Не разрешилось до сих пор.
Недавно я позвонил Айрис. Я звоню им – иногда из чувства долга, иногда с надеждой.
– Привет, мам.
– Привет.
И одним этим словом я снова сослан в Сибирь. Что я такого сделал? До сих пор не знаю. Айрис пока неготова поделиться информацией. Через неделю, может, две, ее намеки станут более прозрачны, а цели различимы. Но пока она знает: ее сила в моем неведении. Наказание безмолвием для нее – диета, пища богов, нектар. Эта черта в женщинах ужасна: они пестуют свою злобу, прижимая ее к себе, как голодного ребенка. Изголодавшегося, как я…
Стоп. Перемотать назад. Прокрутить вперед. Пауза.
Я вдруг понял, почему до сих пор считал самоанализ бессмысленным занятием. Вы заглядываете внутрь и в задымленных шахтах так называемого «я» видите свет. Вы приближаетесь и, не успев ничего понять, слепнете. Свет ослепляет вас, но по-прежнему манит к себе, вы стремитесь к нему, ищете смысл – и не находите: это всего лишь театр теней в отражении ослепляющего света. У вас начинаются галлюцинации. Так, минутку. Об этом стоит подумать. Придется задержаться.
И все-таки здесь может быть подсказка к моим отношениям с женщинами. Я отчаянно нуждался в одобрении матери. И не получал его. Следовательно, я отчаянно ищу одобрения у каждой потенциальной спутницы жизни. Во-первых, это, возможно, причина того, что я так быстро влюбляюсь – жажду залечить неисцелимые раны. Во-вторых, результатом моих неизменно неудачных поисков безусловной любви являются горечь и обида. Горечь и обида, которые, по сути, должны быть адресованы в Западный Миддлсекс, где сейчас живет моя мать, среди вечной мерзлоты. А на деле женщина, оказавшаяся в какой-то момент со мной в постели, получала всем этим по голове. Моей яростью. Разочарованием. Досадой. Отсюда испорченные отношения. И – новые разочарования, досада и ярость. Замкнутый круг. Лучше держаться от всего этого подальше.
Хотя, кто знает… Идея должна дозреть. Пусть немного покрутится в голове. А я пока вернусь к Джульетте. Смогу ли я стать ее Ромео? Может, не лучшая аналогия, учитывая, что легендарные любовники – образец саморазрушения.
Я познакомился с Джульеттой на вечеринке. Народу собралось немало. Женщины – одна другой краше, было из кого выбирать. В тот вечер обстановка располагала. Я ощущал собственную сексапильность, силу, обаяние. Потрясающее чувство. А потом заметил – она наблюдает за мной, и решил – ее и выберу.
Я просто подошел и взял ее, как нечего делать. Привел, практически молча, в пустую спальню, где были сложены не уместившиеся на вешалке пальто, и овладел ею со всей силой моего первобытного, неукротимого желания, хотя она пыталась возмущаться и слабо, неубедительно отталкивала меня. Но я знал: она хочет, чтобы ею овладели, и именно так и поступил. Потом она призналась, что всегда мечтала о чем-то подобном, но давно потеряла надежду. После того вечера она настойчиво предлагала встретиться, и я решил сдаться. Кто может устоять перед таким желанием?
Все это неправда.
Я не встречал Джульетту на вечеринке. Я вообще с ней не встречался. Я никогда ее не видел. Но несмотря на это, она мне действительно нравится, и я уверен, что она замечательная, и я знаю, как она выглядит, потому что она прислала мне фотографию по электронной почте, хоть я никогда не встречался с ней лично.
Я познакомился с ней благодаря объявлению в газете.
Думайте что хотите, не буду оправдываться. Я чувствую сожаление, но не намерен об этом говорить. Я принес извинения, но так, для проформы. Я запутался. Но это пройдет, рано или поздно, не может не пройти, когда я все взвешу и сделаю определенные выводы.
Объявление дал я, а она откликнулась. Я подумал, что уменя должно неплохо получиться. Для меня это идеальный способ. В конце концов, я сочиняю рекламные проспекты. Если я могу продать жесткую туалетную бумагу, то, уж конечно, смогу продать и себя.
На этот маленький шедевр у меня ушло всего полчаса.
Остановитесь. Пока не читайте. Прочтите другие объявления. А потом вернитесь к этому.
У этих людей есть все, чего вы так опасаетесь. Они любят загородные прогулки, они чувствительные, они занимаются бальными танцами, они растерянны и одиноки.
Вы не такая. И я не такой.
Мне 39, я высокий, симпатичный, разведен, у меня богатое воображение, я люблю читать, способен на страстное увлечение, ценю интересных собеседников, по телевизору смотрю «Скорую помощь» и «Последнего героя». А/я № 706А.
