Пьеса седьмая. Судебная медицина
Наслаждаюсь, читая учебник по судебной медицине, изданный в 1938 году. Под редакцией Попова. Глава: Огнестрельные ранения. Цитата: «Кто стрелял с близкого расстояния, тот знает резкие воздушные удары по держащей револьвер руке, часто с примесью отлетающих назад частичек костей и тканей, удары, которые дают газы, отражаясь от цели». Конец цитаты. Кто стрелял — тот знает. А с теми, кто не стрелял в упор, и разговаривать не о чем.
Еще цитата. «Французские авторы так характеризуют выстрел в упор: «ничего снаружи, все внутри…»Это не совсем верно. При наших многочисленных опытах со стрельбой из нагана в упор даже при сильном придавливании ствола к мягким покровам все-таки вокруг пулевого отверстия получалось насыщенное кольцо копоти, иногда со слабой еще копотью по периферии».
38-й год. Какова экспериментальная база! Каков простор для творческих экспериментов! Можно позавидовать исследователям.
Пьеса восьмая одинокая. Открытие купального сезона
На берегу озера лежит труп. Как пишут в протоколах: тело молодого мужчины без признаков жизни. Рядом машина «Скорой помощи». Медикам делать нечего. Товарищ давно окоченел и явно ночевал под водой. Характерная поза «боксера». Сотруднику полиции друзья покойного рассказывают о случившемся.
Накануне они отмечали возвращение друга из армии. Того, чье тело сейчас лежит на берегу. Пьянка на даче с выходом на озеро, шашлыки, купание, ловля русалок в камышах. Отряд сначала не заметил потери бойца. На утренней перекличке, когда решался извечный утренний вопрос «а кто идет за “Клинским”?», его не досчитались. Поиски на озере не затянулись. Труп лежал у берега на глубине полметра.
К берегу подплывает конопатая девчушка, лет 12–13. Рыжие косички из-под резиновой шапочки. Родители не разрешают заплывать на глубину. Смотрит на происходящее.
Один из друзей погибшего:
— Ну чего тебе надо? Разве интересно?
— Интересно — когда в пизде тесно, — резонно отвечает девчушка и уплывает к родителям.
Видимо, всё остальное родители девочке позволяют.
Осмотр заканчивается. Надо вывозить труп. При повороте изо рта льется зеленая жидкость. Приходится ждать, когда вытечет. Один из фельдшеров заранее репетирует заполнение документов в морге, негромко напевая строчку из стандартного протокола осмотра трупа, на мотив известной детской песни, про козлика:
— С трупом доставлены
Белые плавки.
Вот как, вот как — белые плавки…
Пьеса девятая. Этапы большого пути: от колыбели до могилы
Недавно напомнили про пресловутую «Красную шапочку», знаменитый в 90-х напиток. Попалась на глаза знакомая эмблема. На коробке конфет якобы с коньяком.
Есть в Питере такая фирма «Камея». Она начинала как кооператив с выпуска леденцов — «монпансье» в коробочках. Затем стала торговать спиртом под видом кондитерских добавок. Пресловутая «Красная шапочка» — это ее продукт. Официальное название: «Экстрагент биоактивный». Поднялась на этом.
Непонятен состав напитка. Над разгадкой секрета бились все токсикологи Питера. Безуспешно, рецепт так и не расшифрован. Какой-то загадочный реактив, растворявший мозги. Выпускалась она в пузырьках с красной пробкой. Отсюда и ее сказочное название. Имела «Красная шапочка» две разновидности. Одна чисто белого цвета, вторая, подороже, с голубоватым отливом. Те, кто заботился о своем здоровье, предпочитали голубоватую. Со слов знатоков, ее можно было пить неделю, а белую не больше пяти дней подряд. После этого человек превращался в бревно. У него переставали сгибаться суставы, и обездвиженный товарищ помирал. Зато такие больные были крайне удобны для ручной транспортировки. Человека можно было взять за брючный ремень и нести как чемодан. Он не гнулся. Тем более, что обычно потребители не отличались избыточным весом. Частенько скромной закуской служил приобретенный в той же аптеке на сдачу гематоген. Я в те годы отрабатывал распределение на «Скорой» и познакомился с действием этого напитка. Почему-то запомнился случай, как целая семья гопников полегла после встречи Нового года. В одной бомжатской квартире первого января валялось сразу восемь трупов. Все окоченели в том положении, в каком их застала смерть. Трое сидели за столом, двое лежали под ним. Один окоченел в ванной, один ковбой в шляпе (?) поскакал в вечность верхом на унитазе. Один умер на кровати, даже правильнее бы назвать это не кроватью, а местом, где обычно в этой квартире спят. Два разнополых гоблина бродили по квартире и удивлялись:
— Вроде вчера встретили Новый год вместе, ну посидели, легли спать, да, как обычно, часов в восемь вечера, все живы были. А утром встали, они за столом сидят, не ложились, что ли?
