— Проклятые гвозди: весят целую тонну.
Тем не менее, усевшись за руль, он не смог удержаться, чтобы на секунду не прикоснуться щекой к щеке Изабель. Под воздействием только что выпитого на ходу вина он неожиданно для себя немного продлил эту невинную ласку.
— Я заставил тебя ждать. Как дела?
— Нормально.
Ее голос был похож на кошачье мяуканье.
— А теперь домой!
Как можно называть Тарде деревней? Но вот уже целое столетие это селение называется именно так. Из сотни жителей, проживавших здесь в прошлом, теперь осталось всего четыре человека. «С Изабель уже будет пять», — подумал Поль, увидев дочь на краю площадки, которую он называл про себя террасой. Похоже, девушка, задумавшись о чем-то своем, всматривалась вдаль. За ней по пятам следовал Джаспер. Стоило Изабель остановиться и оглянуться назад, как пес тут же бросался к ней и, опершись лапами на грудь, будто просил, чтобы его погладили; и тогда со стороны они походили на двух понимавших друг друга с полуслова собеседников. Наиболее словоохотливым из них выглядел Джаспер, поскольку ни на секунду не закрывал свою пасть.
Развалины, занимавшие добрую сотню метров, отделяли принадлежавший Полю дом от соседей. В прошлом деревушка состояла из лепившихся один к другому домов вдоль двух улиц, соединенных сводчатыми переходами, от которых сохранилась лишь единственная стрельчатая арка напротив овчарни Мансартов. «Грустно смотреть на заброшенные дома», — заметила за обедом Соня, когда два года назад вместе с Изабель впервые навестила его в Тарде. Обвалившиеся крыши и разрушенные стены потрясли воображение Сони, яростной поборницы порядка и чистоты. За прошедшее с той поры время Поль пристроил к дому еще две комнаты за счет коровника и немного расчистил двор. Возвращаясь из гаража, где он оставил машину, Поль окинул взглядом свое жилище. Конечно, следовало бы взять в руки молоток и кое-что подправить и подбить, чтобы дом не выглядел таким ветхим. Однако он принадлежал к той категории людей, которые равнодушны к окружавшим их предметам. Таким, как он, в голову не приходит даже мысль о том, чтобы вбить гвоздь и повесить на стену картину для домашнего уюта. Поль вздохнул полной грудью. Главными ценностями в этой жизни он считал лишь чистый воздух, тишину и покой. Стоявшая рядом Изабель воскликнула:
— Что это, вон там?
И она показала рукой в сторону земляной площадки, расположенной километрах в десяти от них на вершине плато. В этот момент площадку, словно прожектором, осветили лучи заходившего солнца, выглянувшего на секунду из-за облаков.
— Стартовая площадка для запуска межконтинентальных ракет.
Девушка раскрыла рот от удивления. Разумеется, ей доводилось слышать о существовании таких «штуковин». Когда же она собственными глазами увидела место, откуда, возможно, однажды они взлетят, фантастические до того слухи обрели для нее реальность. Вначале и Поль не мог надивиться тому, что столь дерзкий замысел так быстро претворялся в жизнь. Вероятно, у него был свой отсчет времени. Он был потрясен до глубины души, когда впервые осознал всю грандиозность этого проекта, осуществлявшегося на его глазах. Впрочем, воспринимая действительность, как творческая личность, он рассудил, что этот символ разрушения и смерти весьма удачно вписывался в пейзаж, выбранный им в качестве среды обитания. Пересохшая долина, принимавшая в зависимости от времени суток и естественного освещения довольно зловещий вид благодаря разбросанным то тут, то там развалинам, производила на него удручающее впечатление. Ему казалось, что местные жители предвидели судьбу своего края еще сотню лет назад. Его рассуждения, безусловно, носили субъективный характер, ибо проживать в этих краях было ничуть не опаснее, чем в любом другом месте. И все же с того момента, когда он осознал, что лучшие годы уже остались для него позади, ему захотелось связать летопись этого края с мировой историей. И, вооружившись биноклем, он невольно приходил к мрачному выводу: рано или поздно наступит день, когда эти чудовищные творения человеческих рук устремятся в небо.
Конечно, было бы нелепо делиться подобными умозаключениями с Изабель. Надо сказать, что его часто посещали подобные бредовые мысли, которые он стыдился высказывать вслух.
— Вернемся в дом, — произнес он, — становится холодно.
Войдя в освещенную тремя большими электрическими лампами гостиную, устроенную в помещении бывшей конюшни, Поль поднес зажигалку к камину, где Элиза сложила большие и малые поленья вперемежку со щепками и старыми газетами. Изабель окинула взглядом скромную обстановку: пару кресел, кушетку, диван, длинный обеденный стол с двумя столовыми приборами.