Работа профессионала. Тонко и со знанием дела, с интригой, со спокойной уверенностью в себе, такое объявление развлечет читателя и польстит ему. Такому объявлению не страшна критика, оно в постмодернистском духе и позволяет приврать. Оно не подразумевает существование такой вещи, как истина. Мне 39. Не совсем точно, на самом деле – 45. Но в условиях жесткого рынка цифра «39» сделает свое дело. Почему все всегда стоит 4,99 фунта, 9,99 фунтов, 19,99 фунтов? Потому что смысл и логика – статисты на сцене настроения, они – Розенкранц и Гильденстерн[3] в театре умственной деятельности. А главные роли исполняют желание и самоограничение. Покупатель видит одно – товар стоит не пять фунтов, не десять и не двадцать. Или что этому конкретному товару не сорок лет. Если свидание пройдет хорошо, за ним последуют другие, а потом, три года спустя, субботним утром вы, лежа в уютной постели, признаетесь, что приврали, и это будет хорошим поводом для веселья: ностальгического, полного воспоминаний и самокритики.
Я не «высокий», скорее, среднего роста, метр семьдесят восемь. Зачем врать насчет роста? Потому что надо учитывать специфику рынка. Если просмотреть объявления, написанные женщинами – а я это сделал, – по крайней мере, в шестидесяти процентах из них высокий рост (без ограничений) является определяющим фактором. Не знаю почему. Меня огорчает это предубеждение. Мне жаль невысоких мужчин. При таком раскладе им наверняка пришлось хлебнуть немало обид. Женщины не ходят на свидания с коротышками. Белоснежка не вышла замуж ни за одного из семи гномов. Они боготворили ее, она готовила им еду и заваривала чай. Но потом бросила их, предпочтя делать все остальное с высоченным красавцем принцем. А ведь жизнь – та же сказка.
«Симпатичный» – тоже некоторая натяжка, хотя с внешностью у меня все в порядке. Я принадлежу к тем восьмидесяти процентам населения, которых не назовешь ни красавцами, ни уродами, мы где-то посередине, и выглядим по-разному, в зависимости от времени суток, наличия загара, текущего соотношения мышц и жира и т. п. Возвращаясь все к той же постмодернистской концепции: раз мы с Джульеттой, возможно, доберемся до разговоров о литературе (с тем, чтобы продемонстрировать определенный уровень утонченности), то знаем, насколько важен контекст. Именно благодаря контексту читатель формирует свое толкование. Ей известно – как дважды два, – что человек, которого снимают для престижного каталога, не будет давать объявление о знакомстве. При наличии воображения она сделает необходимые поправки.
«Люблю читать» – правда, «способен на страстное увлечение» (равно: сексуальный) – тоже правда, «Скорая помощь» и «Последний герой» – признаю, детский сад, но женщинам нравится. Почему? Неважно. Это может интересовать интроверта. Мне важно, смогу ли я изобразить на время первых свиданий, что мне это нравится? Смогу, конечно.
Заметьте: нет никаких упоминаний ни о крохотной квартирке, ни о безмерно обожаемом, но взбалмошном и иногда непослушном ребенке, ни о временами возникающем желании расстрелять из пушки все женское население детородного возраста. Надо уметь подать материал – берите уроки рекламного мастерства.
Вот такие дела. Я не утратил былого куража, обеспечивавшего мне 150 000 фунтов в год и едва не принесшего награду «Ди энд Эй-Ди» (подобные призы – «Оскары» рекламщиков – помогают убедить нас, что мы занимаемся творчеством).
Объявление сработало. Они оставляют сообщение на автоответчике, и за определенную плату (немаленькую!) вы можете прослушать всех, кто купился на вашу интерпретацию брэнда. Мой подход дал хороший результат, принимая во внимание используемые средства и радиус их действия. Для меня пришло двадцать три сообщения.
Джульетта была третьей. Первая произнесла что-то вроде: «Привет. Понравилось твое объявление. Позвони мне». Конечно позвоню. Отчего же не позвонить? Ты из тех отчаявшихся, кто все свободное время тратит на просмотр объявлений, даже ничего о себе не рассказала, чтобы смягчить это обстоятельство. Полагаешь, раз уж я дал объявление, значит, поставил на себе крест и готов позвонить кому угодно, кто откликнется, пусть и так поверхностно.
Второй звонок был из Глазго: приятное сообщение, смелое и интересное, но я едва понимал ее акцент, а это не вдохновляло. Кроме того, мне не слишком нравятся шотландки, с которыми я до сих пор сталкивался: умные, острые на язык, но мнящие, что им все про тебя известно, слишком уверенные в своем нравственном преимуществе. Мне они кажутся подделкой под иудейских цариц, только без невроза и сексуального напора последних. В любом случае, я больше симпатизирую людям, у которых хватает чувства собственного достоинства, чтобы иногда признавать свои ошибки.
