Они не говорили вслух о своих занятиях любовью. Ее постель была местом молчаливой телесной исповеди; о том, что здесь происходило, не говорилось никогда.
Однажды покинув Восточную Европу, Левантер уже не мог туда вернуться, а власти не давали его матери разрешения на выезд за границу. Но когда после нескольких неудачных операций по поводу рака ее состояние признали безнадежным, ей позволили повидаться с сыном в Швейцарии. Они не видели друг друга двадцать лет.
Левантер, ожидавший ее в зале прибытия, смотрел, как пассажиры проходят таможенный контроль. Он заметил сиделку и стюарда, толкавшего инвалидное кресло, в котором сидела крохотная, высохшая старушка в безобразном парике. Это было так не похоже на то, что он надеялся увидеть, что он уже наполовину отвернулся, когда старушка подняла слабую ладонь и махнула ему.
Левантер подбежал к матери. Она обняла его и пристально вгляделась в лицо. Он целовал впалые щеки и поникшие руки, стараясь сдержать слезы. Парик сбился на сторону. Левантеру было больно видеть ее голый череп, и он обнял ее еще крепче. Он похвалил ее духи, и мать обрадовалась, что после стольких лет разлуки он узнал их аромат. Она шепнула ему, что встретила в самолете чудесную молодую женщину и уже договорилась с ней о том, что на днях они почаевничают втроем.
Этому "на днях" не суждено было сбыться. Волнение, связанное с подготовкой к поездке, стресс, вызванный путешествием, и, наконец, встреча с сыном отняли ее последние силы. На второй день своего пребывания в Швейцарии она слегла. Сознание медленно покидало ее, и она испугалась, что оно уже никогда не вернется. Она попросила доктора и сиделку, чтобы в последний миг ее жизни они позволили ей встретить наедине с сыном.
Жестом она велела ему лечь рядом, он повиновался. Протянутая к нему рука была испещрена синяками — это были следы многочисленных уколов. Но когда она коснулась его, на ее лице появилось так знакомое ему снисходительное выражение. Она направила его руку в вырез своего халата. Когда он начал поглаживать ее грудь, ее глаза подернулись дымкой, словно мысленно она унеслась куда-то далеко-далеко.
Полина собиралась уезжать из Вальпины, и Левантер пригласил ее на экскурсию на подземное озеро Святого Леонарда. Озеро обнаружили после того, как в долине в результате случившегося сразу после войны землетрясения оползень сдвинул с места огромный валун.
Когда они подошли к узкому входу в пещеру, сторож — молодой парень в овчинном полушубке — казалось, удивился. Хотя озеро глубиной до пятидесяти футов было довольно популярным среди туристов, зимой его посещали редко из-за царившего в пещере холода. Сторож взял с них входную плату, и они проследовали за ним в грот, куда не проникали солнечные лучи.
Узкий коридор освещался тусклыми электрическими лампочками. Противоположного края озера в тысячефутовой глубине пещеры не было видно. Сторож отвязал одну из трех пришвартованных у скалы лодок и удерживал ее, пока Левантер, а следом и Полина усаживались в ней.
Левантер сделал мощный гребок, и лодка поплыла. Она бесшумно скользила в темном пространстве, нарушая спокойствие воды и отражающихся в ней отблесков электрических лампочек, прикрепленных к своду. Как только Левантер повернул за выступ скалы, огни причала скрылись из виду. Пещера раскрылась перед ними, обнажив стены из известняка, железной руды и мрамора. Всюду за ее пределами природа предоставляет полезные ископаемые в полное распоряжение человека, но здесь она словно хранила их для себя. Левантера не покидало ощущение, что он вторгся в мастерскую художника, работающего втайне от всего мира.
В прозрачной воде рядом с лодкой блеснул косяк рыб-альбиносок. Сторож успел рассказать им, что в озеро был запущен лосось, но уже через несколько дней лишенные дневного света рыбы утратили свою оранжевую окраску и стали белыми как мел.
Левантер опустил весла, и лодка начала медленно дрейфовать. Сейчас они находились посреди пещеры и почти не двигались. Отражающийся в воде свет словно исходил из-под земли. В этой странной полутьме затененное лицо Полины казалось почти незнакомым.
— А что, если рухнет гора, та, что над нами… И замурует нас здесь…она замолчала, позволив Левантеру закончить ее мысль.
— Нам останется только ждать, когда придут спасатели и взорвут скалу, сказал Левантер.
— Как долго нам придется ждать? — прошептала она.
— Думаю, несколько дней. А может, и больше. Все зависит от того, очень ли много камней загромоздит вход.