Пришлось врачу «Скорой» заполнять восемь карт вызова и восемь направлений в морг.
Демографическая коррекция в городе была проведена с блеском. После этого фирма переключилась на похоронный бизнес. Многие знают коммерческое кладбище в поселке Кузьмолово. На месте старого песчаного карьера. Как раз эта фирма его и открыла. Помню, как в городе были развешены плакаты с рекламой нового кладбища. Мне больше всего нравилась одна из предлагаемых услуг: «Принимаем заказы на изготовление семейных склепов». Я сразу вспоминал погибшую в Новый год семью. Им как раз просто необходимо было заранее заказать семейный склеп.
Похоже, был такой замысел у учредителей. Бренд должен сопровождать человека на всех этапах жизненного пути. От колыбели до могилы, от леденцов до склепа. По слухам, была у фирмы еще какая-то связь с местной больничкой, пытались закупать через нее в Германии печки для сжигания биологических отходов, которые на деле оказались печами для кремации. Причем такой производительности, что питерский крематорий выглядел бы просто печкой-буржуйкой. Германцы в печах продвинуты, опыт накоплен. Но все это слухи, хотя похоже на правду.
Конфеты подарены родственницей одной пациентки. На всякий случай есть мы их не стали. Хотя в отсутствии злого умысла не сомневались, бабку реально удалось вытащить с того света. Но береженого, как говорится… Отдали сантехнику за ремонт унитаза. В придачу к 200 граммам проверенного медицинского спирта.
Пьеса десятая. Маленькая ошибка
Рассказывает врач-реаниматолог районной больницы. Лексика, не несущая смысловой нагрузки, опущена.
Вечером звонок в реанимацию:
— Скажите, как себя чувствует Трофимов?
Дежурный врач:
— Трофимов?
— Да, Николай Ильич.
— А вы кем ему приходитесь?
— Законная жена.
Последняя фраза произнесена не без гордости. Голосом не вполне трезвой женщины. Можно понять, горе — муж в реанимации.
— Вы знаете, мы по телефону справок не даем. Вам надо прийти в дневное время, побеседовать с заведующим. Могу сказать только, что состояние тяжелое, стабильное. На всякий случай оставьте телефон для связи.
Женщина диктует телефон, называет свое имя-отчество.
Отбой.
Но доктор допускает ошибку. Записывает ее имя и телефон на обложке истории болезни совершенно другого человека. Назовем его, например, Тютин. Вечер, врач устал к концу дня. Можно понять и простить.
Беда, но следующей ночью больной Тютин умирает. Скорбная обязанность врача сообщать родным о смерти близкого человека. Дежуривший в этот день врач берет историю и без всякого сомнения набирает записанный на ней номер. Шесть утра. В такое время особенно тяжело приносить людям скорбную весть. После долгих гудков тот же нетрезвый женский голос грубовато отвечает:
— Алле.
— Извините, вы Татьяна Ивановна?
— Ну да, я.
— Я должен вам сообщить, что Тютин Василий Иванович час назад скончался.
— А мне по хую, — отвечает женщина и вешает трубку.
Что ж, реакция людей на смерть родственников бывает различной. Чаще всего в таких случаях говорят: «Спасибо!», вероятно за то, что вовремя сообщили, хотя как знать. Привыкший ко всему врач садится дописывать историю болезни. Долг выполнен. К утру доктор забывает этот эпизод и на вопрос начмеда, сообщили ли о смерти родственникам, честно отвечает, что да, сообщили.
Часам к десяти супруга Трофимова, проснувшись или проспавшись, сама звонит в реанимацию, справиться о состоянии мужа. Трубку берет зав. отделением. Повторяет, что ей надо прийти побеседовать лично, что состояние тяжелое. Женщина по ходу интересуется:
— Скажите, а кто такой Тютин Василий Иванович?
— Это был наш пациент, лежал в одной палате с вашим мужем. Он ночью скончался.
— А вы что, всем сообщаете, когда у вас кто-то умер?
— Да, мы всем сообщаем. Это наша обязанность.
— Что, всем? Всем родственникам больных, которые у вас лежат в больнице?