— Я могу посмотреть телевизор?
— Да, конечно.
Поль пошел на кухню, чтобы взять в холодильнике бутылку виски. Ничто не могло бы заставить его изменить своим привычкам. Устроившись поудобнее в кресле, он наблюдал, как пляшет огонь в камине, и, не торопясь, потягивал виски. Как давно он проводит таким образом время? Если ему не изменяет память, года два или три. Но два или три? Вот в чем вопрос!
Ему казалось, что в прошлом — следует отметить, не в столь отдаленном — он вовсе не оглядывался назад. Потом все рухнуло; постепенно оборвались привычные связи, его охватило равнодушие к жизни. Скорее он стал слишком забывчивым, потому что в конечном счете ничто не забывается; просто есть вещи, о которых люди предпочитают не вспоминать. К подобному выводу он приходил не один раз за день, пока коротал в одиночестве время. И тогда в душе закипало раздражение на весь белый свет. К тому же на его настроение далеко не благотворно влиял такой крепкий напиток, как виски, которым он в последнее время заметно злоупотреблял. Когда человек ведет замкнутый образ жизни, то часто срывает зло на окружающих предметах. Его внезапную ярость может вызвать неплотно прикрытая дверь, непослушный рукам штопор или стакан, словно нарочно выплескивавший свое содержимое ему в лицо. На этот раз Поля бесил приглушенный звук телевизора. Со своего места он не видел изображения, а лишь наблюдал, как на лицо Изабель падали от экрана то светлые, то темные тени. И тут ему показалось, что напряженное внимание, с которым Изабель вглядывалась в экран, придавало ее лицу удивительную прелесть. Девушка, поглаживая лежавшего у ее ног пса, и в самом деле радовала взгляд. И тут он понял причину своего раздражения. Как известно, присутствие другого человека способно полностью изменить образ наших мыслей. Полю вдруг захотелось позвать кого-то на помощь. Когда человек чувствует себя не в своей тарелке и сознает, что с ним творится что-то неладное, ему кажется, кто-то может помочь ему. Он видит тревожные сны, переживает вспышки гнева, ощущает какие-то неосознанные желания, многое другое.
— Изабель!
— Да.
— Выключишь ли ты наконец этот дурацкий ящик?
Она беспрекословно подчинилась, а затем вновь уселась на кушетку, уронив ладонь на голову пса, который неотрывно следил за каждым ее движением.
— Да, я хочу задать тебе вопрос. Ты и впрямь такая распустеха?
— Почему?
— Очень просто. Ты приехала. Бросила чемодан в угол. И чего ты ждешь?
— Как скажешь. Можем, например, поужинать.
— Ладно. Неужели ты не хочешь подняться в свою комнату, чтобы разобрать, например, свой чемодан? Или помыть руки… или задницу?
Она тут же вскочила на ноги, покраснев до ушей. Пес отпрыгнул в сторону и вопросительно заглянул ей в лицо.
— Почему вдруг такая забота проявляется с твоей стороны к моей заднице? Что-то не помню, чтобы ты раньше уделял ей внимание.
— Я был не прав. Мы еще поговорим на эту тему. Вот вопрос, который стоит у нас на повестке дня.
Она схватила чемодан и почти вприпрыжку пустилась с ним вверх по лестнице. Она сопела так, будто вот-вот разревется.
Он улыбнулся, глядя ей вслед. «Хорошенькое начало, — подумал он. — Она ведет себя, словно принцесса, которую поселили в коровник». В глубине души он сознавал, что проявлял к дочери непонятную даже ему самому агрессивность. Ему вдруг стало стыдно за свое поведение. Хм! Это пройдет! Он плеснул в стакан чуть-чуть виски. Каждый должен знать свою меру. Когда превышаешь дозу, становишься злым и придирчивым. На секунду он задумался, разглядывая на свет стакан: у него была еще одна проблема, которая до сей поры не сильно волновала его. И все же она была из тех, от которых не так-то просто было отмахнуться. Если на протяжении нескольких лет не тренировать свой организм, то не только горы не свернешь, но и соломинки не поднимешь. Прав был он или нет? Но стоило только Полю задуматься над этим вопросом, как зазвонил телефон, стоявший у него под рукой. Кто же мог еще звонить, кроме Сони? И действительно, он услышал неприятный ему голос на другом конце провода. И как только удалось ей сохранить такой отвратительный акцент, после того как она прожила сорок лет во Франции? И хотя она не пропускает ни одного концерта классической музыки, похоже, медведь ей на ухо наступил.