— А что мы будем делать, пока не придут спасатели?
— Разговаривать.
— О чем же?
— О нас, конечно, — ответил он. — Быть может, в последний раз.
— В таком случае и этот разговор может оказаться последним, — сказала она, свернувшись калачиком на дне лодки и плотно закутавшись в длинную лисью шубу.
— Возможно, — согласился Левантер. — Во всяком случае, благодаря этой пещере мы стали ближе друг другу.
Рыбы выплывали из-под лодки, их белые тела мерцали на слабом свету.
— Я когда-то знал одного бейсболиста, — начал рассказывать Левантер, который влюбился в официантку, совсем еще девчонку. Она жила в небольшом городке, а его команда время от времени приезжала туда на матч. Вскоре девчонка в него влюбилась. С тех пор всякий раз, когда он приезжал в город, они запирались после игры в его гостиничном номере и трахались до изнеможения. А через несколько месяцев его купила команда высшей лиги, он стал знаменитостью и играл уже только в больших городах.
— Зачем вы мне это рассказываете? — спросила Полина.
Левантер улыбнулся:
— Так мы становимся ближе друг другу. К тому же вы, как и тот парень, гастролерша. Так вот, только через год бейсболист снова оказался в этом городке. Он принялся искать свою официантку и узнал, что она стала проституткой. Он отправился в клуб, где она работала, и попросил прийти к нему в номер. Она ответила, что больше его не любит и трахаться с ним не желает. Он решил, что она просто дразнит его, и стал убеждать ее, что хочет ее так же сильно, как и прежде, и что во всем виноваты изменившиеся обстоятельства его жизни. Она опять отказалась, и тогда он предложил ей деньги. Она сказала, что ни за какие деньги спать с ним не будет. И тогда он понял, что она не лжет.
Лодка ударилась о скалистый выступ. Левантер выправил ее ход, и она снова заскользила по воде. Полина слушала очень внимательно, но не произносила ни слова.
— Поздно вечером, — продолжал Левантер, — бейсболист позвонил хозяину клуба. Назвавшись вымышленным именем, он сказал, что является давним клиентом этой девушки и пообещал заплатить двойную цену, если ему пришлют именно ее. Он оставил дверь незапертой и спрятался в ванной комнате. Когда она постучалась, он крикнул, чтобы она взяла деньги с туалетного столика и разделась. Спустя несколько мгновений он выбежал из ванной и запер дверь. Он снова сказал, что любит и всегда любил ее. Она швырнула деньги ему в лицо и начала одеваться. Он крепко обнял ее. Она пыталась освободиться, тогда он достал из выдвижного ящика пистолет. Она рассмеялась ему в лицо. Он выстрелил в нее дважды и убил ее. После короткого суда его оправдали.
Рано утром Левантер поехал в Аратус, трехэтажное шале с гаражами, теннисным кортом и металлическими скульптурами, украшающими большой частный парк. Подъездная аллея была недавно подметена и присыпана песком, да и все вокруг шале свидетельствовало о том, что за ним постоянно присматривают.
Левантер остановил машину у ворот парка и стал ждать. В маленьком автомобильчике к дому подъехал почтальон из Вальпины. Он положил пакет с почтой на коврик у входа, позвонил в дверь и, не дождавшись ответа, уехал. Левантер вышел из машины и пошел к двери уверенной походкой долгожданного гостя. У дверей он наклонился, отряхнул снег с ботинок и брюк и, зная наверняка, что его невозможно увидеть ни из одного окна, быстро просмотрел почту. Он сразу обнаружил большой конверт из грубой коричневой бумаги, взглянул на обратный адрес и поспешно сунул конверт за пазуху. Потом, на тот случай, если кто-нибудь увидел, как он приближался к дому, он отступил назад достаточно далеко, чтобы снова оказаться в поле зрения, и покачал головой, словно только что обнаружил, что ошибся домом. Когда он уже собирался уезжать, дверь шале отворилась, и на пороге показалась чернокожая женщина в платье горничной. Она взяла почту и, не глядя по сторонам, вошла в дом.
Через час Левантер позвонил в Аратус. Трубку взял дворецкий. Левантер спросил, может ли он поговорить с Кларенсом Вестоном Старшим. По вопросу, касающемуся "Пасифик-энд-Сентрал Энтерпрайзис", добавил Левантер.
Вестон подошел к телефону. Левантер представился и попросил о встрече.
— Что вам нужно от меня, мистер Левантер? — спросил Вестон тоном человека, привыкшего уклоняться от просьб.
