бы просто смешно, но ты, со своими талантами, ты раздражаешь… Ты ведь мог, как тысячи других учеников, спокойно жить и учиться в Готе… но ты не захотел этого, и тебя исключили… Такая ходячая энциклопедия, как ты, — скучнейший и несноснейший предмет, потому что тебя нельзя полистать и забросить за печку, как любую дрянную и бесполезную книжонку.
Когда Иоганна поймет, что ей все-таки придется терпеть присутствие Артура в Веймаре, пока он не подготовится к университету, она сочтет нужным еще раз написать сыну, чтобы расставить все точки над i, и сделает это еще категоричнее:
Думаю, будет лучше, если я четко изложу тебе свои требования, чтобы с самого начала между нами не оставалось никакой неясности. То, что я очень тебя люблю, надеюсь, не вызывает у тебя сомнений. Я уже доказала тебе это и буду доказывать до тех пор, пока жива. Для меня важно знать, что ты счастлив, но быть свидетельницей этого я не намерена. Я много раз тебе говорила, что с тобой очень трудно жить… Чем больше я тебя узнаю, тем больше убеждаюсь в своей правоте.
Я не стану скрывать: до тех пор, пока ты остаешься таким, какой ты есть, я согласна на любую жертву, лишь бы не быть с тобой рядом… То, что
вызывает во мне отвращение, лежит не в твоей душе, оно находится не внутри, а снаружи: все твои идеи, суждения, привычки — одним словом, нет ничего, в чем бы мы с тобой сходились в отношении внешнего мира.
Вспомни, дорогой Артур, всякий раз, когда ты гостил у меня, между нами постоянно происходили жуткие ссоры по пустякам, и всякий раз я начинала дышать свободно только после того, как ты уходил, потому что твое присутствие, твое нытье из-за элементарнейших вещей, твой вечно хмурый вид, дурное расположение духа, нелепейшие взгляды, которые ты постоянно высказываешь… все это расстраивает и беспокоит меня до чрезвычайности.
Раздражение Иоганны объяснимо. Только что, по милости божьей, ей удалось освободиться от замужества, которое грозило заточить ее навеки. Опьяненная свободой, она мечтает отныне не подчиняться никому. Она будет жить, как ей хочется, встречаться с кем хочет, заводить романы (но впредь никаких браков) и, конечно, развивать свои блестящие способности.
Перспектива отказаться от свободы ради Артура приводила ее в бешенство. Мало того что Артур безумно ее раздражал и по праву мог посягать на ее свободу, так еще он был сыном ее прежнего тирана, живое воплощение Генриха.
Не последнюю роль сыграли и финансовые вопросы. Началось с того, что девятнадцатилетний Артур обвинил мать в расточительстве, угрожавшем, по его мнению, наследству, которое он должен был получить в двадцать один год. Иоганна была вне себя от ярости. Гневно парировав, что в ее салоне, как всем известно, подают только хлеб с маслом, она сама перешла в наступление, обвинив Артура в том, что он живет не по средствам, растранжиривая деньги на роскошные обеды и уроки верховой езды. Само собой, такие ссоры не способствовали сближению и должны были со временем обострить ситуацию до предела.
Отношение Иоганны к сыну и к материнству вообще найдут отражение в ее романах: типичная героиня Иоганны Шопенгауэр трагически теряет возлюбленного, выходит замуж за богатого и черствого человека, от которого терпит страдания и унижения, и в знак протеста отказывается иметь детей.
Артур никогда и ни с кем не будет делиться своими переживаниями, а мать впоследствии уничтожит все его письма, и все же мы можем догадаться, что же в действительности между ними происходило. Артур был сильно привязан к матери, и боль разрыва с ней будет преследовать его всю жизнь. Иоганна была необычной матерью — живая, откровенная, привлекательная, независимая и просвещенная. Естественно, они обсуждали с Артуром его страстное увлечение древней и современной литературой. Вполне возможно даже, что тогда, в пятнадцать лет, он решил отказаться от университета и отправиться в семейное турне только ради того, чтобы оставаться рядом с матерью.
Перемена в отношениях между матерью и сыном произошла после смерти Генриха. Надежды Артура на то, что он займет место отца в ее сердце, очевидно, рухнули, когда Иоганна приняла поспешное решение оставить сына в Гамбурге и переехать в Веймар. Если эти надежды и затеплились вновь после того памятного письма, в котором мать освобождала его от обязательств, им, по всей видимости, суждено было угаснуть очень скоро, когда мать решила отослать Артура в Готу, а не поселить у себя в Веймаре, где он, безусловно, имел бы лучшие возможности подготовиться к университету. Возможно, мать была права, и Артур нарочно устроил свое исключение из Готы. Если тем самым он надеялся воссоединиться с матерью, то его должно было постичь жестокое разочарование: мало того, что Иоганна не обрадовалась перспективе пустить его под свою крышу, так еще выяснилось, что в ее жизни есть другие мужчины.
До конца своих дней Артур будет винить себя в смерти отца, корить себя за радость освобождения и за то, что отсутствием интереса к коммерции приблизил эту трагическую развязку. Вскоре вина выльется в отчаянные попытки защитить доброе имя отца, сопровождающиеся жестокими нападками на мать за ее отношение к супругу.
Много лет спустя он напишет:
Я знаю женщин. Они вступают в брак исключительно по расчету. Когда мой отец тяжело заболел, он был брошен на произвол судьбы, спасаемый только бескорыстием преданного слуги, делавшего все возможное, чтобы позаботиться о своем хозяине. Моя мать давала балы, в то время как он лежал один, позабытый всеми. Она веселилась, когда он страдал от мучительных болей. Вот она, женская любовь [43].
Когда Артур прибудет в Веймар, чтобы начать подготовку к университету, ему не позволят поселиться у матери — вместо этого Иоганна подыщет ему отдельную квартиру, где по приходе его будет ожидать письмо, в котором мать с предельной ясностью определит правила и границы их будущих взаимоотношений:
Хочу раз и навсегда определить мои условия: ты хозяин только в своей квартире, в моем доме ты — гость… который не должен вмешиваться ни в какие домашние дела. Каждый день ты будешь приходить ко мне в час дня и оставаться до трех часов, после чего я не должна буду видеть тебя до следующего дня, за исключением моих салонов, которые ты можешь посещать, если захочешь, а также столоваться в моем доме в те два вечера при условии, что ты не станешь затевать своих утомительных споров, которые доставляют мне одно беспокойство… Во время своих дневных посещений ты можешь рассказывать мне все, что я сочту нужным тебя спросить, остальное время ты должен сам заботиться о себе. Ну, все, теперь ты знаешь мои требования, и надеюсь, не отплатишь мне непокорностью за мою материнскую заботу [44].
Артур примет эти условия и два года в Веймаре будет неукоснительно соблюдать их, оставаясь безмолвным наблюдателем на вечерах, которые устраивала его мать, и даже ни разу словом не обмолвится с заносчивым Гёте. Его познания в греческом, латыни, а также в истории и философии будут стремительно расти, и в двадцать один год его примут в Гёттингенский университет. В это же время Артур получит наследство, двадцать тысяч рейхсталеров — достаточно солидный, хоть и не слишком крупный капитал, на который и просуществует всю оставшуюся жизнь. Как и предсказывал Генрих, это наследство придется ему как нельзя кстати: своими учеными трудами Артур не заработает ни пфеннига.
